– Неплохо было бы провести санацию полости рта и вставить искусственные зубы, – поигрывая хирургическими щипцами, бодро произнес он.
– Нет… нет. Я хочу лишь избавиться от зубной боли, – возразила она.
– Тогда для начала удалим эти четыре зуба. – И он взял шприц. – С обезболивающим ничего не почувствуете. Это не сложнее, чем лущить горох.
Она дотронулась до его рукава.
– А сколько это стоит? – спросила она. – Вот что мне надо знать.
– Пять шиллингов за все.
На ее лице отразилось беспокойство.
– Я не могу… – начала она.
– Тогда, скажем, четыре шиллинга.
Покачав головой, она попыталась подняться с кресла.
– Пусть будет три и шесть, – удерживая ее, воскликнул он. – Меньше нельзя – анестезия едва окупится.
Три шиллинга и шесть пенсов! Это все же была невозможная сумма. С минуту подумав, она взглянула на него и медленно проговорила:
– А сколько будет стоить без… анестезии?
Он уставился на нее, видимо впервые столкнувшись с такой нуждой.
– Ах вот что, – откликнулся он. – Удалю ваши зубы за пару шиллингов.
Она снова задумалась.
– Очень хорошо, – через некоторое время согласилась она.
Откинувшись в кресле, она вцепилась в подлокотники, закрыла глаза и открыла рот.
Боль была ужасной, – казалось, языки пламени терзают ей челюсть, обжигая даже мозг. Она и не предполагала, что боль может быть такой мучительной – хруст хирургических щипцов на последнем зубе пробирал до мозга костей. Но Люси не издала ни звука.
Наконец все было сделано. Она выпрямилась, ополоснула рот водой, потом поднялась с мертвенно-бледным лицом, открыла потрепанный кошелек и вручила врачу два шиллинга. Невысокую цену заплатила она за спасение своей гордости.
По дороге домой она совсем ослабела, чувствуя вялость во всем теле.
– Боже правый, мама, – взглянув на нее, сказал Питер, – что с тобой случилось?
– Ничего, – ответила она. – Наверное, это от жары. Ну а ты – как продвигается подготовка?
И она, как обычно, принялась готовить вечерний чай.
На следующий день начались выпускные экзамены.
Рот заживал медленно, но, избавившись от постоянной боли, Люси чувствовала себя обновленной. В последующие дни она держалась ровно, без лишних слов ободряя сына своей уверенностью. В течение недели она видела, как он уходит и приходит: строго подгоняла его и встречала с невозмутимым спокойствием. Потом экзамены подошли к концу. У нее наступила быстрая реакция. Ее одолевала слабость, апатия, как бывает после неумеренного расходования сил, а также появилась склонность к странным приступам тревоги.
Когда стал приближаться день оглашения результатов, эта тревога, долгое время таившаяся внутри, вырвалась наружу и едва не выдала Люси. Успех означал для нее всё. С каким-то фатализмом она ощущала, что, если сын сейчас провалится, она никогда не сможет повторить эту великую попытку. Она знала, что достигла вершины своих возможностей.
Неспешно миновала еще одна неделя, но эта мысль не выходила у Люси из головы. С этой мыслью она вошла в контору утром того дня, когда должны были огласить результаты.
Глава 26
– Вы просто комок нервов, милочка моя, – сказала мисс Тинто, обращаясь к Люси с властным достоинством, в котором ощущался оттенок порицания. – Как будто ваша тревога может что-то изменить.
– Вы вот так себя чувствуете? – вмешался Адам Дэнди, сидевший в дальнем углу комнаты, и, притворившись, что сильно возбужден, уморительно затряс конечностями.
– Не совсем, – с вымученной улыбкой ответила Люси.
– А-а! – перестав трястись и вернувшись к своему обычному ехидству, протянул Дэнди. – Какой смысл себя изводить? Он прекрасно все сдаст. В наши дни принимают у всех. Это так легко, что словами не описать.
– Легко? Это страшно трудно! – резко ответила она и, помолчав, добавила: – Впрочем, Питер все равно справится.
– Тогда зачем волноваться? – лукаво спросил Дэнди.
Он обладал удивительной способностью переключаться на другой предмет разговора, дающий ему лучшие аргументы.
– О-о, я и не волнуюсь, – тряхнув головой, сказала Люси.
– Вот и правильно, – ядовито осклабившись, бросил Дэнди.
Мисс Тинто сдержанно фыркнула.
– Всё в свое время узнаете, – с убедительным благоразумием пропела она, – и земной шар не перестанет вращаться, если…
Неожиданно зазвонил телефон. Она подняла трубку и стала слушать. Потом повернулась к Люси со странным выражением лица.
– Это вас, – сказала она. – Спрашивают вас.
Оба они взглянули на Люси, когда она подошла к конторке.
Она услышала голос Питера, так четко доносящийся из трубки, как будто он стоял рядом.
– Это ты, мама?
– Да.
– Что ж… – Он умолк. – Знаешь, я подумал, что позвоню тебе…
– Так что же? – с тревогой воскликнула она. – Ничего… ничего…
– О нет. Ничего плохого.
– Так что же?
На нее неожиданно навалилась слабость. Он почти никогда не звонил ей и теперь был так нерешителен, что она уверилась в неминуемом несчастье.
– Ну… мне пришло в голову, что ты захочешь узнать…
– Да, – поспешно перебила она.
Из трубки послышался дразнящий смех.
– Не волнуйтесь, мадам Люси.
Она ничего не говорила, только дрожала, мучимая тревогой.
– Так или иначе, – раздался его шутливый голос, – я подумал, тебе будет интересно узнать, что с тобой сейчас разговаривает доктор Мур.
В первое мгновение она ничего не поняла, потом выдохнула:
– Питер… это неправда!
– Нет, это факт, – небрежно подтвердил он. – Я только что был в университете и видел списки. Результат положительный.
Она не в силах была произнести ни звука, глаза ее вдруг наполнились слезами, ее захлестнула волна исступленной радости.
– Ты всегда знала, что я справлюсь, правда?
– Да… да, – запинаясь, бормотала она.
Язык не слушался ее, она задыхалась от эмоций.
Последовала пауза, – похоже, Питер ждал, когда мать его поздравит, но она была очень взволнована и не могла говорить. Потом его голос раздался вновь:
– Я не приду сегодня на обед – будем праздновать с друзьями.
– Ну конечно, – быстро согласилась она.
– Значит, все хорошо, мама.
– Питер…
Люси наконец опомнилась и хотела сказать, как она счастлива, но он уже повесил трубку. Она стояла, глядя на телефон, озаренная каким-то внутренним светом. Потом медленно положила трубку. Люси испытывала высшее, неземное блаженство, и лицо ее светилось огромной радостью. Она долго боролась, и борьба завершилась. И она победила – да, то была ее победа. При этом она доказала собственную правоту! Она выиграла в ужасном неравном противостоянии между двумя человечками и целым миром. Не имея ничего, почти без средств, она сумела дать сыну благородную, достойную профессию. Он мог стать мелким клерком, продавцом, мастеровым, простым рабочим на судоверфи. Но нет – проявив незаурядную волю, она выбрала для него другой путь. И с какой решимостью она осуществила свой план! У нее вдруг воспарила душа. Ей хотелось в восторге кричать о своем счастье. Она с ликованием оглядела комнату. Победа! Победа! Ее победа!
– Он все сдал! – восторженно воскликнула она. – Мой мальчик все сдал!
Сослуживцы молча смотрели на нее.
– Что я вам говорил? – воскликнул Дэнди. – Не говорил я разве, что это легко?
– Прекрасно! – одобрительно кивнув, сказала мисс Тинто. – Прекрасно! Он сдал на отлично… или как?
– Не знаю… мне все равно, – взволнованно отозвалась Люси.
Ее поразил недостаток энтузиазма с их стороны. Это новое вселенское чудо не вызвало у них ни изумления, ни восторга. Они лишь вежливо, но вяло пробормотали слова поздравлений. Они радовались, но не восторгались.
– Теперь вы – гордая мать, – не без тени сарказма заметил Дэнди.
– Во всяком случае, ваши мучения позади, – лаконично заметила мисс Тинто, – и это благо.
– Теперь она задерет нос, – глядя в потолок, глубокомысленно изрек Дэнди. – И уедет от нас в свое поместье.
