Повелитель огня II
Глава 1
Мы шли всю ночь и даже с первыми лучами солнца не прервали свой путь — решили двигаться до появления на дороге первых всадников или повозок. Для меня и Ясны такой марш-бросок не был проблемой, а вот Добран устал. Хоть мы и отдохнули днём, и выспались, но ребёнку такая нагрузка вкупе со сменой режима далась тяжело.
На мальчишку невозможно было смотреть без слёз: мало того, что на его лице читалось, как сильно он вымотался и устал, так ещё и одежда добавляла колорита — поверх выданных огневиками лохмотьев мы надели на Добрана кафтан бордового плаща. Он был ему до самых пят, а рукава я обрезал, чтобы они были мальчишке по край ладони. Подпоясал верёвкой, и в таком виде бедный пацан шёл по дороге. Одно радовало — в кафтане он не мёрз, хоть ночью и было довольно прохладно.
Когда впереди показалась одинокая повозка крестьянина, едущая нам навстречу, я увёл Ясну и добрана в придорожные кусты и достал карту, чтобы сориентироваться, в какую сторону нам сходить с дороги — где лес ближе. Изучив карту, обнаружил, что совсем скоро по пути нашего следования должен быть поворот на крупное село — Дольничи.
Я посмотрел на одетого, как беспризорник, Добрана, вспомнил, что у нас запасов еды максимум на один день, а вода вообще почти вся закончилась, и сказал:
— Предлагаю зайти в ближайшее село. Поворот на него совсем скоро, а там от главной дороги идти пять вёрст. Это часа полтора пути, с уставшим Добраном — два с небольшим. Но нам нужно купить еды и нормальной одежды и набрать воды.
— А он дойдёт? — спросила меня Ясна. — И как вы в таком виде в село зайдёте?
— Дойду, — ответил на первый вопрос мальчишка.
— Нам необязательно всем заходить в село, — ответил я на второй. — Кто-то один не доходя останется с Добраном, а второй сходит и всё купит. Лучше я.
— Но я одета приличнее, — возразила Ясна.
— Ты одета, как парень, а голос менять так и не научилась, — сказал я. — Удивляюсь, как тебя на рынке в Гардове не вычислили.
Крепинская княгиня обиженно надулась, но возразить ей на это было нечего. Мы дождались, когда мимо нас проедет телега, выбрались из кустов на дорогу и пошли дальше. Примерно через полчаса свернули направо. Дорога на Дольничи оказалась довольно сносной и хорошо утоптанной — видимо, по ней постоянно ездили повозки, да и люди ходили частенько. По крайней мере, несколько телег, гружённых разным товаром, мимо нас проехали.
Когда мы прошли примерно треть пути до села, дорога раздвоилась: налево уходило её продолжение — такое же широкое, явно ведущее в Дольничи, а направо — совсем узкая дорожка, которую украшал деревянный указатель с надписью: «Пасека Будуты — 1 верста».
— Если никому резко не захотелось мёда, то нам налево, — сказал я и повернулся к Добрану, стоявшему у меня за спиной, чтобы подмигнуть ему и лишний раз приободрить.
Думал, что к стоявшему, но когда повернулся, то обнаружил, что пацан лежит на дороге примерно в десяти метрах от меня, и, как мне показалось, вообще не подаёт признаков жизни. Как и когда он упал, я не заметил — как-то тихо всё произошло. Ясна тоже не обратила внимания, мы с ней отвлеклись на развилку и указатель и прозевали этот момент.
— Добран! — заорал я и бросился к мальчишке.
— Добран! — крикнула Ясна и рванула за мной.
Подскочив к пацану, я первым делом повернул его голову набок и прижал средний и указательный пальцы к его шее в районе сонной артерии. Замер и через пару секунд радостно выдохнул — пульс прощупывался.
— Живой, — сказал я Ясне.
— Но что с ним? — спросила та.
— Да кто ж знает? Возможно, организм не выдержал психологических и физических нагрузок и дал сбой. Он же маленький ещё, а тут столько всего навалилось за пару дней.
— И что теперь делать будем?
— То же, что и планировали, только разобьёмся не у села, а пораньше. Надо только понять, где здесь поблизости можно спрятаться.
Я принялся снимать с Добрана кафтан — уже было довольно жарко, и перегревать мальчишку не стоило. Снимая, заметил, что пацан весь потный, потрогал лоб и аж присвистнул.
— У него жар, — сказал я.
Ясна наклонилась к мальчишке, тоже потрогала его лоб и заявила:
— Надо нести его в село. Ему нужна помощь. Без лекаря или хотя бы бабки-знахарки он до следующего утра не доживёт. Донесёшь?
— Донести-то донесу, — ответил я. — Но как с ним на людях появляться? Нас сейчас ищут по всему княжеству. Одно дело — в одиночку мне или тебе в село зайти, и совсем другое — с мальчишкой.
— Но ему нужна помощь!
— От того, что ты это повторяешь, она не придёт. Дай подумать.
Однако долго думать не пришлось — я на автомате посмотрел на табличку, и в голову пришла мысль.
— Идём на пасеку, — сказал я. — Вряд ли там знают о том, что мы в розыске.
— Но там нет лекаря! — возразила Ясна.
— Зато есть мёд, и должны быть прополис, маточное молочко и куча других вещей, которые могут помочь Добрану сбить жар и восстановить силы.
Сказав это, я поднял мальчишку, поудобнее взял его и пошёл в сторону пасеки. Ясна последовала за мной.
Дошли минут за двадцать. Дом пасечника стоял у самой дороги, возле него расположились несколько хозяйственных построек: сараи, навесы, мёдник, а за невысоким забором, окружавшим двор, стояли колоды — пчелиные дома, выдолбленные в цельных брёвнах. Они ровными рядами уходили в цветущие поля.
На нашу удачу пасечник был дома — стоял во дворе и чинил какое-то хитрое деревянное устройство. Мы подошли к калитке, и я крикнул:
— Добра и света тебе, добрый человек!
Пасечник посмотрел на нас, положил на землю то, что чинил, подошёл к нам, с интересом осмотрел нас всех по очереди и ответил:
— И вам добра и света, люди добрые! Куда путь держите?
— Шли в Дольничи, — сказал я. — Но наш младший брат занемог, сознание потерял, жар его пробил, вот мы сюда и направились в надежде, что на пасеке найдётся чем ему помочь.
— Чем помочь, есть: я из мёда и прополиса настойки лечебные делаю, жена у меня травы в полях собирает для одной лекарки из Дольничей, многое для себя оставляет, — произнёс пасечник и посмотрел на меня так выразительно, что я без проблем смог прочитать в его глазах всё, что он недоговорил.
— Нам есть чем заплатить, — ответил я на незаданный вслух вопрос. — У нас достаточно денег. Более чем достаточно. Не обращай внимания на наш вид, мы путешествуем, смотрим мир и специально так оделись, чтобы не привлекать грабителей.
Объяснение не выдерживало никакой критики, и пасечник ему, похоже, не поверил. Поэтому я быстро достал из мешка пять печатей и протянул их пчеловоду.
— Держи, это для начала, — сказал я. — Как только брату станет лучше, и он придёт в себя, получишь ещё.
— Ему станет лучше! — заверил меня пасечник, забирая деньги и отворяя калитку, а его вмиг изменившееся лицо стало олицетворением гостеприимства. — Сейчас я позову жену, и она займётся лечением вашего брата, а вас покормит. Как вас величать?
— Меня Долгоем, — ответил я. — Братьев — Любором и Смыком.
— Я Любор, — тут же сказала Ясна, не захотевшая, чтобы её называли именем слуги.
— А меня Будутой кличут, — представился пасечник и расплылся в улыбке. — А жену мою Вупной.
— Ты вроде звать её собирался, Будута, — напомнил я.
Пасечник тут же охнул и побежал в дом, а я опустил Добрана на траву — руки уже отваливались.
* * *
Княжий верховник и по совместительству глава Браноборского Дома Братства Истинного огня брат Мстиж сидел за столом в зале для собраний и с нескрываемым ужасом смотрел на своего гостя — Гардовского удельника — брата Рекуна. В ужас брата Мстижа повергла самая плохая новость из всех, что он слышал за последние годы. Чтобы лично сообщить эту новость главе Браноборского Дома, брат Рекун прибыл из Гардова на гусаке. Сто шестьдесят вёрст, разделяющие небольшой городок и столицу, глава Гардовского Дома преодолел за одиннадцать часов, делая лишь небольшие остановки, чтобы напоить и покормить выносливое животное.
