Сибирский папа - Терентьева Наталия

Я неожиданно услышала что-то, помимо его голоса. Во дворе кто-то то ли вскрикнул, то ли даже заплакал, что-то изменилось. Я быстро высвободилась от рук Кащея и прошла во двор. Гости стояли, напряженно глядя на какого-то человека, который, видимо, что-то сказал и теперь молчал. Человек как человек. В светло-сером костюме, белой рубашке, синем галстуке. Оркестр больше не играл. Музыканты тоже смотрели на этого человека.

– Может, ошибка? – наконец сказала какая-то женщина в длинном черном платье и с такой же открытой спиной, как у меня.

Тот человек развел руками.

– Да не может быть… Что за ерунда… О господи… – Кто-то говорил громко, другие стали перешептываться между собой, оборачиваясь на нас с Йориком, который как-то незаметно оказался около меня.

К нам подошли с разных сторон несколько человек. Высокий полный мужчина приобнял меня и погладил по голове Йорика, ничего не говоря. Другой, ниже и тоже полный, стал что-то говорить, но я никак не могла понять, к чему он клонит. Женщина пыталась оттянуть к себе Йорика.

– Да, так бывает… – говорил невысокий.

– Поможем, поможем… – говорил первый.

– Бедный мальчик, – приговаривала женщина.

– Что случилось? – спросила я негромко. Почему-то мне совсем не хотелось услышать ответ.

Я видела, что почти все люди пошли к выходу, как будто все разом услышали какой-то сигнал, которого не слышала я.

– Что случилось? Почему все уходят? – спросила я, понимая, что пока мне не ответили, я еще нахожусь здесь, в прошедшем времени. Потому что это – прошедшее время. Потому что случилось что-то, что перечеркнет всю мою жизнь. Что-то, о чем я не хочу знать.

– Пойдем! – Я взяла Йорика за руку и быстро пошла в дом.

– Подожди. – Нас догнал тот полный высокий мужчина, который подошел к нам первый. – Я Толин друг. Маша… – громко и отчетливо сказал он. – Крепись, девочка… – Он взглянул на Йорика. – Придется и ему сказать, куда деваться…

– Что? – Я остановилась. Я видела, что сбоку подошел, но не стал приближаться Кащей.

– Пойдем в дом. Подождите меня там, я расплачусь с музыкантами и приду.

Мы зашли с Йориком в дом и сели на большой белый диван. Я ощущала неприятный холод кожаной обивки. Почему-то стало очень холодно в доме. Я взяла в ладони теплую ручку своего брата.

– Почему он так говорил? – спросил Йорик.

– Сейчас всё узнаем.

У меня неприятно тикал левый висок и пересохло во рту. Я видела в окно, как уходили, переговариваясь, опустив головы, гости. Я уже поняла, что произошло что-то такое, что заставило гостей уйти с веселого праздника. С моего двадцатилетия.

На фоне серого неба дергался, привязанный как будто прямо к траве, огромный воздушный шар в виде перламутрового розового сердца. Дергался и дергался, хотел оторваться и улететь в это темное небо, с которого в июльский день лился мелкими каплями ледяной осенний дождь.

Я увидела, как вышли из беседки музыканты, на ходу укладывая инструменты в чехлы, неловко застегивая их, как две женщины в красивых блестящих платьях в пол о чем-то возбужденно говорили, стоя у самого выхода, качая головами, показывая на дом, прикладывая руки к груди. Вот к ним приблизился человек в черном костюме, скорее всего шофер, позвал их, что-то объясняя, они пошли, всё так же жестикулируя. Официанты стали убирать всё со столов, тоже переговариваясь между собой. Один молодой парень, быстро оглянувшись, забросил в рот подряд три каких-то кусочка еды с большой тарелки, на которой были уложены закуски на палочках в виде огромного цветного дикобраза. Закуски торчали, как разноцветные иголки…

Я смотрела в окно, где как будто шел какой-то фильм, без звука. И пока звук не включили, можно было еще надеяться, что просто я не понимаю этих людей. Что я всё не так понимаю… Я видела, как в беседку зашел и сел Кащей. Потом встал, стал всматриваться в окна. Потом опять сел, достал телефон, стал что-то писать. Наверняка пишет мне. Но мне ничего не приходило.

Наконец вернулся тот высокий полный человек.

– Я Алексей Юрьевич, – сказал он. – Йор, ты меня знаешь.

– Нет, – ответил Йорик и прижался поближе ко мне.

– Я друг Анатолия, – обратился ко мне Алексей Юрьевич. – Маша. Тут вот такие дела. – Он тяжело вздохнул. – Мне жаль, что это произошло именно сегодня. И вообще это не те слова. То есть… – Он снова набрал много воздуха и долго его выдувал короткими шумными толчками из толстых, гладко выбритых щек. – Да. В общем… Ваши родители погибли.

– Что? – Я не поняла последнее слово. – Что, родители? Какие?

Алексей резко усмехнулся, как будто у него дернулась одна часть лица.

– «Какие»? Толя Сергеев сегодня погиб вместе со своей женой. Мой друг Толя. И отец Юры.

– Какого Юры? – Я не знаю, зачем я это спросила. Конечно, я помнила, что Йор – на самом деле Юра, хоть его никто из близких так не зовет. Но мне, наверное, хотелось, чтобы он ответил: «Другого, совсем другого…»

– Ох… – Алексей Юрьевич неожиданно встал и подошел ко мне, встал передо мной, возвышаясь огромной тушей. – Девушка, – заговорил он вдруг другим тоном, – ехали бы вы домой, честное слово! Сейчас всем тяжело. Я не знаю, кто вы, зачем вы здесь. Я, как близкий друг, буду разбираться в Толиных делах, организовывать похороны и опекать Юру.

– Подождите… – Я глубоко подышала, растирая тикающий висок. Встала, выпила воды из большой бутылки, стоящей на стеклянном столе. Вода почему-то отдавала мылом и еще чем-то горьким.

– Это вода для цветов, – сказал Йорик и подошел ко мне. – С удобрением.

– Ничего. – Я подошла к раковине на кухне, прополоскала рот, налила воды из чайника.

Официанты как раз принесли много еды и стали ставить их на кухонный стол, быстро заполнившийся блюдами.

– Убирайте всё! – махнул рукой Алексей Юрьевич. – Девушка! – Он повернулся ко мне. – Я серьезно говорю – я ничего о вас не знаю и знать, если честно, не хочу. Мне очень тяжело, с посторонними людьми я разговаривать вообще сейчас не готов. Погиб мой лучший друг.

Я услышала, да. Я это услышала, я видела, как задрожал Йорик, покраснел, стал плакать, побежал ко мне, Алексей Юрьевич подхватил его на ходу, махнул прислуге. Невысокая женщина подошла к Йорику, попыталась взять его за руку, что-то говорила.

– Это ошибка, – сказала я. Я слышала, что говорю, и мой голос звучал как-то странно, как будто я слышала сама себя издалека.

– Да-да, – Алексей Юрьевич кивнул мне, подошел, взял за плечи, словно обнимая, а сам сжал их очень крепко, больно, тряхнул меня и проговорил негромко: – Всё, игра закончилась. Давай чеши домой, откуда приехала.

Я оттолкнула его огромные тяжелые руки и быстро прошла наверх. Переоделась в свою одежду, платье положила на кровать, оглянулась в поисках сумки. Кто-то успел убрать ее в большой встроенный шкаф, совершенно пустой. Я смахнула свою незамысловатую косметику прямо в сумку, огляделась. Конечно, это всё странная сказка. Странная и страшная. И я не хочу в это верить. Я пока не могу ничего понять.

Я спустилась, слыша, как где-то в другой комнате громко кричит Йорик. Плачет, что-то приговаривает, выкрикивает: «Нет-нет-нет!..» Я бы так кричала сама, только я не верила.

– Что произошло? Скажите мне. – Я подошла к другому мужчине, он тоже зашел в дом.

– Не знаю. Говорят, загорелась машина на ходу. И отказала электроника, не смогли выйти.

Я смотрела на очень худое, как будто выжатое лицо друга своего отца. Он так просто это говорит…

– Как это могло быть? Они совсем недавно уехали…

Он вздохнул и развел руками.

– Ужас. Я же говорю – ужас. Все под Богом ходим. Я поэтому церкви строю, а Толя картины собирал. Разница есть? Я ему всё время говорил: «Хватит тебе уже кормить этих бездельников, храм лучше построй, а он…» Но вообще ужас, да. У Юрки-то, считай, родственников нет. У Ольги отец умер, мать болеет, то ли в психушке живет, то ли в доме престарелых… И у Толи оба родители престарелые, или уже похоронил… Так как-то… – Друг отца говорил быстро и как-то невнятно, вроде говорил, а вроде и нет, не договаривая слово до конца, вдруг останавливаясь посреди фразы, словно забывая, что хотел сказать. – Что с пацаном делать… пока непонятно. Ну ладно, пристроим в хорошее место. Проблем много будет – с этим домом, с бизнесом. Всё у Сергеева плохо оформлено… Я юрист по образованию, – объяснил он мне. – Так что знаю, что говорю. Ну, как вас… Маша, да? Я вам сразу скажу: там так всё оформлено… Вы особенно ни на что не рассчитывайте.