– Фонд Рики! – с жаром произнес он. – Я никогда о нем не слышал.
– А я слышала! – воскликнула она. – Мне рассказала о нем мисс Тинто. Я вписала твое имя просто… о-о, на всякий случай. Ах, разве не замечательно?
Он вновь взглянул на письмо. В нем лаконично говорилось о том, что его приняли в фонд Рики и выделили грант – двадцать пять фунтов в год на пять лет. Фонд был учрежден покойным Кезия Рики в помощь сыновьям вдов, которые находятся в особо бедственных обстоятельствах. С почти жестокой краткостью Питера информировали, что, хотя он занял девяносто седьмое место в списке претендентов, он первый выполнил условия приемлемости. Поэтому ему предлагалось связаться с клерком из фирмы «Фуллертон энд Ко» по данному адресу в ближайшее удобное время.
– Я ничего об этом не знал. Ты вписала мое имя?
– Я услышала о фонде в конторе, – с готовностью призналась она. – Не думала, что это понадобится, но однажды проходила мимо «Фуллертона» и почему-то… вошла и сообщила им подробности о… о себе… и сколько… сколько я зарабатываю.
Питер пристально посмотрел на мать.
– Ну, по крайней мере, у меня теперь что-то есть, – глядя на нее, медленно проговорил он.
– И в конце концов у нас все получится! – восторженно сказала она. Ее лицо залилось краской, с губ срывались торопливые слова: – Я и подумать не могла, что так будет. Я дошла до точки. Думала, все кончено. О-о! Разве не здорово?!
Ее радость передалась ему, но все же на миг его глаза затуманились.
– Ну и наглые же они – поставили меня девяносто седьмым, – благодушно, с комичным презрением отозвался он об оценке экзаменаторов.
– Все равно это чудесно, – настаивала она. – Мы получили все, что хотели, и не забывай – ты превзошел более сотни других претендентов.
Этот факт, раньше им не учтенный, теперь доставил ему большую радость.
– Ты права! – воскликнул он. Его ликование росло. Он откинулся в кресле и, подняв глаза к потолку, прокричал: – Несмотря ни на что, я это сделал!
Добавить к этому было нечего. Они все потеряли – и вдруг обрели вновь. Испытанные терзания остались в прошлом, им на смену пришло ликующее чувство облегчения. Душа Люси наполнилась оптимизмом и уверенностью в будущем, ее охватил трепет счастья, и глаза ее засверкали.
Глава 19
Жизнь, казавшаяся теперь прекрасной, протекала в обоюдной радости. В задушевных разговорах мать и сын обсуждали будущую учебу в университете. Питер произносил слова «студенческий союз» с видом человека, который вскоре мог бы заявить свои права на членство в этой прославленной организации. Более того, теперь по вечерам он предпринимал долгие неспешные прогулки, помахивая тростью и высоко держа голову, – смотрите, перед вами тот, у кого есть все шансы стать выдающейся личностью: юноша на пороге непознанного.
Как-то раз, вернувшись с прогулки позже обычного, он с удивлением застал мать в кресле-качалке с распечатанным письмом в руке. Какой-то наплыв корреспонденции! Три письма за месяц – это на три больше, чем они обыкновенно получали. Он уже собирался задать вопрос, но Люси опередила его:
– Ни за что не угадаешь от кого, Питер. – Замолчав, она продолжала легонько раскачиваться взад-вперед. – От мистера Леннокса!
Питера данное событие совершенно не впечатлило. Он едва помнил Леннокса, и его письмо было для молодого человека незначительным эпизодом в радостном течении жизни.
– Меня это мало волнует, – откликнулся он.
Губы Питера сложились в ироническую улыбку, которая, по его представлениям, должна сопутствовать профессии эскулапа.
– Нет, правда, Питер, – быстро подняв глаза, сказала Люси. Опустив письмо, она задумчиво похлопала себя по колену, опять чуть смущенно посмотрела на сына. – Он хочет заглянуть к нам в субботу.
– Да что ты говоришь! – Питер присвистнул, потом с добродушной насмешкой прибавил: – Пусть приходит, и мы устроим в нашем дворце веселую вечеринку.
Она медленно окинула взглядом «дворец» – так в шутку сын называл их квартирку.
– Как я могу кого-нибудь сюда пригласить? Чересчур бедно – после нашего-то дома в Ардфиллане, – вздохнула она.
При воспоминании об утонченной элегантности ее виллы – позлащенная временем иллюзия! – Люси нахмурилась, но почти сразу ее лицо прояснилось.
– Мы можем встретиться с ним в другом месте, например выпить чая у мисс Чишем, – решительно заявила она. – Да, именно так я и поступлю.
Питер зашелся в приступе смеха, согнувшись пополам.
– Ты и старый Леннокс, мама, – выдохнул он, – вот так вы прогуливаетесь вместе. До чего же мило… а-а, очень мило!
Выпрямившись, он согнул руку и, ужасно жеманничая, представил курьезную пародию на их шествие по какой-то модной оживленной улице.
Люси смотрела на него, чуть нахмурившись, но при этом пытаясь улыбнуться.
– Нехорошо так смеяться! – возмутилась она, потом замолчала. – Все же я с ним встречусь. Он неплохой человек, что́ бы я о нем раньше ни думала.
Теперь, когда с учебой сына все стало ясно и определенно, у нее действительно возникло смутное, необъяснимое желание увидеть Леннокса. Она сама пригласит его на чай в кафе, и он, несомненно, согласится. Минуту поразмыслив, она взяла перо и написала ему ответ.
В течение следующих нескольких дней мысли о предстоящей встрече не шли у нее из головы. Где-то внутри шелохнулся загнанный вглубь и притупившийся инстинкт. В самом деле, в иные моменты Люси удивлялась собственному ожиданию, но объясняла его тем, что чувствует себя обязанной Ленноксу, а также скудостью своих нынешних развлечений.
В пятницу вечером она не торопясь изучила содержимое своего платяного шкафа. Теперь ее основным резервом стал серый костюм, от которого она, конечно, устала. К тому же при ближайшем рассмотрении Люси заметила, что края и манжеты слегка лоснятся.
«Неряшливо», – критически рассматривая его, подумала она. Но Люси была изобретательной. У нее имелся кружевной воротник – настоящее клюни [919], давно сберегаемый подарок Фрэнка, который она после недолгих поисков извлекла со дна единственного ящика. Выстирав и отгладив воротник, она аккуратно пришила его к лацканам костюма. Таким образом, строгое одеяние освежилось деталью, подходящей к случаю и ко времени года.
Стоя в субботу перед зеркалом, она с одобрением смотрела на воротник, чувствуя, что он ей идет. Да, с таким дополнением старый серый костюм был не так уж плох.
Питер, наблюдавший за этими сборами скорее с любопытством, чем с иронией, собирался пойти на футбольный матч. Поймав во взгляде сына немой вопрос, она сдержанно попрощалась с ним, пообещав, что скоро вернется и успеет приготовить ему ужин.
И опять в качестве транспортного средства Люси выбрала трамвай, билет на который стоил полпенни, – на сей раз трамвай был желтым и ехал очень быстро, отчего она стала опасаться, что приедет на площадь Георга чересчур рано. Это место встречи Люси выбрала сама. Она решила, что, в противоположность тому историческому дню в Сэдлригс, сегодня Леннокс явится раньше ее, ибо она опоздает.
День был приятный – ласковое солнце, романтично-голубое небо, тихие улицы, недавно политые водой. И настроение у нее тоже было светлым. На губах играла та довольная, чуть задумчивая улыбка, которая говорила о том, что сегодня у Люси хорошее настроение и никакие жизненные бури не затмевают ее природной мягкости.
Леннокс заметил ее издали. Судорожно приподняв шляпу, он слегка натянуто заулыбался и попытался удержать на лице приветливое выражение. К тому моменту, как Люси приблизилась, эта улыбка стала совсем вымученной.
– Вы пришли рано – или это я опоздала? – живо спросила она, и во взгляде, который она бросила на него, не было неискренности.
– Я пришел рано, думаю… да, рано, – застенчиво проговорил он, и как раз в этот момент часы на башне Трон прозвонили четверть.
Люси рассмеялась, чувствуя удовлетворение оттого, что теперь они как бы поменялись ролями.
