Пой. История Тома Фрая - Коста Габриэль

– Хорошо, – написал Том, но Дилан уже этого не увидел.

«И все же, какого хрена произошло? Ладно. Завтра разберемся».

– Я и не знал, что все меняется так быстро. – Том, не осознавая своих действий, начал петь. – Я ушел из дома, зная одного тебя, а вернулся, не понимая, кто есть я. Все меняется в этом городе…

Он сделал глубокий вдох.

– Нью-Йорк горел для нас, и мы не заметили, как сгорели сами [105].

«Элизабет… ну откуда ты все знаешь?»

А в это время в небольшом парке Дилан делал уже третий круг. К его разочарованию, он оказался не единственным полуночником на спортивной площадке. Еще десяток людей на достаточном расстоянии друг от друга стирали кеды. Спорт помогал лишь частично снять стресс. Дилан места себе не находил, пока Том все же не объявился дома. Он не смог сдержать свою злость, давно с ним не случались настолько сильные приступы. Каким-то чудом он не дошел до точки невозврата. Мысли понемногу успокаивались, тревога уходила прочь.

Когда легкие дали знак прекратить мучить тело, Дилан замедлился. Сделав пару кругов, чтобы не потерять дыхание и продолжить бесполезную изнурительную пробежку, он увидел на дорожке небольшой флаер. Не думая, Дилан направился к нему, поднимая до боли знакомую афишу. Ее текст Дилан знал наизусть. Она звала всех желающих на пробы «Вестсайдской истории» и предупреждала о завершении отбора первого августа. Дилан поднял голову в небо. Осталось всего три претендента, и одним из них стал он, пара дней и Том, который с легкостью затмит каждого из них. Но с подачи Дилана он решил потренироваться дома… Вздох облегчения вырвался из легких.

– Сегодня вечером… Сегодня вечером… [106] – пропел Дилан и вновь сорвался на бег.

– Ну и дыра! И за это мы отдали треть своих денег? Кто придумал брать предоплату за первый и последний месяц? Он буквально может стать нашим последним месяцем в жизни! Алан?! – Джек бросил сумку на пол, когда хозяин квартиры, маленький толстый мужчина вручил им ключи и забрал деньги. – Уверен, половина постояльцев померла в первые пару дней от нашествия крыс и клопов!

– Да прекрати ты ныть! У нас денег едва набралось на переезд и ренту до конца осени. Пусть эти крысы и клопы только покажутся из своих дыр! Я их лично на вертел посажу и зажарю до хрустящей корочки! – Джуд ткнула локтем Джека и сделала шаг вперед. – Хотя, стоит признать, определение «дыра» исчерпывающее для этого места.

– Можем снять номер в центре Манхетана на ночь и поехать назад. – Алан фыркнул и, не снимая обуви, даже не помышляя об этом в такой грязи, пошел вперед. – Моя комната вторая от входа. Кого не устраивает, вызываю на дуэль.

– Я и тебя на вертел могу посадить! Снотворное не так тяжело достать, – зашептала Джуд. – Даже для такого бугая, как ты.

Джек тем временем осматривал их новое место жительства. Не сказать, что он действительно переживал. В конце концов, он переехал сюда из подвала, а в худшие времена его кухня ничем не отличалась от той, что он видел сейчас. Дом был старый, квартира была старая, живность под половицами была старая, только люди новые. Хозяин сказал, что в рабочем состоянии лишь одна электрическая конфорка из двух, вода в душе порой почти не льется или неожиданно меняет температуру, лампочки лопаются от перепада напряжения, а соседи ни на день не прекращают вечеринки. У новых жильцов в распоряжении имелся маленький холодильник, стол на трех кривых ножках, сомнительного состояния стулья, в комнатах – по кровати. Джеку с Джуд придется ютиться на одноместной, которая еще и слегка коротковата для Джека. Но даже так понимание, что гнилые доски под ногами находятся в Нью-Йорке, оказалось ни с чем не сравнимым чувством. Стремительность происходящего ничуть не пугала. Наоборот, с каждой секундой Джек убеждался в правильности принятого решения. Пока Джуд изучала их комнату, попутно матерясь на каждую мелочь, Джек подошел к окну в кухне. Небольшому, невзрачному, зато за ним мерцали огни города мечты и порока.

Каждое горящее окно – это живой человек, семья. У них есть свои цели и мечты, все без исключения хотят быть счастливыми и свободными. И заглядывая дальше, куда-то за старые низенькие дома, трейлеры к небоскребам и длинным улицам, Джек невольно задерживал дыхание. Нью-Йорк горел, словно огромное кострище, Нью-Йорк – горе для тысячи полуночных мотыльков. Они летели к нему, сгорали и не жалели об этом. Странно, но Джек не чувствовал страха, былой неуверенности, и его голос больше не дрожал от ужаса. Если Алан достаточно сильно ударит в стену кулаком, дом рассыплется, как карточный домик. Он такой же хрупкий, как и их положение. Уже завтра им необходимо начать ходить на собеседования. Джек рассчитывал на предложение стать вышибалой в клубе на смену Алана, а лучше с ним вдвоем. Они были созданы для этой работы, невозмутимые, сильные и до безрассудного бесстрашные. Джуд же подыскала работу швеей в одном из магазинов. Мир вокруг них менялся, и на смену тихому городку пришел Нью-Йорк, устремивший свои высотки в небеса на манер трезубца Сатаны.

Из транса его вывел металлический скрежет. Джек развернулся и спросил:

– Ты уже успел переодеться? – Алан стоял в шортах и домашней футболке. – Чай, кофе?

– Что угодно давай, – сказал он. – Эти чертовы электрические плитки работают еле-еле. Он засвистит вместе с петухами на рассвете. – Алан сел на стул, и тот жалобно заскрипел, моля о пощаде. – Нужно будет купить стальные стулья. Эти развалятся скоро.

– Тебя волнуют только стулья? – Джек умостился напротив. Он решил переодеться чуть позже. – Стул-убийца.

– И вот мы здесь… – На кухне появилась Джуд, тоже в домашней одежде. – Мальчики, какие у вас планы на сегодня?

– Убираться.

– Есть.

– Так никто и не произнес заветного имени. – Она нахмурилась и тоже села. – Вы так восторженно кричали, что хотите в Нью-Йорк. И что, теперь мы будем выжимать тряпки? Мыть полы и сковородки? – Джек хотел сказать об отсутствии сковороды в принципе, но Джуд строго посмотрела на него. – Ты тоже собираешься лишь жрать в свободное время?! А-ну быстро выдали свои планы на ближайшее будущее! Иначе я сама найду Тома!

– Милая, но я не ел с утра! Да я скоро стану опасен для общества. – Джек надулся, пока Алан делал вид, что его здесь нет. – И вообще, заставлять его идти к Тому – жестоко. И для Тома, и для Алана. Том схватит сердечный приступ от одного лишь взгляда на Алана на пороге своей квартиры! Я чуть на месте не погиб, а у Тома вообще голова взорвется, и нас будет ждать трехчасовой спектакль с сетом песен из Келли Си. Нет, спасибо. Давайте воспользуемся мозгами.

– Впервые в жизни! – Джуд сложила руки на груди, явно разочарованная ответом своего парня. Спорить не хватало аргументов. Насильно вести Алана к Тому – верх издевательства, учитывая их непростые отношения в школе. – Хорошо, ты прав. Но Джек… Неужели хотя бы ты не хочешь дать о себе знать? В конце концов, надо посмотреть, оправился ли Том после смерти мамы.

– Не знаю, какого хрена у них там с Диланом происходит, но Том забил наш общий чат парой тысяч голосовых сообщений. Он пел обо всем на свете. Если постараться, можно превратить это в альбом каверов. – Джек усмехнулся. – Меня вот только смущает огромный перерыв. Его метаморфоза произошла неспроста. Не в его стиле благоразумно подходить к вещам.

– Сказал человек, который собрался в Нью-Йорк за считанные дни. Лицемер. – Джуд щелкнула Джека по носу. – Так или иначе, хорошо, что он в порядке. Хотя бы на первый взгляд. – Она обреченно вздохнула. – Получается, я не увижу слезливого воссоединения друзей? Напомните, почему я продала свои платья? – Джуд отвернулась. – Хрен с вами. Схожу на Бродвей, там драмы побольше будет!

– Если Том еще не играет там главную роль. – Джек улыбнулся. Тепло разлилось в груди и потекло по венам. Теперь их с другом разделяли не сотни километров, а всего лишь с десяток станций метро. – Мы сегодня попытаемся привести эту помойку в нормальное состояние, а завтра идем на собеседование? – Он взглянул на Алана, потом на Джуд. – Я не собирался лететь к Тому сегодня, зато завтра – да. Я успею?