Я л м а р (расхаживая по комнате). О чем только не приходится думать и помнить отцу семейства! И стоит забыть самую безделицу - сейчас кислые мины. Что ж, и к этому не привыкать стать. (Останавливаясь около печки, где сидит старик.) Ты заглядывал туда вечером, отец?
Э к д а л. Еще бы! Она уселась в корзинку.
Я л м а р. Неужели? Уселась-таки? Значит, привыкать начинает.
Э к д а л. Да. А я что говорил? Теперь только приладить кое-какие штучки...
Я л м а р. Некоторые усовершенствования, да.
Э к д а л. Непременно надо.
Я л м а р. Да, потолкуем-ка насчет этого. Иди сюда, сядем на диван.
Э к д а л. Ладно! Гм... Постой, я сперва набью трубку... да и прочистить, кстати. Гм... (Уходит в свою комнату.)
Г и н а (с улыбкой Ялмару). Трубку прочистить, слышишь?
(*664) Я л м а р. Ох, да, да, Гина. Пусть его. Бедный, потерпевший крушение старец... Да вот эти усовершенствования... Самое лучшее завтра же отделаться от них...
Г и н а. Завтра тебе некогда, Экдал.
X е д в и г (быстро). Что ты, мама!
Г и н а. Не забудь, надо ведь отретушировать те карточки. За ними уже сколько раз присылали.
Я л м а р. Ну так! Опять эти карточки! Да успеется. А может быть, и новые заказы были?
Г и н а. Нет, к сожалению. На завтра у меня только и есть те два портрета, ты знаешь.
Я л м а р. Только-то? Да, если не стараться, то...
Г и н а. Да что же я поделаю? Я и то уж публикую в газетах, сколько могу, кажется.
Я л м а р. Газеты, газеты! Сама видишь, много от этого толку. И комнату, конечно, тоже никто не приходил смотреть?
Г и н а. Нет еще.
Я л м а р. Так и надо было ожидать. Если не хлопотать!.. Надо взяться за дело посерьезнее, Гина!
X е д в и г (подходя к нему). Не принести ли тебе флейту, папа?
Я л м а р. Никакой флейты мне не надо. Не до развлечений мне. (Ходит по комнате.) Да, буду работать завтра. За этим дело не станет. Буду работать, пока сил хватит...
Г и н а. Но, милый мой, я совсем не то хотела...
Х е д в и г. Папа, не принести ли тебе пива?
Я л м а р. Не нужно. Ничего мне не нужно. (Останавлисаясь.) Пива? Ты пива предлагала?
Х е д в и г (живо). Да, папа. Чудесное, свежее...
Я л м а р. Ну... если уж тебе непременно хочется... принеси бутылочку.
Г и н а. Да, да! Вот и хорошо будет.
Хедвиг бежит в кухню.
Я л м а р (стоящий около печки, останавливает Хедвиг, смотрит на нее, берет за голову и прижимает к себе). Хедвиг! Хедвиг!
Х е д в и г (со слезами радости). Милый папочка!
(*665) Я л м а р. Нет, не называй меня так. Сидел, угощался там всякими яствами за столом богача... сидел и плавал в изобилии... и все же мог...
Г и н а (сидя у стола). Ах, пустяки какие, Экдал.
Я л м а р. Да! Вы уж не должны обращать внимания на всякую мелочь с моей стороны. Вы ведь знаете, я все-таки люблю вас.
Х е д в и г (обвивая его руками). И мы тебя ужасно любим, папа!
Я л м а р. А если я иной раз что и не так сделаю... то, господи боже мой... помните, что меня одолевают заботы. Ну! (Отирает глаза.) Не надо пива в такую минуту. Давай флейту.
Хедвиг бежит к полкам и приносит отцу флейту.
Спасибо!.. Вот так. С флейтой в руках, в кругу моих дорогих... О-о!
Хедвиг присаживается к матери. Ялмар, прохаживаясь по комнате, старательно и чувствительно начинает выводить на флейте народный чешский плясовой мотив в самом медленном элегическом темпе.
(Прерывая игру, протягивает жене левую руку и говорит растроганно.) Пусть кров наш убог и тесен, Гина. Все же это наш собственный угол. И я говорю: хорошо у нас здесь! (Снова начинает играть, но тотчас же раздается стук во входную дверь.)
Г и н а (вставая). Тсс... Экдал, кажется, пришел кто-то.
Я л м а р (кладет флейту на полку). Ну вот, опять! Гина идет и отворяет дверь.
Г р е г е р с В е р л е (за дверью). Извините...
Г и н а (отступая). Ах!
Г р е г е р с. Здесь живет фотограф Экдал?
Г и н а. Тут.
Я л м а р (идя к дверям). Грегерс! Ты все-таки... Ну, так входи же.
Г р е г е р с (входит). Я ведь сказал, что хочу побывать у тебя.
Я л м а р. Да, но сегодня?.. Ты бросил гостей?
Г р е г е р с. И гостей и родной дом. Здравствуйте, фру Экдал. Узнаете ли вы меня?
(*666) Г и н а. Как же. Не так трудно узнать молодого господина Верле.
Г р е г е рс. Да, я похож на мать, а ее вы, конечно, хорошо помните.
Я л м а р. Ты бросил родной дом, говоришь?
Г р е г е р с. Перебрался пока в гостиницу.
Я л м а р. Вот как! Ну, раз ты пришел, то раздевайся и будь гостем.
Г р е г е р с. Благодарю. (Снимает пальто. Он уже успел переодеться в простой серый костюм деревенского покроя.)
Я л м а р. Сюда, на диван. Усаживайся поудобней.
Грегерс садится на диван, Ялмар на стул у стола.
Г р е г е р с (озираясь). Так вот твоя пристань, Ялмар. Вот ты где живешь.
Я л м а р. Это, собственно, ателье, как видишь...
Г и н а. Здесь попросторнее, мы тут все больше и сидим.
Я л м а р. Прежде у нас было помещение получше. Но эта квартира удобнее тем, что есть лишние углы...
Г и н а. У нас есть еще комнатка за колидором, с отдельным ходом. Ее мы сдаем.
Г р е г е р с (Ялмару). Вот как, и у тебя жильцы?
Я л м а р. Пока еще нет. Дело не так-то скоро делается, видишь. Приходится хлопотать. (Хедвиг.) Так что же с пивом?
Хедвиг кивает головой и уходит в кухню.
Г р е г е р с. Так это твоя дочь?
Я л м а р. Да, это Хедвиг.
Г р е г е р с. Одна-единственная?
Я л м а р. Единственная. В ней вся наша радость и (понижая голос) в ней же и глубочайшее наше горе, Грегерс!
Г р е г е р с. Что такое ты говоришь?
Я л м а р. Да видишь ли, ей грозит беда - ослепнуть!
Г р е г е р с. Ослепнуть!
Я л м а р. Да. Пока налицо лишь первые симптомы. И еще некоторое время может пройти благополучно. Но доктор предупредил нас. Это неотвратимо.
Г р е г е р с. Какое ужасное несчастье! С чего это у нее?
Я л м а р (со вздохом). Наследственное, вероятно.
(*667) Г р е г е р с (пораженный). Наследственное?
Г и н а. У матери Экдала тоже были слабые глаза.
Я л м а р. Да, отец говорит. Я ее не помню.
Г р е г е р с. Бедная девочка! А как она относится к этому?
Я л м а р. Да ты понимаешь, у нас духу не хватает открыть ей это. Она и не подозревает опасности. Веселая, беззаботная, щебеча как птичка, летит она навстречу вечному мраку. (Совсем подавленный.) Ах, это прямо убивает меня, Грегерс.
