Нино и ее призраки - Теплицкая Анна Аркадьевна

– А если будут проверять? Вдруг спросят, чем я у тебя занималась?

– Ответишь. Офис-менеджер, это же не инженер, в конце концов. Что делала? Канцелярию закупала, билеты мне на Маврикий бронировала, руководила секретарями и курьерами, потом я тебя повысила до ассистента, вот, смотри сюда, – она ткнула графу, из которой следовало, что через два года работы сам генеральный директор назначил меня своим помощником. – Тут ты стала организовывать встречи на высоком уровне, сопровождать меня на бизнес-конференции…

– Подожди-подожди, я запишу, – испугалась я.

– Пиши, – Алиса махнула рукой.

Когда мы наконец разместили резюме, я была пьяна на шесть баллов из десяти.

Глава 5

Я спала беспокойно, но, проснувшись, не обнаружила никакой похмельной боли. Первое, что я сделала после того, как это выяснилось, – повисла на зарядке и вытянула за провод телефон, затерявшийся в одеяле, зашла на сайт, проверить отклики или отказы. Ни того ни другого не было, как и просмотров моего многообещающего резюме.

– Охренеть можно, – расстроилась я и прокричала: – Давид! Матвей! Всем подъем!

По утрам я завела привычку делать для всех роскошные завтраки, купила секционные тарелки и выкладывала туда взбитые со сметаной яйца, огурцы в форме сердечек (нож специальный купила, не самой же выделываться) и сельдерей. В отдельную мисочку добавляла нарезанное манго и три клубничины. Это все мне надоело примерно за неделю.

Сегодняшний завтрак состоял из ломтика цельнозернового хлеба, кусочка бри и каши из дробленой пшеницы. Дети категорически отказывались от предложенного, предпочитая шоколадные шарики или ванильные подушки с начинкой из картонной коробки. Я бы с удовольствием заменила их на кукурузные хлопья прямо с полей Айовы, которые употребляет на завтрак мистер Трамп, но увы.

– Дети, до выхода пятнадцать минут, – прокричала я с кухни.

– Мам, Матвей опять заснул в ванной!

Давид, довольно ухмыляясь, сел за стол и включил телевизор. Белоснежное молоко, струей вливаясь в пузатую чашку с кругляшками, лентами окрашивалось в шоколадное. Я успела заметить, что струя брызгает неравномерно, иногда проливаясь на стол. Стиснув зубы, я быстро пошла по широкому холлу, на ходу подбирая вывернутые брюки и школьную рубашку.

– Матвей! – кричу.

Нет ответа. В ванной комнате персикового цвета шумела включенная на полную мощность вода. Персиковыми были и пушистые коврики, в один из которых зарыл ножки мой младший сын. Он действительно спал, примостившись на округлом бортике ванны, пока электрическая щетка мягко жужжала во рту.

– Ох, малыш, проснись.

Я присела на корточки и стала расстегивать на сыне пижамную кофту; красные пуговки были застегнуты как попало, от этого бампер Молнии Маккуина сильно перекосило: фара наплыла на выцветший голубой глаз, придавая машинке зловещий вид. От энергичных движений Матвей нехотя открыл сонные серые глаза, а изо рта потекли мятные слюни.

– Можно я сегодня не пойду в школу?

– Ты же знаешь, малыш, – я потянула его за руки, и он встал, пошатываясь. – Только утром сложно вставать. И потом, если ты пропустишь, кто же будет играть с ребятами в футбол после уроков?

– Маааам, не хочу я играть ни в какой футбол, – круглые глаза заволокло пеленой слез.

– Все, идем. Нужно успеть позавтракать.

Матвей еле-еле плелся за мной на кухню, отталкиваясь плечами и ногами поочередно от каждой стены, и рыдал.

– Скажи своему сыну, чтобы пошевеливался, – грубо сказала я мужу, который только что вышел из душа.

– Эй, богатырь!

Алексей Александрович, по утрам всегда энергичный и свежий, особенно на контрасте со мной. Он легко подхватил младшего сына и посадил себе на плечи.

– Пап, можно я не пойду сегодня в школу? Пап, у тебя вода, – Матвей потер ладошкой темные волосы.

– Ты что?! Мама лопнет от злости, если придется с тобой сидеть, – муж подмигнул мне, а я нахмурилась. – Она раздуется как рыба фугу из Губки Боба, ты же не хочешь этого?

– Нет там такой рыбы, – возразил Матвей.

– Доброе утро, пап! – с набитым ртом сказал Давид.

– Доброе, сына, – Алексей потрепал его по волосам. – Сегодня после школы тренировка?

Они стали говорить про отчетный бой, а я засунула в микроволновку шоколадные печенья, посмотрела на надпись «Осторожно: начинка может быть горячей» и выбросила коробку. Давид бодро рассказывал о том, что сын тренера, с которым он сегодня стоит в спарринге, хиляк.

Я раздала печенья и предупредила:

– Осторожно, начинка может быть горячей.

Алексей Александрович поставил чайник и полез в холодильник в надежде найти смородиновое варенье. Как бы не так, вчера я добавила его остатки в «Каву».

– Нино, я вернусь только седьмого числа, помнишь?

– Почему я должна помнить, если только что про это узнала?

– Я говорил.

– Ничего ты мне не говорил.

– Говорил, – терпеливо повторил он.

Поисковики не владели информацией по этому поводу, поэтому я подозревала, что все это пустая брехня, а на самом деле мой муж торгует наркотиками и возит в Азию контрабанду. Конечно, я помнила, что он говорил про эту командировку: очередное бесконечное дело государственной важности. «Последнее», – сказал он. «Почему?» Оказывается, Макс, начальник Алексея Александровича, кинул на поиск командира террористов все силы. В случае успеха Максим перейдет в главное управление генштаба куратором всего ближневосточного направления, а мой муж пойдет на повышение и станет полковником. Это означало, что уже не будет гонять по всему миру как оперативный сотрудник, а станет ответственным за стратегическое планирование.

Мне даже не верилось, что Алексей Александрович может работать в Петербурге, я этого хотела и боялась одновременно: с одной стороны, мы будем больше похожи на нормальную семью, сможем ездить в киношки на выходные, гулять в парке по праздникам, сейчас все это редкость. Но есть и плохая новость: мне придется сильно сократить встречи с моим милым. Интрижка станет слишком опасной.

Я все это знала, но, как лучшая английская актриса, подняла руки к потолку и не меньше минуты мелко-мелко трясла головой: брови приподняты, в глазах недоверие. Такой вид, словно я не понимаю, как можно выносить всю это беспросветную рутину. Алексей Александрович немного посмотрел на мое представление и отвернулся. Я зашептала ему в спину:

– А ну опять за старое! Небось летите с Максом ливанок трахать.

Его лица было не видно, но я без труда догадалась, что он весь напрягся и изо всех сил пытается сдерживаться. Алексей Александрович имел репутацию добропорядочного семьянина, был образцом супружеской верности. Ни разу за годы нашего примерного брака он не был замечен в чем-то подозрительном и нечистом: приходил домой сразу после работы, нигде не задерживался, кроме как на совещаниях, не имел привычки пить с друзьями в барах или играть с коллегами в биллиард, у него, кажется, и друзей-то не было: все выходные проводил у себя в кабинете за работой и книгой. Это не мешало мне, к месту и нет, вставлять про его гипотетических любовниц.

– Нино, во-первых, я лечу с Халдуном, он сотрудник сирийской спецслужбы. Во-вторых, у меня задачи поинтересней, чем ливанки, я родину защищаю.

– Ливия – твоя родина? Не знала, не знала…

– Сирия.

– Без разницы.

– Все взаимосвязано, у нас совместная операция. Если мы ее выполним, нашим отношениям с Ближним Востоком это пойдет на пользу. Я действую в интересах страны.

– Не смеши! Какие заученные фразы. Штампы! Что вы, русские, знаете о любви к родине! Вот мы, грузины, знаем об этом не понаслышке. Мой дядя был «мхедрионцем», и его убили!

Строго говоря, бойцом «Мхедриони» – страшной националистической организации, о которой надо бы помалкивать, был не мой дядя, а Ии. Гела нам часто рассказывал, как убили его родного брата, но в данном случае эта маленькая погрешность меня не тревожила. Это ведь закон любой ссоры – все подтасовывают и передергивают.