Повелитель огня II (СИ) - Опсокополос Алексис

До дома Будуты мы доехали без приключений. Ему и Вупне наше приобретение решили не показывать. Мало ли, вдруг в процессе поисков огневики доберутся до пасеки? Зачем им знать, что мы теперь путешествуем с ветерком? Поэтому последнюю версту я преодолел пешком, прихватив вещи, купленные для Добрана, а Ясна с гусаками осталась ждать меня в небольшой роще у дороги.

— Брату твоему лучше, — первым делом сказала Вупна, увидев меня, входящего во двор. — Проснулся, похлёбки поел. Отваром его пою каждые полчаса. Но вставать не разрешаю. Это кажется, что силы вернулись, но лучше пару дней полежать.

— Неужели всё так плохо? — спросил я. — Завтра утром никак нельзя в дорогу отправиться?

— Отправиться можно хоть сейчас, но что ты будешь делать, если он опять в дороге упадёт? — философски заметила женщина, и ответить на её слова мне было нечего.

Я призадумался. Конечно, я допускал, что предприимчивые люди хотят оставить нас, чтобы взять денег за постой, но что, если дело было не только в этом? Что, если действительно идти было очень опасно для здоровья Добрана?

— А где Любор? — прервал мои мысли Будута, да так неожиданно, что я даже не сразу понял, при чём здесь Любор, и кто это вообще такой.

Но быстро сориентировался и ответил:

— Он отправился в Гардов. Нам очень нужно туда попасть. И побыстрее.

— Но Смыку рано в дорогу, — стояла на своём Вупна. — Я дам вам нужный отвар и настойку, они помогут держаться, но сил у него ещё нет. Его сильно зацепило чарами. Дай мальчику хотя бы два дня. Если его сейчас заставить идти, неизвестно чем это может закончиться.

Последнюю фразу Вупна договаривала, скосив взгляд на свою руку, за которую я успел ухватиться. И она меня не обманывала — Добрану действительно грозила опасность, если он как следует не восстановится. Вупна была в этом уверена.

Я крепко сжал ладонь женщины, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Мне очень приятно, что ты так переживаешь за моего брата. Мне надо подумать.

— А чего во дворе думать? — спросил Будута. — Проходи в дом, налью тебе свежей медовухи, под неё и подумаешь.

Неплохая идея. Кружечка хорошей медовухи — а пасечник плохую не должен был делать — не помешала бы с дороги. Чтобы просто немного расслабиться и собрать мысли в кучу. Вообще, в этом мире медовуху делали неплохо, и делилась она на обычную и хмельную. Со второй можно было довольно быстро опьянеть — примерно, как с креплёного вина или портвейна в моём мире. А обычная, как правило, была по крепости чуть слабее привычного мне пива, и очень приятная на вкус. Чего не скажешь о местном квасе — он в большинстве случаев был таким ядрёным, что нередко пить его было не очень приятно, а после двух-трёх кружек я бы и за руль уже сесть не рискнул. Но простая медовуха не квас, руля у гусака не было, поэтому причин отказываться от предложения я не видел.

Как я и предполагал, напиток был хорош: вкусный, да ещё и прохладненький, из погреба. Я сделал глоточек и призадумался. Рисковать здоровьем мальчишки очень не хотелось, но терять два дня — тоже. За это время можно было добраться на гусаке до Грозовца. А за четыре дня — сгонять туда и обратно. Похоже, в сложившейся ситуации вариант у меня оставался один — я взял Будуту за руку и сказал:

— А как ты смотришь на то, что я оставлю у вас брата на четыре дня? Терять два я не могу, мне очень надо в Гардов, но за четыре, я успею дойти до города, сделать то, что мне нужно, и вернуться за Смыком.

— Оставляй, — ответил пасечник. — Мы за ним присмотрим, подлечим.

— Но будет ли он здесь в безопасности?

— А что с ним у нас может случиться? Ты же не в поле его оставишь. Лихие люди здесь не ходят. Здесь вообще мало кто ходит. Не переживай, всё будет хорошо. Вупна будет следить, чтобы ему не стало хуже.

И ведь не врал пасечник, и это подкупало. Безусловно, гарантий, что сюда не нагрянут огневики, не было, но в том, что Будута не собирался делать Добрану ничего плохого, я был уверен. И очень не хотелось терять два дня.

Да и, если уж на то пошло, без Добрана ехать в Грозовец было сподручнее. У нас было всего два гусака. Так-то можно было к Ясне мальчишку подсадить — они оба весили меньше, чем я один, но на скорости ящера это точно бы отразилось. Да и вообще путешествовать с ребёнком и без него — это совершенно разные вещи.

В общем, идея была заманчивая, и тут как раз пришла Вупна, тоже села за стол и спросила:

— Ну что ты решил, Долгой?

Я тут же накрыл её ладонь своей и произнёс:

— Хочу оставить у вас брата на четыре дня, а за это время сходить в Гардов. Твой муж сказал, что это безопасно.

— Совершенно безопасно, — подтвердила Вупна. — Мы за ним присмотрим, и я его полностью вылечу.

И тоже не соврала. Глупо было не воспользоваться ситуаций. Я допил медовуху и сказал:

— Тогда я сейчас быстро переговорю с братом, да поспешу.

— Ты собрался идти в ночь? — удивился Будута. — Может, останешься до утра?

— До ночи есть ещё время, — заметил я. — Если сейчас выйду, как раз засветло до путевого стана ещё успею дойти.

Я дал пасечнику двадцать пять печатей и ещё раз попросил получше заботиться о брате. Затем зашёл к Добрану, отдал ему одежду, объяснил ситуацию, напомнил, что для всех он сейчас — Смык, и пообещал через четыре дня за ним вернуться. После чего пошёл к Ясне.

До захода солнца у нас оставалось больше трёх часов, и всё это время мы гнали гусаков без остановки. Сначала было непривычно и тяжело, но к концу второго часа я приноровился, и стало казаться, что не так уж сильно и трясёт.

На ночёвку решили устраиваться, не дожидаясь полной темноты, чтобы не нервировать наших ящеров. К тому же теперь мы не могли разбивать лагерь где угодно — нужно было найти место возле какого-нибудь ручья, чтобы гусаки могли вдоволь напиться, а это — время. Когда подходящее место отыскалось, солнце уже было за горизонтом.

Но хоть мы и успели устроиться на ночлег, до того как наступила полная темнота, ящерам всё равно пришлось понервничать — они сильно напряглись, когда я подвёл их к костру и привязал к дереву буквально в пяти метрах от огня. Гусаки долго поглядывали на костёр с опаской, вертели головами, словно высматривали, куда бы убежать, несколько раз пытались это сделать, но в итоге смирились, успокоились и легли спать. Мы с Ясной тут же последовали их примеру.

Проснулись на заре, до восхода солнца от громкой трели какой-то птицы в соседних кустах. Птах надрывался так громко, что казалось, он поёт чуть ли не над самым моим ухом. Сказав спасибо живому будильнику, я напоил уже проснувшихся к тому времени гусаков и перевязал их в другое место — где было побольше травы, чтобы они поели. После чего мы с Ясной тоже быстро перекусили и отправились в путь.

Я рассчитывал преодолеть расстояние до Грозовца за два дня, но уложились чуть больше чем за полтора. Солнце находилось ещё довольно высоко над горизонтом, когда мы подъехали к этому городишке. И я мысленно похвалил себя за идею купить гусаков.

Найти дом дяди Ясны проблем не составило, всё же он был местным посадником — формально главным человеком в городе. Хотя после истории с Добраном, глядя, как огневики обошлись с его отцом — посадником Гардова, я понимал, что должность эта не такая уж и крутая по местным меркам. Впрочем, в отличие от Гардова, Грозовец был столицей удела, а дядя Ясны, соответственно, не городским посадником, а удельным. Не знаю, насколько это было весомее в глазах тех же огневиков, но дом Велигора Званимировича выглядел намного солиднее, чем у Гардовского посадника — практически замок на окраине города.

Правда, чтобы попасть в дом к дяде, Ясне пришлось поднапрячься. Мы на всякий случай не стали выдавать себя охране — мало ли какая сейчас политическая ситуация между Велиславлем и Браноборском. Возможно, напряжённая, и дядя Велигор не захочет подставлять своего князя и объявлять всем, что принял беглую племянницу. Как ни крути, а это конфликт. Браноборский князь Станислав и новый Крепинский князь Далибор однозначно потребуют от Велиградоского князя, чтобы он повлиял на своего посадника и тот вернул Крепинскую княгиню, как говорится, на родину.