Общество самоубийц - Хэн Рэйчел

— Как у тебя дела? — спросила Анья.

Лия повернулась и подняла глаза на Анью. Что-то в ней изменилось, это было заметно. Анья прищурилась, пытаясь понять, что именно. Шею Лия теперь держала как-то не так, и при попытке сфокусировать взгляд у нее в глазах появлялась боль.

— У меня все хорошо, — бодро ответила Лия. Если бы Анья не смотрела на нее в упор, то, возможно, даже приняла бы это на веру. Но уголки губ Лии говорили о другом, а припухшие веки нервно подрагивали. — Что ты делаешь?

— А, это… — Анья подняла кружку и, перевернув ее, показала Лии дно. — Видишь, тут кусочек необработанной керамики. Годится для заточки ножей. Точило ведь не купишь без особого разрешения.

Лия кивнула, объяснение показалось ей логичным. Она не спросила, зачем Анье вдруг понадобилось точить ножи.

А Анья ухватила нож покрепче и испытующе глянула на Лию. Может, Лия придаст ей мужества, может, если Лия будет на нее смотреть, у нее все получится?

Но Лия сосредоточила свое внимание на другом. Она так и не отошла от окна, более того, пыталась его открыть, однако это требовало больших усилий. Из старых рам летела пыль и сыпались щепки. Наконец в комнату ворвались шум города и холод, они закружились вокруг Аньи и Лии и принесли с собой жизнь и звуки, напоминавшие о скорой зиме. Но Лия не остановилась — продолжая толкать раму, она подняла ее выше, чем когда-либо удавалось Анье. И похоже, безвозвратно сломала. Конечно, древесина была старая, но Анья все равно поглядела на Лиины руки с удивлением — какие же они, оказывается, сильные.

Лия присела на подоконник и, придерживаясь за него, перекинула одну ногу наружу. Наблюдавшая за действиями гостьи Анья внезапно поняла, что с той что-то не так.

— Что это ты делаешь? — выпалила она, лихорадочно соображая. Подбежать к Лии? Схватить за руку? Втащить обратно?

Лия повернулась к Анье. Лицо у нее было сухое, но из глаз будто текли невидимые слезы.

— Помнишь, как ты пришла ко мне в гости? Ты пыталась открыть окно, а я сказала, что оно не открывается. Директива 7077А.

Анья кивнула.

— Ты сказала, что очень жаль, помнишь? Что наверху такой хороший ветер, — Лия повернулась лицом к городу. На той стороне улицы стояло сверкающее офисное здание, за тонированным стеклом двигались люди. Лия закрыла глаза и, подставив лицо потокам воздуха, добавила: — Ты была права.

Анья шагнула было к окну, но не закончила движение, заметив, как напряжена Лия, как побелели костяшки ее пальцев, сжимавших подоконник. И Анья уставилась на крупноватые для женщины руки Лии с выступившими на них голубыми проводами вен и узелками суставов. На отчетливые линии связок, на мощные большие пальцы, зацепившись которыми за деревянную раму, Лия подняла ее. На щепки и крошки кирпича, усыпавшие пол.

А потом Анья подняла нож и стала медленно поворачивать его, ловя лезвием солнечный луч. Оно теперь было такое чистое, такое отточенное и правильное — идеально пригодное для намеченной цели. Интересно, обратила ли Лия на это внимание?

— Я поняла, чего хотела мать, — сказала Анья. — Она хотела, чтобы я сделала это сама, — рука у нее затряслась. — Никакого Общества, никаких таблеток, никаких ферм. И вот я… я пытаюсь. Все пытаюсь и пытаюсь. Но не могу.

Теперь Лия посмотрела на нее с интересом. Край Лииной юбки хлопал по воздуху крошечным парашютом, и Анья на секунду забеспокоилась, не сдует ли гостью с подоконника.

Она перехватила нож рукоятью вперед и протянула его Лии.

— Я наточила его так остро, как только возможно. Но все равно. Это же «Алмазная кожа». Легко и быстро не получится. Мне придется приложить силу, колоть, рубить, проворачивать лезвие. Перерезать ей вены я бы сумела, наверное. Но для такого… для такого у меня сил не хватит.

Лия подняла на нее потемневшие глаза — Анья не представляла, о чем та думает и думает ли о чем-то вообще, — потом качнулась назад, в сторону улицы. Сердце у Аньи чуть не остановилось, но Лия всего лишь перекинула болтавшуюся снаружи ногу обратно в комнату и слезла с подоконника.

Когда Лия подошла достаточно близко и взялась за рукоять ножа, Анья заметила, как оживился ее взгляд. Лия долго рассматривала оружие, потом подвела указательный палец к кончику лезвия, а когда отняла руку, на ее пальце выступила капелька крови.

— Не в силе дело, — сказала Лия неожиданно звучным голосом. — Пустить кровь не так и сложно. Но надо сделать это достаточно быстро и нанести удар правильно, чтобы кожа не успела снова нарасти, — она еще раз коснулась лезвия. — Нож хорошо наточен.

Лия сделала три тяжелых шага к кровати, где лежала Аньина мать, потом пальцем коснулась основания ее шеи.

— Вот здесь, — показала она. — Но трахея дополнительно укреплена, придется приложить усилие.

В голосе Лии слышались сразу и холод, и жар. Держалась она отрешенно, но Анья чувствовала, что в глубине души Лия просто заворожена всем этим, что в ней кипит давняя скрытая страсть.

Внезапно Анье захотелось вырвать нож у Лии из рук. Но ее словно парализовало, руки отяжелели, ноги приросли к полу. Она оцепенело наблюдала, как Лия внимательно изучает шею ее матери. С ножом в руке.

Нет, хотелось крикнуть Анье, нет, только не так. Но открыть рот она почему-то не могла.

Лия повернулась к Анье. Глаза гостьи были черны, как уголь. Обреченность, с которой она вошла в комнату, исчезла. Внутри нее словно пылал огонь.

Потом Лия взяла Анью за руку. Как только пальцы Лии сжали Аньины, что-то внутри Аньи сдвинулось. Она вцепилась в Лиино предплечье, потом схватилась за него обеими руками. Сразу стало ясно, какие мощные у Лии мышцы — результат ста лет хорошего питания, ухода, упражнений и новейших технологий. Анья поняла, что остановить Лию не сумеет, ей просто не хватит сил. И ее накрыло знакомой волной отчаяния.

Лия посмотрела на сомкнутые на ее предплечье пальцы Аньи, потом подняла глаза и встретилась с Аньей взглядом. В глазах Лии все еще горел непостижимый для Аньи огонь насилия. Затем взгляд Лии неожиданно прояснился и потеплел. Возможно, оттого, что Аньины пальцы, сжимавшие руку Лии, дрожали все сильнее, а на глазах выступили слезы. Так или иначе, похоже, Лия все поняла.

— Вот, держи, — Лия протянула нож Анье.

Теперь ее голос был мягким. Анья чувствовала, что Лия думает уже не о ней и не о ее матери. Рукоять все еще сохраняла тепло Лииной ладони, и Анья почувствовала, что теперь многое изменилось.

Она обошла Лию и села на стул у кровати. Сколько долгих часов провела она на этом стуле, беспомощно наблюдая и ожидая? Нет, это в прошлом. Анья собралась с силами, встала и решительно шагнула к постели.

На этот раз сомнения ушли, и руки ее не дрожали. На этот раз прикосновение холодного металла к искусственной липкой коже не казалось ни жестоким, ни противоестественным. Это не мать, это даже не ее кожа! Анья вспомнила море. Матери здесь нет. Больше нет.

Она рассекла плоть в точке, которую указала ей Лия, а другой рукой постаралась расширить рану. На ощупь «Алмазная кожа» была липкой и влажной, и Анье казалось, будто ткань нарастает прямо поверх ее пальцев, впившихся в иссохшую шею неподвижного тела. А потом сквозь густую чернильную кровь показалась трахея. Кольца блестящей, странно чуждой на вид пурпурной трубки пульсировали, пропуская и выпуская воздух.

Лия сказала, что надо действовать быстро. Анья чувствовала, как та стоит у нее за спиной и ждет.

По шее матери темной струйкой стекала густая кровь. Текла медленно, словно лава из кратера. Добравшись до относительно белых простыней, кровь не сразу впиталась, а несколько мгновений скапливалась на поверхности, словно фиолетовое желе. Но струйка не иссякала, и простыни постепенно сделались темно-синими.

Лицо матери оставалось, как всегда, умиротворенным и пустым, в нем ничего не менялось. Но Анья видела сквозь вязкую кровь, как движется ее трахея, слышала, как стучит ее сердце.

— А вдруг я это сделаю, а она все равно не умрет? — бросила Анья в отчаянии. — Вдруг ее сердце так и будет биться?