Общество самоубийц - Хэн Рэйчел

— Когда все закончится, — завершил беседу инструктор, — оставьте камеру в комнате. Закройте за собой дверь. С остальным разберется команда уборки.

— Команда уборки? Это те люди, которые все подготовят? — спросила Лия.

Мужчина нахмурился, будто ему задали личный вопрос, на который ему не очень хочется отвечать, но все же сказал:

— Нет. Другие.

Лия кивнула. За последние несколько недель в ходе своих наблюдений она выяснила, что так все в Обществе и делается. На каждом этапе любого процесса задействованы разные люди — некоторая гарантия того, что никому не удастся собрать достаточно информации, чтобы дать показания против Общества. Хотя, конечно, свидетелей трудно было найти вовсе не из-за этих мер. Просто, насколько поняла Лия, все, кто был вовлечен в деятельность Общества, занимались этим по собственному искреннему желанию.

Когда настал назначенный день, Лия пришла в указанное место на час раньше. Она надеялась застать тех, кто занимается подготовкой, поболтать с ними и снять их на камеру, чтобы иметь запись всего процесса от начала до конца. Но когда она подошла к нужному дому — неброскому офисному зданию на окраине Центральных округов, то сообразила, что ей не сказали, на каком этаже и в каком офисе все пройдет. Внизу ее должен был кто-то встретить.

Наверное, они еще не пришли, подумалось Лии, и если она сядет где-нибудь в укромном месте, то заметит их и снимет, как они будут входить.

Улицы были заполнены офисными работниками. Лия нашла скамейку на небольшой площади, откуда ей был виден вестибюль нужного дома. В самом здании было пусто и тихо, окна заклеены, на стеклянных дверях висели объявления о том, что оно списано. В будке перед дверями скучал одинокий охранник.

Лия села на скамейку и, сняв с плеча сумку с камерой, потерла спину, размяла пальцами затекшие мышцы — это было болезненно, но очень приятно. Потом ей пришло в голову, что она уже несколько недель не посещала аквапилатес. Надо будет сходить в ближайшее время, а то это отразится в данных медицинского обслуживания. Хотя Джесси, конечно, не станет спрашивать, почему она не ходит.

День был чудесный, солнечный и свежий, поэтому на площади Лия была не одна. Ее внимание привлек упитанный мужчина в красной рубашке, таких же красных шортах и высоко натянутых белых носках, который гулял с двумя большими лайками. Несмотря на осеннюю прохладу, собаки высунули языки и шли неохотно, из-за чего хозяину приходилось тянуть их за поводки. Но несмотря на медлительность, лайки держались гордо, и у них были чудесные темные глаза. «А каково им летом», — подумала Лия, и ей вдруг захотелось сбить с ног их краснолицего владельца, отстегнуть поводки и отпустить собак на свободу.

Лия подняла голову. А вот и те, кого она ждет, — подтянутая, держащая очень прямо спину женщина в свободном шелковом платье, которое раздувал ветер, и хрупкий мужчина в темно-коричневой рубашке, подчеркивающей темное сияние его кожи. В мужчине было что-то знакомое, точнее, в его жестах, в том, как он от бедер поднимал руки к груди, а потом к лицу.

Обменявшись парой фраз с охранником, эти двое открыли двери из шероховатого стекла и зашли внутрь. Лия подождала несколько минут и перешла улицу.

— Здравствуйте, — сказала она охраннику, удивляясь тому, как спокойно звучит ее голос.

Он поднял голову от планшета, морщась от скуки.

— Слушаю.

— Я с ними, — она мотнула головой в сторону здания. — С парой, которая сейчас зашла.

— А, — охранник нахмурил лоб. — Да, они говорили, что кто-то еще придет. Но позже. Вы вроде не должны были появиться так рано.

— Черт, вот вечно они так. Каждый раз одно и то же! Неужели так трудно запомнить, что…

Охранник поморщился.

— Да заходите, ничего страшного.

— Спасибо, — улыбнулась ему Лия.

— Не за что. — Он снова уставился в планшет. — Да, — добавил он, не поднимая головы, — лифты отключены, но три пролета вверх — не так уж высоко.

В вестибюле было прохладно, скорее даже холодно, а освещали его только лучи солнца, пробивавшиеся сквозь грязные окна. Своей планировкой вестибюль напоминал офис, где работала Лия, — посреди большого пустого пространства стоял стол секретаря, вдоль дальней стены располагались лифты. Странно было думать, что когда-нибудь здание из стекла и стали, где находится офис «Лонг Терм Кэпитал Партнере», тоже опустеет.

Три пролета. На лестнице стоял какой-то затхлый запах. Лия закинула голову и посмотрела вверх. Они были где-то там, может, уже в комнате, где все должно случиться. Мозаика ступеней расплывалась у нее перед глазами.

Лия схватилась за холодные перила, чтобы удержаться на ногах, потом пошла наверх. Добравшись до третьего этажа, она дышала тяжело и отрывисто, а ее сердце отчаянно стучало в груди. Лия свернула в коридор, отходивший от лестничной площадки. Понять, куда идти дальше, было не сложно — из всех дверей только за одной горел свет.

Лия никогда не забудет, какое у него было лицо, когда она открыла дверь. Глаза его сияли темными звездами, рот приоткрылся от удивления.

— Это вы, — сказал он.

Теперь руки его лежали неподвижно, сложенные на коленях так, будто под ними билась птичка, в любой момент готовая вырваться на свободу. Он сидел на стуле с черной сетчатой спинкой и блестящими серебристыми ножками на колесиках — такой стул выглядел бы вполне уместно в ее офисе. «Его, наверное, оставили люди, которые раньше здесь работали, оставили, когда уехали», — подумала Лия. На коричневую рубашку она обратила внимание, еще когда он стоял у входа, но теперь разглядела и чистые отглаженные серые брюки, и парадные туфли, черные, как ночь, и такие начищенные, что казались пластиковыми.

— Здравствуйте, Эмброуз, — сказала Лия.

Лия видела его на прошлой неделе: он сидел напротив нее на встрече «Восстанавливаемся вместе» и работал в паре со Сьюзен. Ей показалось тогда, что Эмброуз выглядит лучше, спокойнее. Отметила, что он сидел ровно. Ступни спокойно стояли на полу, он не подтягивал колени к груди и не норовил сесть по-турецки.

И сейчас он сидел ровно. И руки его лежали неподвижно, Лия обратила на это внимание.

— Лия, — сказал он. — Я не знал… — он умолк, и на секунду на его лице промелькнуло удивление. — Впрочем, какая разница. Важно то, что вы сейчас здесь. Камера у вас? — он показал на большую сумку на плече у Лии.

— Я… да, у меня. — Она неловко сняла сумку с плеча и поставила на пол.

Все это время она соображала, как теперь быть. Это Эмброуза она будет снимать. Она готовилась к этому дню, снова и снова пересматривая предыдущие видео, пока ее не перестало мутить, пока не остались только оцепенелость и ощущение пустоты. Она сказала себе и Мануэлю, что готова смотреть, готова снимать. Кроме того, оказалось, что ее многонедельные съемки мероприятий и встреч Общества все-таки пригодились — Джи Кей сказал, что теперь у них есть неопровержимые доказательства близких личных отношений миссис Джекман с организаторами мероприятий Общества, с теми, кто делал грязную работу, звонил людям, находил таблетки, камеры, распространял видео. С такими, например, как Мануэль, звонок которого с сообщением о времени и месте самоубийства Эмброуза был записан и переправлен куда надо. Теперь Министерству не хватало только последней детали. Доказательства того, что дело сделано.

Лия расстегнула сумку, чувствуя, какие холодные у нее руки, и достала камеру.

— Ух ты, — сказал Эмброуз, — какая большая. Вон штатив стоит.

Он указал на черный треножник примерно в метре перед ним. Говорил он деловито и спокойно, будто они готовились к благотворительному обеду.

Лия укрепила камеру на серебристом основании. Винты оказались тугие, у нее не сразу получилось все сделать правильно, и вовсе не потому, что дрожали руки, решила про себя Лия, просто ей не хватало опыта. Наконец она установила камеру как следует, осторожно защелкнула крепление и развернула объектив к Эмброузу, стараясь, чтобы он попал в центр кадра и изображение не было перекошено. Камера автоматически сфокусировалась на его лице, и изображение стало ярким и четким.