Однако, когда желтый луч фар скользнул по ее неподвижной фигуре, ее пронзила мысль, которая отдалась холодной дрожью в груди. Подгоняемая этой внезапной и инстинктивной догадкой, хотя машина замедлила ход и остановилась, Грейси поспешила перейти дорогу и быстро направилась к песчаному берегу.
Но ее увидели. Кто-то сзади окликнул ее. Этот оклик больше всего усилил ее страх, заставил с дико бьющимся сердцем пуститься бегом по лугу. С грузом, на незнакомой тропке она спотыкалась о поросшие травой бугорки, оступалась в ямки. Дважды падала на колени.
Теперь она боялась, до ужаса боялась, и шаги кого-то позади усиливали ее страх. Кто-то был совсем близко. Ноги ее проваливались в зыбкий песок пляжа. Мешая дыхание с рыданиями, она резко развернулась, тело ее напряглось, на мучительное мгновение ей показалось, что она вот-вот рухнет в обморок. Попыталась крикнуть, но ни звука не вырвалось из пересохшего горла. Да, она так и знала. Мужчиной, догнавшим ее, был Хармон.
Она стояла, слишком изможденная, чтобы заговорить, чересчур окаменелая, чтобы двинуться. Близость его во плоти, совершенно неожиданная, которой поддакивали тьма и безлюдье, — выдержать такое было превыше человеческих сил. Он, должно быть, прочел это на ее лице, потому как, все еще тяжело дыша, взял ее за руку.
— Да уж… тряхнуть бы тебя хорошенько… красивый устроила мне танец.
— Я сожалею, Фрэнк, — побледнев, пролепетала она, и это было все, что ей пришло на ум сказать.
— Надеюсь, что это так. — Он уже отдышался, и в его голосе зазвучали взвешенные разумные нотки, какая-то хриплая твердость, еще более зловещая, чем гнев. — Уж не вообразила ли ты в самом деле, что я позволил бы тебе удрать от меня? Я не из тех мужиков, Грейси, с кем можно играть в «горячо-холодно».
Она потупила взгляд, силясь прийти в себя, тогда как мысли устроили безумную гонку в ее исстрадавшемся мозгу. Какой, о, какой же тупой дурой она была, чтобы хоть что-то затеять с Фрэнком, принимать его благосклонность, флиртовать с ним, а главное, недооценить его, поверив, что он безропотно примет отставку, в которую она попыталась его отправить.
— Меня не проведешь, — продолжал Фрэнк тем же ровным тоном. — Я заподозрил в Ардфиллане, что ты замышляешь какой-то трюк. Но, полагал, разыграешь что-нибудь получше. Проследить за тобой мне было легко. Но уж коль скоро тебе хотелось отдохнуть, могла бы выбрать местечко поприличнее этого. Все это такая глупость, Грейси. И против твоих собственных интересов. Как бы то ни было, ты сейчас же поедешь со мной в машине.
— Нет, Фрэнк, нет, — прошептала она.
— Спорить бесполезно! — отрезал Хармон. — Слишком далеко зашло все между нами. Мы упустили «Андалусию» здесь, но можем нагнать ее в Тилбери.
У нее кровь застыла. Секунду ее неистово подмывало криком позвать на помощь, но проблеск разума уверил ее, что это бесполезно: голос ее никуда не долетит из этого безлюдного места. И потом, она может Роберта разбудить, а этого она страшилась превыше всего. Что бы ни случилось, Хармона и Роберта нужно держать порознь. Если она когда-нибудь заметит проблеск понимания своего положения в этих ребячьих глазах, то просто умрет. Как-то сразу она почувствовала себя слабой и уязвимой. Жесткий блеск, с каким она некогда могла бы противостоять Хармону, исчез навсегда, растворившись в нежной мягкости ее новой оберегающей любви к своему сыну.
Зато материнский инстинкт наделил ее средством иного рода: ум, ясный как никогда, продолжал работать с отчаянной, отрешенной силой, отыскивая способ спастись. И внезапно — в озарении откровения — она поняла, что ей делать.
— Фрэнк, — наконец тихо заговорила она, — если я и впрямь поеду, вы обещаете отнестись ко мне по-доброму?
— Разве я этого не говорил? — Лицо Хармона слегка прояснилось.
— Очень хорошо, — произнесла она покорно. — Пойду скажу Дэниелу.
Сначала он не понял, потом, проследив за ее взглядом, заметил слабый огонек на судне.
— Старина Ниммо здесь, с тобой?
— Да, — солгала она. — Я не могу уехать, не сказав ему ни слова.
— Я поднимусь на борт и скажу ему пару слов.
— Нет, Фрэнк! — твердо возразила она. — Я должна отнести ему продукты, потом придумаю себе какое-нибудь оправдание, заберу шляпу и вернусь. — (Он хранил сердитое молчание.) — Вы что, не понимаете? Вы добились своего! — горько воскликнула она. — Боитесь, что я убегу? Как бы я смогла? — Потом, уже спокойнее, добавила: — Закурите сигарету. Я вернусь прежде, чем вы докурить успеете.
— Очень хорошо. Но если ты не вернешься через пять минут, я приду и заберу тебя.
— Этого не понадобится, — сказала она.
Сдерживая бешеное биение сердца, она положила продукты в лодку и с безропотным видом взялась за весла. Удаляясь от берега, Грейси увидела пламя спички, от которой Хармон прикурил сигарету. Зная, что ему больше ее не видно, она налегла на весла. В голове у нее сложился очень четкий план. Фрэнк блокировал залив Кэнти-Бей, так что этим путем ей не уйти. Только он забыл, а скорее, будучи чужаком в этих местах, и не знал, что за мысом, на противоположном берегу озера, расположен небольшой городок Гилстон. До него она легко доберется. Чуть больше двух миль по воде, а Грейси, решительно настроенная, чувствовала в себе силы одолеть расстояние впятеро большее. Она возьмет Роберта, попросит номер в отеле, позвонит Дэниелу и, если понадобится, предупредит полицию. Больше никаких полумер и тщетных попыток побега! Она должна раз и навсегда избавиться от этой угрозы и быть уверена в своей свободе.
Быстрым ударом весел Грейси подвела лодочку к борту плавучего домика и поднялась на мостик. Ноги у нее до того дрожали, что она с трудом держалась прямо. В каюте она протянула руку и мягко потрясла Роберта за плечо.
Тот открыл свои большие глаза.
— Роберт, — заговорила она, стараясь улыбаться, — мы отправляемся в маленькое путешествие. Давай…
Мальчик удивленно уставился на нее:
— Куда мы отправляемся?
— В Гилстон… а после этого домой к дяде Дэниелу. Там намного лучше, чем здесь.
Грейси ожидала протеста, какого-нибудь признака тревоги или, по крайней мере, раздражения из-за этого неожиданного нарушения его покоя. Но Роберт всю свою жизнь был во власти потрясений и суматохи и привык к тому, что на него внезапно обрушивается непредвиденное.
Более того, благодаря их счастливому дню, проведенному вместе, он доверял ей. Мальчик поднялся без всякой суеты и, пока пламя свечи отбрасывало на переборку его причудливую тень, принялся с философским спокойствием одеваться.
Уже минуту спустя они были в лодочке: он на корме, укутавшись в одеяло; она на гребной банке, крепко вцепившись руками в весла. Едва дыша, она тихо погрузила лопасти в воду, и под прикрытием плавучего домика они скользнули прочь во тьму ночи.
Только она начала грести, как закапали редкие, тяжелые капли дождя, словно невидимые небеса роняли слезы. Но хотя Грейси была с непокрытой головой и без пальто, она не боялась вымокнуть. Охваченная трепетным восторгом, она ни о чем и думать не могла, кроме как об их удачном бегстве. Какое-то время крохотный огонек сигареты Хармона еще смутно виднелся на берегу, потом она обогнула мыс, и красноватая точка пропала из виду.
В заливе править лодочкой было легко, но теперь, когда она вышла из него и стала пересекать озеро, движение затруднилось. Больших волн не было, во всяком случае, в кромешной тьме она не видела ни одной, зато чувствовала неспокойное движение воды вокруг, и лодку время от времени неприятно подбрасывало. Однако она с головой ушла в работу и уверенно продвигалась к противоположному берегу.
Примерно на полпути лодочка резко провалилась, высоко задрав нос, затем крепко шлепнулась о воду. В тот же миг сильный порыв ветра ужалил Грейси в щеку и сильнее забили по воде капли дождя.
Озеро она знала с детства и быстро сообразила, что они вышли из-под прикрытия острова Инчлейд, лежавшего в миле к северу, и теперь шли по открытой воде. Как ни была Грейси готова к некоторому ухудшению погоды, а все же не ожидала, что ветер и волны обрушатся на них с такой силой. На самом деле лодка бултыхалась и пугающе раскачивалась не столько из-за волнения озера, сколько из-за волнения грунта, вызванного штормом.
