Истории замка Айюэбао - Вэй Чжан

Тут Чуньюй Баоцэ замолчал и скользнул по Куколке взглядом:

— Это правда, я сам видел, как у него ширинка намокла.

Когда он закончил говорить, его плечи подрагивали — казалось, силы покинули его. Может, Куколке просто показалось, но в этот момент она учуяла, что от его шеи исходит тот же запах, что и от тёлочки, и ей сразу же пришло в голову, что он, выйдя из стойла, не стал принимать душ. Это было совсем на него не похоже. Она взяла его за подбородок, желая убедиться, что эти невинные глаза сейчас искренни. Он сжал губы, крылья носа затрепетали, и он заморгал, стараясь глядеть прямо перед собой. У Куколки в груди вспыхнуло пламя, она приблизила к нему своё лицо и уловила мощную пульсацию в области его шеи. В этот момент вдруг раздался мощный храп. Куколка аккуратно, словно у неё в руках был хрупкий предмет, уложила его на кровать и укрыла одеялом с орнаментом в виде георгинов, а затем, как миниатюрная рысь, легла рядом и прильнула к нему.

Было пять утра. Слушая размеренное храпение, Куколка свернулась калачиком. Она вытянула одну руку; её уши обжигал горячий воздушный поток. Погружаясь в ещё более глубокий сон, Чуньюй Баоцэ пробормотал сквозь дремоту:

— Я постарел, и мне пора оставить дела корпорации. В оставшееся мне время я хочу писать книги; я не хочу привязываться к реальности, заниматься наукой или исследовать что-то; все книги будут про любовь…

5

Платина много дней подряд дожидался в Восточном зале, повесив свою ветровку на предплечье. Он не рассчитывал на такую роскошь, как встреча с управляющей Куколкой — ему лишь хотелось кое-что выяснить у Застёжки. Проводя время в ожидании, он увидел слоняющегося по приёмной Подтяжкина, а затем — его заместительницу, взмокшую от пота. Никто из них не отваживался войти в Западный зал без приглашения — они просто пришли попытать счастья. Старый доктор прождал рядом с Платиной около часа; прерывисто дыша и задыхаясь, он сжимал свой пурпурный сосуд со снадобьем. Платине чудилось, что от старика исходит запах каучука, и он старался держаться от доктора на почтительном расстоянии. Он считал, что если бы этот старик действительно был хорошим врачом, то давно уже излечил бы себя от астмы. После ухода врача вновь явилась зам Подтяжкина и пожаловалась Платине, что приходит уже в пятый раз.

— Если у вас какое-то важное дело, я передам, — предложил Платина, стараясь не смотреть на её неестественно большую грудь.

Замдиректора, которая последнее время пользовалась для подводки век пурпурно-фиолетовым карандашом, несколько раз зыркнула на него своими страшными глазами:

— Я должна доложить ему лично.

Платина едва не выругался. Всем своим видом демонстрируя пренебрежение и отвращение, он решительно удалился.

Как только он ушёл, из Западного зала вышла Застёжка, и заместительница поспешила ей навстречу.

— Председатель совета директоров не спускался вниз, в библиотеке его тоже нет.

Застёжка остановилась перед ней. Замдиректора, покусывая губы, о чём-то задумалась, буравя взглядом пухлый Застежкин зад. Она вспомнила, как в первый год пребывания Куколки в замке председатель совета директоров забросил все дела, ходил небритый, одевался кое-как, не придерживался режима сна и приёмов пищи, а все обитатели замка ступали тихо, как мышки, стараясь не шуметь, и если раздавался какой-нибудь писк, то доносился он из какого-то неведомого угла на втором этаже.

— Начальница смены, извести-ка хозяина, скажи, что у меня важное дело, о котором я должна доложить лично, оно не касается даже гендиректора, — сообщила зам Подтяжкина, с огромным трудом выдавив из себя улыбку.

Застёжка небрежно бросила:

— Председатель совета директоров, скорее всего, в офисе — он работает только там.

Заместительница с вызовом плюхнулась на диван, вознамерившись дожидаться здесь до победного. Был четвёртый час дня, она поглядывала на часы и то и дело вздыхала. Время не ждёт: особое дело требует особого подхода, и чтобы добиться заслуг и наград, важно не упустить свой шанс. Она неделями торчала в рыбацкой деревушке и даже смогла сблизиться с кем хотела. Благодаря свойственной всем женщинам чуткости она понимала, что председатель совета директоров особо выделяет этого человека среди других и что все его поступки так или иначе связаны с замком. Она пока не разобралась, в чём камень преткновения, но отказывалась верить, что всё дело в отношениях мужчины и женщины, то есть попросту в любви. Сейчас, когда её пыл немного поугас, она полагала, что председатель совета директоров просто ищет предлог, чтобы прибрать к рукам побережье. Этот вывод взволновал её настолько, что она испытывала необходимость как можно скорее встретиться с председателем.

Терпение и упорство — верный путь к успеху, так что под вечер она наконец увиделась с ним. Чуньюй Баоцэ, одетый в пижаму, появился в Западном зале, прошёл по коридору и, заглянув в Восточный зал, увидел замдиректора, только что спустившуюся на лифте. Она по привычке обеими руками взялась за грудь, — этот жест обозначал, что дело неотложное и надо поспешить. Чуньюй Баоцэ почувствовал, что речь пойдёт о чём-то важном, и без колебаний направился к ней. Они вошли в приёмную в Восточном зале. Горничная принесла чаю и сразу же удалилась. Заместительница, сильно наклонившись, понизила голос до шёпота. Председателя раздражала эта загадочность, и он заметил:

— Здесь нет посторонних.

Она рассказала, что ей удалось встретиться с городской гостьей деревни Цзитаньцзяо и пару раз с ней пообщаться. Чуньюй Баоцэ смотрел на неё, прищурив один глаз и стараясь не выдать своего любопытства.

— Эта фольклористка — человек открытый и прямолинейный, стоит лишь поближе познакомиться, и она всё выкладывает как на духу. Сейчас она занята написанием работы, весь стол у неё завален карточками и прочим хламом, время от времени она подносит к губам чашку и отхлёбывает кофе… Я как бы невзначай поинтересовалась, когда она думает уезжать из деревни, — тут зам Подтяжкина краем глаза покосилась на хозяина, — и она сказала, что работа у неё готова лишь наполовину. А это значит, что уезжать она пока не планирует. Когда речь зашла о деревенском главе У Шаюане, она только радостно поахала, но никак не комментировала его действия.

— А как ты ей представилась? — перебил её Чуньюй Баоцэ.

— А она знает, кто я такая. Я сказала ей, что мы собираемся развивать прибрежные районы и намерены всячески охранять и беречь тамошнюю природу, поэтому нам нужна её помощь, она же специалист… Ненароком заговорили и о вас, и она сказала, что в деревню приезжал отставной солдат, который очень интересовался фольклором и приходил к ней домой слушать рыбацкие запевки. Она приняла вас за истинного ценителя фольклора! Я улыбнулась и сказала, что это был наш председатель совета директоров! Она с таким изумлением на меня посмотрела…

Чуньюй Баоцэ шлёпнул ладонью по подлокотнику дивана. Замдиректора сразу же замолчала.

— Ну, продолжай, — сказал он, сдерживая себя и стараясь придать своему дрожащему голосу бодрый тон.

Она тяжело сглотнула:

— Рано или поздно вам всё равно пришлось бы раскрыть своё инкогнито. Мы с Подтяжкиным одни не справимся с этой деревней, очень это странное место. Я отметила то, как отреагировала фольклористка на ваше имя, — она была потрясена, ей-то небось и не снилось, что она будет иметь дело с таким большим человеком, как вы. У неё аж дыхание перехватило и шея покраснела. Я рассмотрела её вблизи и заметила, что её нежная белая кожа обрела тыквенный цвет, — наверное, оттого, что она часто ходит к морю, — а глаза её мерцают, как дикие персики. Справиться с ней будет нетрудно: мы очень быстро подружились, и я привезу её к нам в «Лицзинь», пускай на людей посмотрит и себя покажет. — Тут замдиректора увидела, что председатель совета директоров тяжело задышал, и прервала свой рассказ.

На кончике носа у Чуньюй Баоцэ выступило несколько капель пота. Он встал и принялся медленно расхаживать по комнате, запустив одну руку под пижаму, словно массируя себе сердце.