А потом однажды в конце мая, когда она вошла в контору после обхода, ее приветствовал громкий взрыв смеха. Люси даже остановилась. Однако смех был адресован не ей, никто ее даже не заметил, такое бурное царило веселье. Его источником и средоточием являлся Адам Дэнди, который находился посреди комнаты. Люси, стоя в дверях, невольно улыбнулась. Дэнди, наделенный даром подражания, смешно передразнивал всех и вся, и здесь физические изъяны были только на руку. В тот момент он представлял некую пантомиму, заставляя безудержно хохотать мисс Тинто, да и сам веселился от души. Горделиво подняв голову и галантно согнув в локте руку, переступая своими кривыми ногами, он вел по комнате воображаемую спутницу.
– Так же верно, как то, что я сейчас здесь, – вот таким я его увидел, – воскликнул Дэнди, широко разводя руки. Это было очень смешно, и он сотрясался от смеха. – По Мейденхолл-стрит! «Разрешите, дорогая моя, – говорил он. – Если вам угодно, возьмите меня под руку».
Мисс Тинто готова была вновь рассмеяться, но тут подняла глаза и увидела Люси. У кассирши моментально отвисла челюсть, лицо зарделось от смущения, она резко отвернулась и уставилась в свой гроссбух.
– В чем дело? – спросила Люси, закрывая дверь и входя в комнату.
Она в смятении припомнила, что однажды – довольно давно – подобная пантомима была разыграна для нее Питером.
Мисс Тинто издала горлом какой-то невнятный звук, однако неподражаемый Дэнди, нисколько не смутившись, встретил ситуацию с бравадой.
– Скажите же, – настаивала Люси.
– Ничего особенного тут не было, – заявил Дэнди.
Люси пристально посмотрела на него, и в душу ей закралось неприятное подозрение.
– Это было про меня? – строго спросила она.
– Ничего подобного! – возразил он снова. – Просто немного повеселились!
– Это про меня, – резко сказала она. – Давайте рассказывайте.
Его лицо скривилось.
– Говорю же, не про вас! – воскликнул Дэнди. – Сегодня я случайно увидел вашего паренька – он шел под руку с какой-то девицей. Вот и все! – И он метнулся к своей конторке, с огорченным видом хлопнул своим блокнотом и забормотал какие-то цифры.
Она почувствовала, что мучительно краснеет. С ее губ готовы были сорваться возмущенные слова опровержения. Но она медлила. Допустим… допустим, он прав. Он знал Питера, который время от времени заходил к матери в контору, а еще у Дэнди было острое зрение – да, чертовы любопытные глаза.
– Я бы не стала забивать себе этим голову, – обращаясь к гроссбуху, неожиданно произнесла мисс Тинто. – Любой молодой человек может время от времени валять дурака.
Люси ничего не ответила. Ее сын – и валять дурака! Она кусала губы, чувствуя, как кассирша украдкой смотрит на нее. Люси шагнула к своему столу, в ярости шмякнула на него сумку и принялась за свои записи. В пять часов она ушла, ни с кем не попрощавшись. По пути на Флауэрс-стрит она очень спешила, почти бежала. Сын уже ждал ее дома.
– Наконец-то, Люси! – приветливо воскликнул он. – Умираю от голода.
Глубоко вздохнув, она взглянула на него.
– Где ты был сегодня днем? – выпалила она.
– А что… В чем дело? – От ее тона Питер изменился в лице.
– Где ты был? – более настойчиво повторила она.
– В амбулатории… с амбулаторными больными – где я всегда бываю.
– Куда ты пошел после этого? – горячо допытывалась она.
Он посмотрел на нее как-то странно:
– О-о, перестань, мама. Что ты имеешь в виду?
– Отвечай!
– С кем ты, по-твоему, разговариваешь? – воскликнул он, неожиданно вспыхнув. – Можно подумать, я школьник.
– Отвечай! – тонким голосом вскричала она.
– О-о, ради бога, успокойся!
– Отвечай! – в третий раз приказала она.
– Не сходи с ума! – бросил Питер, он был немного напуган.
Они смотрели друг на друга в напряженном молчании. Сжав побелевшие губы, она чувствовала, что сердце бьется в груди, как птица, попавшая в сеть.
– Днем тебя видели на Мейденхолл-стрит с девушкой – она держала тебя под руку.
Последние слова Люси выпалила второпях, задыхаясь. Это было нелепо.
У него вытянулось лицо.
– Что, если и так? – угрюмо пробурчал он. – Это тебя не касается.
Он этого не отрицает! Она не могла больше сдерживаться.
– Не касается! – яростно повторила она. – О чем, во имя Бога, ты говоришь? Тебе следует заниматься, а ты тратишь время на подобную чепуху. И в кармане у тебя ни гроша!
– Ну и кто в этом виноват?
– Подумать только! – бушевала она. – Чтобы среди бела дня показаться в таком виде! Ты… ты потеряешь свою стипендию, если об этом узнают. Это унизительно! Постыдно!
– Послушай, о чем ты говоришь? – в сердцах воскликнул он. – Перестань меня ругать. Какой вред в том, что я сделал?
– Вред?!
– Да – вред?
Она смотрела на него, кусая дрожащие губы.
– Ты с ума сошел? – гневно вскричала она. – Забываешь о нашем положении здесь, о том, что мы застряли в этом доме? Болтаешься с какой-то легкомысленной девицей с Мейденхолл-стрит, а я надрываюсь, чтобы ты мог учиться! Неужели тебе больше нечем заняться, как только валять дурака?
Из-за своих надуманных страхов Люси вбила себе в голову, что сын тянется к пороку.
– Мог учиться? – возвращаясь к теме разговора, высокомерно подхватил Питер. – Насколько я знаю, у меня есть стипендия.
– А разве я ради тебя, – задыхаясь, проговорила она, – не отрываю от себя последний кусок?
– Ты отвратительно вульгарна, – с холодным презрением произнес он.
– Что?!
Его слова и выражение, с каким он их произнес, вызвали у нее ужасный приступ ярости. Размахнувшись, она изо всех сил влепила ему пощечину. Звук удара разнесся по комнате наподобие взрыва.
Не ожидая такого наскока, он попятился назад и, ухватившись за скатерть, стащил ее вместе с посудой на пол. Посуда с оглушительным звоном разбилась. Его растерянное, удрученное лицо побледнело. На щеке начали медленно проступать отпечатки пальцев.
– Так, значит, вот оно как? – запинаясь, произнес он. – Что ж… теперь мы знаем, как у нас обстоят дела.
Он поднялся и, стараясь не уронить собственного достоинства, направился в гостиную, громко захлопнув за собой дверь.
Люси пошла было следом, с блестящими от слез глазами, тяжело дыша, как от долгого бега. Вдруг в передней раздался шум – впопыхах она оставила входную дверь открытой, и к ним в квартиру ворвалась миссис Финч.
– Мне показалось… показалось, я что-то слышала! – вскричала Бесси, округлив и без того большие глаза. После разоблачения ее собственного несчастья она, похоже, так и высматривала, у кого еще случилась беда. – Вы упали?
– Да… я наткнулась… – словно в трансе, пробормотала Люси, глядя на Бесси. Попыталась пояснить, но вышло фальшиво. – На стол.
– Вам нездоровится? – с запинкой спросила Бесси. – Принести вам что-нибудь?
– Сейчас все в порядке. – Люси с трудом произносила слова, опираясь о стол рукой.
Миссис Финч нагнулась и подняла упавшую посуду – разбилась одна чашка и одна тарелка. Потом, повернув к Люси раскрасневшееся лицо, женщина неуверенно предложила:
– Могу принести вам капельку спиртного.
– Нет! – отмахнулась Люси. – Оставьте меня. Хочу побыть одна.
– Однако… – начала Бесси, но что-то в поведении Люси остановило ее.
Миссис Финч вышла со смущенным выражением на круглом красном лице и с виноватым видом закрыла за собой дверь.
После ухода соседки Люси села. Она испытывала странную слабость, и ее лежащая на колене рука чуть дрожала. Посидев минут пять, Люси поднялась и выпила холодной воды. Постепенно на щеках ее вновь появился румянец. Она начала накрывать на стол, расправила скатерть, выбросила в мусорное ведро осколки посуды и, наконец сделав над собой усилие, успокоилась. Потом подошла к комнате сына и решительно постучала.
– Питер, – позвала она тихим сдержанным голосом, – чай готов.
Она не стала ждать его ответа, а сразу вернулась в кухню, куда он явился после нескольких тревожных мгновений. Вошел медленно, засунув руки в карманы и оттопырив нижнюю губу, уселся за стол. Лицо его выражало гнетущее разочарование и обиду. Мать неторопливо подала ему чашку твердой рукой. Он в молчании принялся за чай.
