Лучшие люди города - Кожевина Катерина

– Хотите угнать мой мотоцикл?

Лена дернулась от испуга. Сзади стоял парень из соседнего кабинета, в черной кожаной куртке с красными лампасами. Ростом, может, на пару сантиметров выше Лены, но раза в полтора шире в плечах, коротко стриженный. Его внушительный нос сразу привлекал внимание, он был как будто слегка скошен вправо.

– Нет, просто зеркало ворую.

– Тогда без проблем. Их каждую неделю воруют. Уже привык.

– А вы что, прямо из Питера на нем сюда ехали? – Лена кивнула на номер.

– На ней. – Он похлопал мотоцикл, как боевую лошадь. – К сожалению, нам с Дусей пришлось лететь на самолете.

Они немного поболтали. Лена рассказала, чем занимается. Любитель Black Sabbath, Антон, оказался инженером какого-то редкого оборудования, до холодов хотел объездить все побережье и вообще давно мечтал здесь поработать. В Крюкове он останется на месяц, а может – на год, как карта ляжет.

– И что, вы даже не знаете, сколько тут пробудете?

– А какая разница? Я живу моментом, а сейчас он прекрасен. Поел хорошей рыбы, говорю с красивой женщиной, – он улыбнулся и приблизился к Лене, отчего у нее вспыхнули кончики ушей. – Вот только женщина немного промахнулась с помадой.

Лена еще раз опустилась к зеркалу и увидела, что от неожиданности провела горизонтальную черту под носом. Она попыталась стереть, но след все равно остался. Надо прийти в ДК пораньше, чтобы все отмыть.

– Так, мне уже пора бежать.

– Подвезти?

– Не сегодня. – Лена вырядилась на собрание в узкую юбку и шпильки.

– Ладно, пока, расхитительница зеркал. Еще увидимся.

Собрание начнется через сорок минут. Ирина и Марина сделали одинаковые прически, взбили челку, закрутили крупные локоны и залили их лаком до плотной корки, по которой Лене хотелось постучать пальцем. Зашла Светлана Гарьевна узнать, всё ли в порядке. В зале на первом ряду уже сидели несколько старушек и пили чай из пластиковых стаканчиков – они сняли верхнюю одежду, но остались в шалях и шапках-ракушках. Еще две копошились у столика с едой, накладывали в салфетки печенье с горкой и быстро рассовывали по карманам. Народ постепенно подтягивался. Зашел Коля, водитель, с которым Лена ехала в Крюков.

– Привет, подруга, где тут у вас наливают?

– У нас только чай.

– Ну, и как с вами разговаривать тогда? – он натянул улыбку, обнажив золотую коронку. – Ладно, шучу. Хорошо выглядишь, кстати. Заходи за книжкой.

Коля протиснулся во второй ряд, прихватив бутерброд. К нему тут же подсела Марина и что-то защебетала.

Без пяти шесть приехала Юля Михална с мужчиной в коротковатых брюках и усами-подковой, как у Мулявина из «Песняров». Его представили Лене как мэра города. Следом за ними влетел Ванёк. Мест в зале уже не было, печенье закончилось двадцать минут назад, люди недовольно шептались.

– Что-то я начинаю волноваться, Вань, – Лена всегда побаивалась выступать, а тут чувствовала, что ее начинает бить крупная дрожь, – вдруг меня помидорами закидают?

– Какие помидоры? Ты цены-то на них видела? Тебя скорее крабами закидают.

Лена засмеялась, и стало легче. Ванёк встряхнул ее, как тренер тормошит боксера перед боем.

– Ладно, не дрейфь. Я рядом. Если что, побежим. Быстрые ноги пинка не боятся.

Пора начинать. Лена одернула юбку и поднялась на сцену по боковой лестнице, подошла к микрофону, постучала по нему, чтобы проверить звук. Он ответил глухим «пхы-пхы».

– Уважаемые крюковцы, минуточку внимания!

– Крюковчане! Никакие мы не крюковцы, надо было лучше готовиться, – мужик в брезентовом плаще заступился за идентичность горожан.

– Не перебивай девчонку, пусть скажет, – подключилась бабулька с первого ряда.

– Извините, крюковчане. – Лена сбилась и поискала глазами Ванька. Он ободряюще кивнул. – Компания «Нефтепромрезерв» приглашает вас на интересную работу. Мы обеспечим вам достойный заработок, удобный график, официальное оформление.

– Это скокаво? – зычный женский голос гремел из последних рядов.

– Что?

– Платить скока будете? Вот у меня брат в Москву на стройку уехал штукатуром. Так там ему шестьдесят тыщ платят. А у вас скока?

– Ну, это от квалификации зависит, от сложности работ.

В зале поднялся недовольный шум. Кто-то крикнул Лене:

– Ну, ты не юли. Прямо скажи.

Лена заглянула в свои таблицы.

– Средняя зарплата штукатура – тридцать тысяч в месяц, на руки.

У сцены начался даже не шум, а рев.

– Мы что, люди второго сорта, что ли?

– Сами на эти гроши поживите.

– Поди, в туфлях таких не походишь с зарплатой в тридцать тыщ.

Лена посмотрела на свои лаковые лодочки от Marc Jacobs. Даже бабки начали возмущенно размахивать руками, как будто сами собирались работать на стройке. Лена растерялась. Она попыталась сгладить ситуацию:

– Но зато вы будете жить дома, отпуска, больничные – всё официально.

Гомон не унимался. На сцену поднялась Светлана Гарьевна и отодвинула Лену от микрофона:

– Дайте человеку закончить. Что за базар вы тут устроили? Позорище.

Ее, на удивление, послушали, и зал покорно затих. Лена рассказала о том, кого и зачем ждут на стройке. Дыхание постепенно пришло в норму. Ноги больше не тряслись.

– Может, у вас есть какие-то вопросы?

– У меня есть не вопрос, а обращение к землякам. – С места поднялся мужчина в очках, вассермановском жилете с карманами и венцом темных волос вокруг лысины.

– Андрей Ильич, покороче только, – Светлана Гарьевна взяла на себя роль модератора, а потом шепнула Лене: – Это наш краевед.

– Они же все захватчики, оккупанты, кровавое государство. Как в сорок пятом году пришла сюда армия, на Карафуто. Так и сейчас. Мы всё это проходили уже. А история наказывает за незнание уроков, – он не говорил, а скорее завывал, как Евгений Евтушенко перед стадионом. – Землю нашу заняли под стройку. А там лес девственный, там мы с детства грибы, ягоды собираем. А теперь что? Вас всех хотят как рабов использовать. Используют и выкинут.

– Спасибо, Андрей Ильич. Еще вопросы есть?

– Светлана, а ты человека не затыкай, он все правильно говорит. Я-то сама вот что спросить хотела. Вы нас, часом, не потравите здесь? У нас и так в каждой семье раковые. А вы еще тут со своим заводом.

– Правильно, правильно. Травитесь там в своей Москве сами. К нам-то что приехали? Радиацию разводите, – в дискуссию вступили женщины со средних рядов.

– А я вот за то, чтобы был завод. К нам на открытие, может, Путин приедет. Вы что, Путина не хотите? – Высокая дама в фетровом берете поднялась с места и декларативно уперла кулак в бедро.

– Путина-то мы хотим. Мы не хотим, чтобы у нас тут как в Чернобыле – собаки с двумя головами по дорогам бегали. – Немолодая блондинка махнула на соседку полной рукой.

– Михална, да что ты несешь? Бред беременной медузы. А Путин, как приедет, нам и дороги сделает. А то что – стыдобища. Машины едут – дороги объезжают.

Светлана Гарьевна кивнула Лене, что надо это все заканчивать, а то так и до утра просидеть можно.

– Уважаемые крюков… крюковчане! Большое спасибо, что пришли. Вон там на столике лежат анкеты и ручки. Все желающие могут их заполнить и приходить с понедельника на собеседование. Будем очень вас ждать.

Камуфляжная река участников собрания потекла из дверей. Все громко разговаривали. Кто-то останавливался возле анкет и буклетов. Со стола с печеньем всё смели, даже лишние стаканчики и салфетки. Лена сошла со сцены и опустилась на стул, сняла туфли. Подошла Юлия Михална:

– Елена, спасибо вам за встречу. Вы ко мне не зайдете на той неделе? Обсудим парочку моментов. Организационных.

– Зайду, конечно.

Подсел Ванёк.

– Ну, видишь, не так страшен черт, как его малюют. Я видел, что мужики наши расхватали анкеты.

– Угу. Ну, мало ли для каких целей.

– Проводить тебя?

– Нет, не надо. У меня еще дела здесь. – Лена, конечно, соврала.

Марина и Ирина убежали домой, а Лена продолжала сидеть и смотреть в одну точку. Ее как будто выпили через трубочку и с шумом затянулись напоследок.