Истории замка Айюэбао - Вэй Чжан

Двое мужчин в униформе хлопотали у массивных чугунных ворот. При виде гостей они улыбнулись и кивнули, не проронив ни слова. Ворота во двор были широко распахнуты; Чуньюй Баоцэ, шагая впереди, достал ключ и открыл дверь, ведущую в дом. Сдерживая изумление, Куколка внимательно осматривалась. Главное здание имело по площади максимум четыреста с чем-то квадратных метров. Флигель, который с главным зданием соединяла галерея, был намного меньше и представлял собой небольшую двухэтажную башенку с мансардой наверху и с лифтом. Она была скрупулёзно спроектирована и отличалась простым, но детально продуманным внутренним убранством. Имение было обставлено и декорировано на западный манер предметами высочайшего качества. То ли здесь тщательно готовились к приходу гостей, то ли просто так совпало, но на чайном столике в вазе стоял большой букет цветов. Комнату наполняло лёгкое благоухание. Чуньюй Баоцэ прохаживался по помещению, время от времени приостанавливаясь, — Куколка поняла, что он даёт ей время хорошенько осмотреться. На втором этаже была иная планировка: помимо спальни, там имелся также рабочий кабинет, в котором располагались книжные стеллажи искусной работы, на которых были расставлены сияющие золотом книжные тома. Куколка протянула руку и потрогала книги. Ей показалось, что она уловила в них какую-то пульсацию.

Наконец они уселись на диване в главном зале.

— Как тебе это место? — спросил Чуньюй Баоцэ и, не дожидаясь ответа, продолжил: — В самый раз для уединения. Здесь так тихо и спокойно, а наш замок — защитная ширма для этого убежища.

Куколка не сразу нашлась что ответить. С того момента как они ступили на ведущую сюда дорожку, всё вокруг радовало и изумляло её. Это место можно назвать драгоценной жемчужиной, скрывающейся в недрах корпорации «Лицзинь». Сколько ни старалась, она так и не смогла припомнить, доводилось ли ей когда-либо видеть столь прекрасное место. Интересно, для кого его построили? Она попыталась ответить на этот вопрос. Сначала подумала, что председатель совета директоров построил его для себя, но быстро отмела эту мысль: такой крупный зверь, как он, нуждается в более просторном и более сложно устроенном жилище, и на эту роль годится только замок Айюэбао. Она терялась в догадках.

— Ты, наверное, думаешь, что это ещё одно наше с Комиссаром гнёздышко, но нет. Всё это я планировал изначально соорудить в Саньдаоган, то есть в том месте, из которого я пустился в свои скитания и которому я искренне благодарен. Вернувшись туда, я никогда не вёл себя безнравственно и несправедливо; я хочу сказать, я приложил все усилия, чтобы помочь этой равнинной деревушке. Рассказывать в подробностях долго, но если в двух словах, то я хотел построить дом, чтобы отец Ли Иня, дядюшка Ли Ицзинь, мог поселиться там на старости лет. Вот то, что мне удалось сделать. На сооружение всего этого у меня ушло больше двух лет — я постарался побыстрее, потому что дядюшке и так было уже семьдесят шесть. Здоровье у него всегда было достаточно крепкое, а ещё он всё время переживал за Саньдаоган и спешил туда, как только выдавалось свободное время. Он вложил в Саньдаоган столько душевных сил, что я был искренне тронут и в то же время чувствовал себя виноватым. Когда дом был готов, я привёз сюда дядюшку. Это было несколько лет назад осенью: листочки скумпий, росших среди сосен, уже покраснели — красота да и только! Но он осмотрел дом, прогулялся вокруг и сказал, что ценит мою заботу, но не может здесь поселиться. «Сынок, это пристанище не для меня», — признался он.

Чуньюй Баоцэ рассматривал свои ладони. В ярких солнечных лучах Куколка заметила на кистях его рук множество крупных и мелких шрамов, на которые раньше не обращала внимания. Ей хотелось погладить эти руки, но она сдержалась. Он вздохнул:

— И старик уехал. Дело не в том, что ему именно это место не понравилось, просто он был разочарован во мне и в корпорации в целом. Он никого ни в чём не винил, может быть, ему слишком много всего хотелось сказать, поэтому он предпочитал держать рот на замке. В его взгляде я сумел прочесть многое из того, чего не выразить словами. Мне хотелось лишь быть рядом с ним всю его старость и проводить в последний путь; я сделал все необходимые приготовления, даже нанял прислугу, раздобыл оборудование и специалистов для регулярного медицинского обслуживания — устроил всё, что было нужно. Но ничего не пригодилось. Он уехал. Год спустя дядюшка скончался. Наверное, с тех пор я и начал страдать бессонницей… Когда я не могу уснуть, я думаю о Ли Ине, спрашиваю его: «Учитель, в чём моя ошибка? Есть ли у меня ещё время всё исправить? Через сколько трудностей и мучений мне пришлось пройти, но я чудом остался жив, и вот сейчас, когда я достиг того, что имею, куда мне двигаться дальше?» Но никто не отвечает, и мне остаётся лишь ночь напролёт беседовать с самим собой…

Куколка не могла ничем утешить убитого горем мужчину. В этот момент она в очередной раз убедилась: на всём белом свете не найдётся того, кто смог бы заменить ему Ли Иня. Учитель сопровождал его всю жизнь, направлял его своим взглядом. И всё равно он заблудился и пребывал в полной растерянности, как беспомощный ребёнок. Она всё яснее ощущала колебания и смятение в душе человека, который в своё время самостоятельно поборол свои страхи, а сейчас не только не мог с ними справиться, но и впадал во всё большее смятение. Она украдкой горестно вздохнула.

Чуньюй Баоцэ встал и прошёлся по залу, глядя в окно. Снаружи сидела птичка с красными крыльями. Побоявшись её спугнуть, Чуньюй Баоцэ не пошёл дальше. Птаха, наклонив головку набок, посмотрела на людей в комнате и улетела прочь.

— Я пытаюсь справиться с собой, принимая лошадиные дозы лекарств, но они не помогают. Это всё старые, просроченные лекарства. Я привёз тебя сюда, чтобы поговорить по душам. Помоги мне определиться, для чего можно использовать это место. — Он повернулся к Куколке.

Она покачала головой:

— Здесь слишком прекрасно, чтобы кого-то тут селить.

— Вот именно, я тоже так думаю. Был бы жив директор Ли Инь, я бы поселил здесь его… Как жаль. Я нанял людей, чтобы об этом месте хорошенько заботились, не давали двору зарастать травой, раз в несколько дней наводили чистоту в помещениях, ставили свежие цветы в вазы. Когда-нибудь здесь обязательно кто-нибудь будет жить, обязательно… — Он сжал её руку и прикрыл глаза. — Это похоже на сон, на сон…

3

Когда Чуньюй Баоцэ снова приехал в Цзитаньцзяо, бульдозеры на побережье уже заработали. Сидя за рулём своего джипа, он ещё издалека увидел вздымающиеся столбы пыли. К счастью, в Цзитаньцзяо было не так пыльно. В машине больше никого не было; председателя сопровождал лишь большой рюкзак, набитый всякой всячиной, поскольку на этот раз он решил пожить здесь подольше. Он нарочно направил машину в объезд дребезжащих бульдозеров, но не мог удержаться, чтобы не взглянуть в их сторону.

— Выкинуть бы в море тех, кто этими машинами управляет! — пробурчал он.

Припарковав джип в том же месте, что и в прошлый раз, он взял рюкзак и направился прямиком в гостиницу. К его удивлению, бакенбарды и борода Старого Сома теперь были ещё длиннее и чернее.

— А, это вы, начальник, то-то собаки на околице надрываются! — Хозяин гостиницы взял из рук гостя рюкзак и с улыбкой изогнулся в поклоне.

Чуньюй Баоцэ потрепал его за ухо:

— Сколько ж мы не виделись, что у тебя такая пышная борода успела отрасти?

— По ночам из-за шума бульдозеров не уснуть, а когда мне не спится, борода начинает быстрее расти. Гребаная дрянь.

— Это ты на «Лицзинь» ругаешься?

— Что вы, разве я посмел бы! — повернулся к нему Старый Сом, высунув язык.

Чуньюй Баоцэ поселился во флигеле и очень скоро ощутил ту особую прохладу, которая бывает только близ моря. До него донёсся запах сырой рыбы, но он не вызывал отвращения. Ему не терпелось увидеться с У Шаюанем; он ожидал, что этот очкарик теперь будет вести себя совсем иначе, чем раньше, поскольку всего за несколько дней произошли две вещи: во-первых, в соседних деревнях началась бурная деятельность, во-вторых, У Шаюань получил целый ящик книг — расставил ли он их на полке? В таком случае должен был получиться длиннющий ряд томов. Вспомнив о книгах, Чуньюй Баоцэ ощутил в душе сильное волнение, ведь точно такой же комплект получил кое-кто ещё — интересно, что она думает об этих великолепных экземплярах и их авторе? Вот о чём действительно стоило гадать. Под ложечкой у него засосало, а сердце учащённо забилось. Прошло всего несколько дней с момента его последнего визита, и вот сейчас, когда он вернулся, здесь всё было по-другому, и этих перемен достаточно, чтобы сильно напугать кого угодно. Он снова задумался: вместо голословных утверждений пусть за него говорят факты, и этого собрания сочинений достаточно, чтобы доказать, что он и Подтяжкин с ему подобными — вовсе не одного поля ягоды. Так давайте же начнём новый диалог на новой почве — так мы, возможно, быстрее найдём общий язык. Наконец Чуньюй Баоцэ обратился мыслями к Оу Толань, вспомнил её большие глаза, в которых блуждал рассеянный взгляд, и её пухлые, сочные губы.