Общество самоубийц - Хэн Рэйчел

— Не будет, — успокоила Лия.

Анья вновь исступленно уставилась на мать. Искусственная трахея, искусственное сердце, «Умная кровь». Это же вообще не она! Анья вдруг поняла, что эти посторонние артефакты, сделанные из силикона и биокерамики, вовсе не спасали ее мать, наоборот — они отняли у нее настоящую жизнь! А значит, Анья никого не убивает!

Она отбросила ненужный теперь нож и, погрузив пальцы в рану, крепко сжала скользкую кольчатую трубку обеими руками. Кровь все еще текла, но теперь казалась более липкой, возможно, уже начинала сворачиваться. Через несколько минут все заживет. Если Анья это допустит. Но она не допустит. Ощутив усталость, Анья снова вспомнила море. Она вспомнила, что пальцы у нее крепкие и сильные, именно эта сила позволяла ей играть на скрипке, да! Трахея в ее пальцах была как гриф скрипки! Холодные металлические ребра трубки врезались Анье в пальцы, как струны. Она сжимала трахею все сильнее и сильнее, потом начала поворачивать одну руку в одном направлении, а другую — в другом.

Трахея была крепкой, проволока, которой она была армирована, — жесткой, но Анья чувствовала, что та постепенно поддается. Когда-то живое и теплое горло ее матери выпускало в мир чудесные звуки, скрытые в ее сердце. А сейчас? Искусственная трахея только удерживала музыку взаперти.

Анья сдавила трахею еще сильнее, чувствуя, что силы у нее вот-вот иссякнут. Но тут послышался тихий щелчок и негромкий свист воздуха. Потом кровь с ужасным булькающим звуком потекла в открывшийся проход. Хрип постепенно прекратился. Тело, бывшее когда-то ее матерью, больше не дышало.

Анья измученно уронила руки, чувствуя, как «Умная кровь» начинает свертываться у нее между пальцами.

Но сердце все еще билось, его клапаны жужжали и пощелкивали, фиолетовая жидкость продолжала выплескиваться наружу и заливать простыни.

Анья почувствовала, как ее охватывает безнадежный ужас. Это никогда не закончится! Никогда! Она будет снова и снова пытаться и останется в этом аду вечно, потому что у нее так ничего и не выйдет… Они никогда не дадут умереть ее несчастной матери!

И тут — Анья не успела опомниться — Лия откинула одеяло и, запрыгнув на кровать, словно кошка, чуть ниже раны резко вонзила нож, сжимая его рукоять обеими руками, а потом еще и налегла на него всем весом своего тела. Направив лезвие так, чтобы оно правильно и точно вошло между ребрами, Лия двигала и ворочала оружие, пока его кончик не уперся в какую-то невидимую, известную только ей точку.

Анья с изумлением смотрела на Лиины руки, стиснувшие рукоять ножа. Лия оглянулась и посмотрела Анье в глаза. Секунда стала вечностью. Наконец Анья кивнула.

Лия перехватила рукоять ножа правой рукой, а потом, размахнувшись, вроде бы совсем не сильно ударила по нему левой.

Сердце глухо и хрипло стукнуло раз, другой, потом, с перерывом и глуше — третий. Четвертого не последовало. Искусственное сердце остановилось. Стало тихо.

Глава тридцать восьмая

Небо в этой части света оказалось гораздо темнее и ярче, чем в городе. Ночью в нем кружились водовороты красок, а с утра они уступали место спокойной светлой пустоте.

И дело было не только в небе. Иногда, проезжая среди лесов и скал, Лия и Анья замечали проблески океана, и он был большой, живой и пугающий. В конце концов они выбрались на проложенное вдоль берега шоссе, которое протянулось на сотни миль по самому краю заросших мхом скал. Они думали, что оно, скорее всего, идет до тех мест, где зелень исчезает, а ее сменяет лед. Они думали, что когда-нибудь, наверное, туда доедут.

Лия и Анья вели машину по очереди. Она оказалась хорошей, послушной и выносливой, с мирно ворчащим двигателем — иногда, правда, его приходилось обихаживать и умасливать, чтобы заставить работать, но в целом он был надежен. В салоне машины даже имелся постоянно открытый люк, крышка которого сломалась. По ходу дня и по мере того, как они заезжали все дальше на север, пятно света из люка перемещалось из задней части машины в переднюю. Плезиозавр, которого Кайто подарил Лии, сидел на приборной доске и глядел на воду.

Когда машину вела Анья, Лии нравилось, сдвинув пассажирское сиденье вниз и назад, лечь, вытянув ноги, и смотреть в небо. Иногда небо было в движении, там творилась настоящая драма — обычно ночью и утром, когда солнце пробуждало мир или снова укладывало его спать. А днем в люке виднелся маленький квадратик мирной голубизны, напоминавший Лии окно в ее прежнем офисе. Как и тогда, она наблюдала, как по небу проплывают дивные белые облака.

В какой-то момент она вдруг почувствовала, что ее переполняет восторг.

А еще однажды она забыла, где находится, потому что все ее внимание притягивали проносящиеся над ней переливы белого и голубого, и вспомнила, только когда выглянула в окно, а вокруг были мчащиеся зеленые заросли, бьющиеся о берег волны океана и полное света небо.

«Кайто бы это понравилось», — подумала Лия, глядя на эту безрассудную переменчивую красоту. Она посмотрела на игрушечного динозавра на приборной доске и внезапно почувствовала, что отец здесь, с ней.

Лия опустила окно, и ворвавшийся в салон ветер уничтожил тишину. Волосы летели в лицо. Анья начала смеяться, а за ней и Лия.

Слова благодарности

Хочу поблагодарить моих редакторов, Мелиссу Кокс из Hodder & Stoughton и Либби Бартон из Henry Holt, за то, что они помогли «Обществу самоубийц» появиться на свет. Ваша редакторская правка сделала эту книгу настолько хорошей, насколько это возможно, а ваша душевная щедрость, энтузиазм и дружеская поддержка превратили процесс публикации в удовольствие.

Джульет Машенс — лучший из литагентов, человек-вихрь, предприимчивый прагматик, проницательный редактор, лучшая и никогда не теряющая духа группа поддержки, заботливый друг, — спасибо за то, что мои мечты сбылись. Ты каждый день служишь для меня источником вдохновения.

Саша Раскин, спасибо за то, что сделали публикацию в США возможной, и за все прекрасные обеды и разговоры.

Спасибо всем причастным к созданию «Общества самоубийц» из академии Фабер, особенно Джоанне Бриско за то, что прочла первые десять тысяч слов первого варианта этой книги и велела мне не сдаваться. Также я от души благодарю Никки Клоук за дельные советы и душевное тепло, а моих первых читателей Мелани Гаррет и Кэрол Барнс — за поддержку и отклик.

Всем моим друзьям — большое спасибо за то, что развлекали меня, предоставляли мне пишу для ума и не давали свихнуться, пока я всем этим занималась. Вы заставляете меня поверить, что мир полон радости и возможностей. Сэм и Кристина — моя сердечная благодарность за то, что пятнадцать лет подряд вы, согревая меня своим теплом, обменивались шутками, непонятными для окружающих, орали в общественных местах и любили друг друга даже на расстоянии. Вадим — спасибо за Дни благодарения, Кению и все наши штучки.

Мама, спасибо за то, что вырастила и любила меня. Спасибо, что читала мне вслух, когда я была маленькая, брала меня в библиотеку и позволяла мне пользоваться своим читательским билетом. Я получила от тебя множество подарков, но любовь к чтению — это дар, который изменил мою жизнь и сделал меня тем, кто я есть сегодня. Спасибо брату Кевину за то, что он мой главный фанат с 1993 года. И еще за то, что ты самый умный и добрый брат, какого я только могла себе пожелать. Я люблю вас обоих.

Калле, мой муж, единомышленник и лучший друг, спасибо, что той снежной нью-йоркской ночью 2009 года сказал мне, что я должна стать писательницей, хотя свой первый рассказ я опубликовала только через пять лет. Ты понимаешь меня как никто, видишь и ценишь даже те уголки моей души, которых не замечаю я сама. Спасибо за постоянную поддержку, мудрые советы и суровую критику. Я не смогла бы писать, если бы не ты. Спасибо за то, что каждый день смешишь меня до слез, заставляешь думать и чувствовать и позволяешь ощущать свободу и легкость, которых я никогда не испытывала до встречи с тобой. Ты лучшее, что есть в моей жизни. Я тебя люблю.