Стон дикой долины - Аскаров Алибек Асылбаевич

В то лето им, ватаге аульных ребятишек, повстречался как-то по дороге на речку Калибек — мальчишка постарше, приехавший в аул на каникулы из города.

— Ну, кто из вас тут самый смелый? Кто сумеет перерычать этого щенка? — указал он на увязавшуюся за ним собачонку.

— Как это — перерычать?

— Нужно завести его, разозлить рычанием, как это делают обычно собаки.

Пацанята молчали, а один из них признался:

— Мы такой игры не знаем.

— А это вовсе не игра, а психологическая схватка на испытание смелости и храбрости джигита.

— Странно как-то!

— А что тут странного?.. Ну, смельчаки, давайте в круг!

Никто из мальчишек не двинулся с места.

— Насколько я знаю, нет среди вас никого храбрее, чем Сарсен. Ну-ка, Сарсен, выходи на середину!

Лестное слово городского парнишки воодушевило Сарсена. Он резво выскочил вперед. Сел на коленки и стал медленно ползти на четвереньках к собачонке. Сначала грозно зарычал, потом звонко загавкал. Щенок же выразительно на него посмотрел, как бы говоря «что это с ним?», развернулся и пошел своей дорогой. Еще больше окрыленный тем, что одержал победу над «соперником», Сарсен, когда щенок повернулся к нему задом, молниеносно схватил его зубами за пушистый загривок, потряс в разные стороны и отбросил подальше.

Друзья, поддерживавшие смельчака громкими криками, дружно захлопали в ладоши. Под эти одобрительные аплодисменты Сарсен выплюнул изо рта прилипшую шерсть, отряхнул коленки и с гордым видом победителя встал.

Не успел подняться, как щенок, не издав ни звука, пулей прыгнул вверх и вцепился ему в глотку. Благо, Бог уберег, острые как нож зубы собачонки впились не в горло, а чуть сбоку — под челюсть.

Вот так Сарсен с детских лет и носит на себе всю жизнь отметину, ставшую отличительным знаком его «храбрости».

* * *

Алипа младше Сарсена на три года. Окончив восьмилетку, дальше она учиться не стала, летом работала поваром на сенокосе, зимой грела воду на МТС. Там и познакомилась с Сарсеном.

— Вон тот молоденький тракторист, который приехал из Мукура, интересуется тобой, недавно спрашивал, как тебя зовут, — рассказала ей как-то ее русская подружка Агафья.

— Ну и пусть интересуется.

— Он же симпатичный... не задирай нос, дурочка, познакомься с ним лучше!

— Неудобно...

— Что неудобного-то?

— Да повода нет знакомиться...

— Позови его в клуб, пригласи домой,..

— Иди ты! Стану я его в дом приглашать!

— А что такого? — Агафья на миг задумалась, а потом спросила: — Когда у тебя день рождения?

— Мой, что ли? В этом месяце будет... Ой, что я мелю... да он же завтра! — радостно вспомнила Алипа, будто пропажу нашла.

— Правду говоришь? — с хитроватым прищуром спросила Агафья. — Или нарочно решила передвинуть, к случаю?

— Честно-честно! — заверила Алипа. Тут же достала из шкафа паспорт, открыла нужную страницу и протянула подруге: — Вот, смотри, тут написано: «16 апреля 1949 года».

— Чудесно! — воскликнула Агафья с сияющими глазами. — Этот джигит, похоже, и есть твоя птица счастья. Иначе откуда быть такому удачному совпадению? Уверяю тебя! Не упусти его, приклей к своему подолу! Будете замечательной и счастливой парой!

Агитация сверстницы растопила сердце Алипы. Как тут вытерпеть, если тебя заверяют, что где-то «на МТС твое счастье ходит». В жизни не справлявшая дней рождения, она на этот раз решила устроить себе праздник, пригласила трех-четырех подруг, а заодно и того самого парня-тракториста. В качестве посредницы между ними выступила Агафья.

Тракториста, как оказалось, звали Сарсеном. Крупного телосложения, с густыми черными волосами и большими круглыми глазами — в общем, очень привлекательный парень... Алипе он сразу понравился.

Молодежь, собравшаяся отмечать день рождения, шумно веселилась, когда в самый разгар вечеринки домой неожиданно нагрянула мать именинницы.

В то время родители Алипы пасли на отгоне коров, а в доме жили только дети: Алипа со старшей сестрой да двое братишек, которые еще учились в школе.

— Что за веселье? — сняв верхнюю одежду, поинтересовалась Нуржамал-шешей.

— Праздник у нас, тетушка, праздник!

Агафья, мигом подлетевшая к матери Алипы, помогла ей раздеться, взяла под руку и усадила во главе стола.

— Ну, тетушка, произнесите тост в честь своей дочери! — пристали молодые.

— Что за тост?

— Ну, пожелайте что-нибудь дочке в честь дня рождения!

— В честь дня рождения какой дочери?

— Да Алипашки... Сегодня ведь день рождения Али-паш, тетушка!

— Какой Алипаш?

— Мы же о вашей собственной дочери говорим — об Алипе!

— Боже сохрани, да что они тут болтают? — отмахнулась Нуржамал-шешей поочередно обеими руками. — Я никогда не рожала весной... Откуда вы это взяли?

Сидящие, переглянувшись, молчали. Алипе стало так неловко перед друзьями, что она, растерявшись лишь на секунду, ринулась потом к шкафу за спасительным паспортом.

— Мама, вот же, в паспорте написано: «16 апреля»! — воскликнула она, стараясь доказать, что в нынешнем застолье нет никакой ошибки.

— Это чей «пашмурт»? Твой?

— Да, мой...

— Э-э, да простит меня Бог, чего там только не напишут...

— Как это, «чего только не напишут»? — обиделась Алипа.

— А так... Я, вообще-то, весной детей не рожала.

— А вот и родила, мама! Весной ты меня родила!

— Сгинь! — прикрикнула мать. — Кому лучше знать, когда я родила, — тебе или мне? Когда ты появилась на свет, лето было на исходе, листва начинала желтеть... Я еще не смогла тогда из-за схваток отправиться на уборку сена вместе с другими женщинами... А через три дня дети в школу пошли. Я все помню! Что ты меня путаешь, заладила тут: «апрель да апрель»!

Молодежь дружно рассмеялась.

— Значит, это было 27 августа! — сделала вывод Агафья.

— Нет, не так... В августе ведь тридцать один день, так что ты, Алипа, родилась 28 августа.

— А почему в паспорте неправильно записано? — чуть не плача спросила Алипа.

— Да пес его знает... Метрику мы поздно оформили, наверняка отец и напутал...

Довольные гости смеялись до слез. Но Алипа восприняла этот смех по-своему: от стыда щеки ее заполыхали огнем.

— Я все равно его поменяю! — пообещала она и в отчаянии швырнула паспорт в сторону шкафа.

Чтобы восстановить свою честь, девушка проявила небывалую настойчивость. Тем же летом четыре раза ездила в райцентр, хлопоча по поводу нового документа. В конце концов своего добилась — обновила паспорт с выправленной в нем датой своего рождения...

Стоило только Сарсену заговорить, как сразу можно было понять, что он добродушный, сердечный парень. Каждый вечер молодежь собиралась в аульном клубе. Заводила всех развлечений — Сарсен: и на гармошке сыграет, и песню затянет, даже частушки может сложить и «Лезгинку» сплясать. Он и стихи понемногу писал.

Как и предполагала Агафья, тем летом Алипа наконец поняла, что такое любовь и счастье. В душе она очень гордилась Сарсеном и с ревностью относилась к любому встречному взгляду.

Осенью жених ушел в армию. Алипа с прощальными напутствиями проводила его до самого Мукура.

Сарсена сразу же отправили на берег Ледовитого океана. Два года он прослужил матросом в Североморске. Даже одно это слово — «моряк» — согревало сердце Алипы. «Мой любимый не как все, он не просто солдат, он — моряк!» — гордилась она.

Через полтора месяца пришло первое письмо Сарсена из армии. К письму он приложил и небольшое стихотворное признание:

«Моя белозубка, моя ты жемчужина!

Тобою пленен, очарован твой суженый.

Тоскую, родная, а сердце сгорает в огне,

Когда ты как солнышко в светлом являешься сне».

От счастья и распиравшей грудь радости Алипа тогда бросилась ничком в постель и до самого рассвета сладко проплакала, обнимая подушку.

Вообще-то, Сарсен в каждом своем письме присылал какое-нибудь четверостишие. Раньше Алипа знала их все назубок, а сейчас в памяти сохранилось только одно: