Он долго смотрит на меня.
С моего языка само срывается:
– Самарцева Ульяна Сергеевна. Это… м-моё имя.
Он приподнимет смоляную бровь и снова недобро усмехается.
– И-и-и? – протягивает он издевательски. – Я не знаю никаких Самарцевых. И тебя впервые вижу.
Как и я тебя. Псих.
– Я сняла этот дом. Моя… к-коллега в сезон сдаёт в аренду… дом… Мою квартиру затопили и пока там ремонт, она сдала мне дом… Пока на месяц… Вот. И я с детьми приехала.
К моему огромному огорчению мой голос звучит жалко, беспомощно и тоньше обычного. Я говорю так, будто оправдываюсь.
Я всё ему сказала и на его лице должны были появиться хоть какие-то эмоции. Но ничего нет. Он просто глядит на меня, словно оценивает.
– Могу ей позвонить, она подтвердит… Только мне телефон взять нужно…
Делаю попытку сбежать от него на кухню. Там мой телефон, я позвоню или коллеге или сразу в полицию. Плохая идея. Ведь я даже пикнуть не успею, как он пришибёт меня.
– Какая тупая случайность, – вдруг говорит Иван.
Наконец, он отходит от меня, и я облегчённо вздыхаю.
– Не понимаю вас… – произношу вяло.
Эта стрессовая ситуация меня довольно сильно выхлестнула и я теперь ощущаю, что абсолютно без сил.
– Тебе придётся собраться и покинуть мой дом, – заявляет этот тип.
– В смысле?
– В прямом, – говорит он равнодушно и как-то нехорошо глядит на моего пса.
– Слушайте, если вы партнёр моей коллеги Анны Петровны Романовой, и она не согласовала с вами мой приезд… – говорю с нажимом, но мужчина меня обрывает.
– Ульяна… как там тебя по батюшке… – устало произносит мужчина.
– Сергеевна, – произношу ледяным тоном.
– Точно, – хмыкает он и указывает пальцем на выход. – Ульяна Сергеевна, собирай свои манатки и вали из моего дома. Правда, если до тебя ещё не дошло, то могу помочь. Возьму тебя, твоего пса, твоих спиногрызов и…
– Мне нужно увидеть ваши документы! – стараюсь говорить уверенно и выглядеть грозно. Похоже, получается плохо.
С его губ слетает издевательский смешок.
Вздёргиваю подбородок и с вызовом смотрю на мужчину.
– Покажите свои документы. Немедленно. Иначе я позвоню в полицию.
Я думала, он сейчас начнёт сопротивляться и выкинет какой-то опасный для меня номер, но мужчина достаёт из внутреннего кармана дублёнки паспорт.
Открывает, протягивает его к моему лицу и спрашивает с издевкой:
– Ну? Убедилась?
Я всегда была убеждена, что страшнее фотографии на паспорте бывает только её ксерокопия. И вообще мне кажется, трудно найти человека, который был бы доволен своим фото в паспорте.
Но кажется, я его встретила. По сравнению с моей фоткой в паспорте, где я выгляжу как заключённая с опытом и на вид мне все шестьдесят лет, Иван Дубов на фотографии в своём паспорте выглядит шикарно.
Я быстро просматриваю информацию: Дубов Иван Николаевич. Судя по дате рождения, ему через три дня исполнится сорок два года.
В сравнении с хозяином документа паспорт выглядит слишком хорошо. Как новенький. Эта деталь вызывает у меня подозрения.
Протягиваю руки, чтобы взять документ, как Иван тут же закрывает паспорт со словами:
– Убедилась?
– Документ выглядит как новенький. Паспорт может быть поддельным, – говорю сквозь стиснутые зубы, даже руки в кулаки сжимаю. И откуда только храбрость взялась? Мне бы осторожнее с ним быть, а не вот так набрасываться. Но меня уже несёт. – Вы скрываетесь от полиции? Или вы беглый преступник?
– Что? Ты решила, что это подделка? – Иван очень натурально и искренне удивляется моим словам.
– Я угадала?
У него лицо вытягивается и багровеет от злости.
Наступает между нами тяжёлое молчание.
Мы напряжённо смотрим друг на друга. Никто не отводит первым взгляд.
Молчание?
Знаете, какой самый страшный звук для родителей? Это тишина в детской.
Притихшие дети – не к добру.
Мои малышки проснулись, они такой концерт устроили, что проснулся, наверное, весь посёлок. И поверьте мне, после такого они точно сразу не заснут.
У меня душа уходит в пятки.
– Господи… – выдыхаю я упавшим голосом.
Алмаз чувствует мою панику и первым с лаем бежит к моим девочкам.
И видимо у меня лицо совсем безумное становится, потому что даже мужчина вдруг напрягается и с беспокойством в голосе интересуется:
– Что такое? Ты побледнела…
– Мои девочки… – выдавливаю из себя и бегу к дочкам.
Мужчина, гад, идёт следом.
В комнате горит приглушённый свет.
Обивка кресел и дивана всё ещё испачкана красной помадой. Не нашла я никаких подручных средств в доме. Шторы тоже так и не сняла. Так и висят, испачканные.
Детей в кроватях нет.
Зато в ванной горит свет и оттуда доносится довольное лепетание и звук слива в унитазе.
Я уже предчувствую беду.
Алмаз уже юркнул в приоткрытую дверь ванной.
Я вхожу и замираю в шоке.
Маша и Катя на стрессе решили заняться уборкой, – помыть, постирать свои игрушки. В унитазе.
– Какого? – слышу у себя за спиной. – Вы что тут устроили?!
Мои девочки вскрикивают и резко оборачиваются.
– Что вы так орёте? – шиплю на него. – Вы мне детей испугали.
– Они засорили систему! – рявкает Дубов. – Выметайтесь! Живо!
Мне хочется послать этого козла, но не успеваю, так как Манюня вдруг совершенно невинно и ангельски чистым голосом спрашивает:
– Мама, это папа?
Тут же с интересом на мужчину смотрит Катя и распахивает свои голубые глазки, словно увидела Деда Мороза.
– Папа! – восклицает она.
Я смотрю на Дубова.
О! Я это выражение лица никогда не забуду.
У мужика дар речи пропал. И искал он его долго.
– Ага, папа, – злорадно говорю я. – Случайный папочка на наши головы.
– Гав! – уверенно заявляет Алмаз.
Желваки ходят на его лице.
Он отводит взгляд от моих прекрасных малышек и говорит каким-то глухим, усталым голосом, словно из него вся злость, всё раздражение ушло:
– Ульяна, ты перепутала дома. Дом, который сдаёт Анна Романова, находится на соседней улице. Эта улица Вторая Весенняя, дом три, а тебя нужна просто улица Весенняя, дом три. Нас постоянно путают. Да ещё ключи подошли… Её дом я тоже построил и продал его Анне. Замки стояли одинаковые под один ключ. Я думал, она давно сменила замок…
– В-вторая Весенняя? – переспрашиваю неуверенным тоном. Это всё на что меня хватает. – Как же так?
Он пожимает плечами. Хмурится.
– Перекрою здесь воду. Надеюсь, они не все свои игрушки смыли?
Машенька подходит к Ивану, дёргает его за штанину и спрашивает с улыбкой ангела:
– Папа хочет кушать?
Глава 3
* * *
– УЛЬЯНА —
Как оказалось, Иван есть хотел.
Мои ангелы тоже запросили кушать.
Теперь уложить их будет сложно.
Придётся кормить, хоть это и не по режиму, да и на ночь детям вредно. Но ты это скажи трёхлеткам, будет море слёз, крик, топот ножками и швыряние игрушками.
Ладно, так и быть, они поковыряются в тарелке, выпьют тёплого молока, потом может, сразу и заснут.
Пришлось разогревать поздний ужин.
Рулет ещё остался. Думала, на завтрашний обед будет. Не будет.
Но одного рулета для мужчины будет мало. Мужчину кормить надо. Ему вообще надо много еды.
Достаю пачку итальянских макарон в виде разноцветных бантиков из твёрдых сортов пшеницы.
Девчонки их очень любят. Особенно кидаться ими друг в друга.
Помимо макарон решаю мужчине сделать салат из овощей. Помидоры, огурец, салат, зелень и сметана. Просто и вкусно.
Хлеб домашний.
Девочки со мной на кухне.
Я их на время заняла. Думаю, вы догадались, чем.
Каждая в руки получила планшет. Зараза редкостная.
Стараюсь ограничивать времяпровождение за планшетом или телефоном, но иногда это палочка-выручалочка.
Девочки при мне. Я знаю, что они сейчас не нашкодят. Я смогу спокойно разогреть и приготовить поздний ужин, а Иван починит воду.
