Повелитель огня II (СИ) - Опсокополос Алексис

По моему мнению, конфликта в любом случае было не избежать, но не стоило провоцировать его раньше времени, раскрыв факт прибытия Ясны в Грозовец. Имело смысл оставить Велигору Званимировичу самому решать, как и когда объявить, что он взял под защиту племянницу. При этом я допускал и вариант, что он не в силах противостоять Станиславу и решит прятать Ясну как минимум до того времени, как можно будет сообщить о её приезде без риска усугубить своё положение. Да и мой приезд светить не стоило — ещё проблем со Станимиром дяде Ясны не хватало.

В силу этих причин мы добивались аудиенции у Грозовецкого посадника как два брата простолюдина, и наши шансы попасть к Велигору Званимировичу были не то чтобы равны нулю, но около того. В итоге примерно через полчаса препираний, когда один из охранников демонстративно вытащил меч из ножен примерно на треть, давая понять, что нам лучше уйти, я сказал:

— Хорошо! Я не хотел до этого доводить, но если вы иначе не можете, то сейчас!

Привлекая таким образом внимание всех охранников, я принялся копаться в своём мешке. Найдя там документ на непонятном языке с большой печатью, обнаруженный при обыске огневиков, я достал его и продемонстрировал тому стражнику, что вёл себя наиболее агрессивно.

— Вы знаете, что это? — спросил я, оглядев всю стражу.

Риск, конечно, был — я показывал документ, о предназначении которого даже и не догадывался. Но я был на девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента уверен: никто здесь не знает, что это за документ. И другого варианта пройти в дом к Велигору Званимирочиву я не видел.

Охрана молчала, и тогда я повторил вопрос:

— Вы знаете, что это?

— Нет, — ответил наконец-то один из стражников.

— Ну а если нет, то как вы смеете держать нас здесь уже целый час? — уверенным тоном произнёс я. — Срочно ведите нас к господину!

Логики и здравого смысла в моих словах было ноль, но прозвучало серьёзно, и я очень рассчитывал на эффект, который должен был произвести неизвестный документ.

— Ладно, — «сломался» старший стражник. — Я доложу господину, что вы прибыли.

— Срочно доложи! — сказал я. — На счету каждая минута, а мы и так из-за вас уже полчаса потеряли.

— Сейчас доложу, — огрызнулся стражник и ушёл.

Минут через пятнадцать он вернулся и буркнул:

— Пройти к господину может кто-то один.

Разумеется, пошла Ясна. Буквально через десять минут после этого прибежал какой-то запыхавшийся мужик и тут же велел охране пропустить и меня. После чего поклонился мне и сказал:

— Прошу пройти со мной, господин!

Вот это уже другое дело, я удовлетворённо кивнул и отправился за мужиком. Тот проводил меня в дом, а там мы прошли через внушительный холл, поднялись на второй этаж и оказались в большом зале, где меня ждали Ясна и светловолосый худощавый мужчина лет сорока с коротко подстриженной бородой. Он был одет в дорогой, бархатный кафтан изумрудного цвета, расшитый серебром, белую шёлковую рубаху и тёмные порты, заправленные в мягкие кожаные сапоги с каблуками. Сомнений в том, что это — Велигор Званимирович, не было.

— Благодарю тебя, Владимир! — произнёс мужчина, когда я подошёл к нему. — От всего сердца благодарю, что спас нашу Яснушку! Уберёг сестрицы моей Добромилы кровинушку от позора! Вовек не забуду этого!

Всё это прозвучало как-то слишком уж пафосно и неискренне. А когда Грозовецкий посадник ещё и крепко меня обнял, это придало происходящему какой-то совсем уж театральный вид — будто передо мной разыгрывалась комедия. Только вот во время объятий Велигор Званимирович положил одну ладонь мне на спину, а другой коснулся шеи, создав таким образом тактильный контакт, и добавил:

— Никогда не забуду этого, Владимир! Век буду благодарен! Яснушка мне как доченька!

И когда он это говорил, я не почувствовал и намёка на ложь или неискренность. А вдобавок ещё и глаза у дяди Ясны заблестели от избытка эмоций. Он однозначно не врал. Но на всякий случай я решил удостовериться наверняка — вдруг контакта его руки с моей шеей было недостаточно. Я взял двумя руками ладонь Велигора Званимировича и, глядя ему прямо в глаза, произнёс:

— Ясна — прекрасная девушка, очень добрая и светлая, я не мог ей не помочь. И я надеюсь, теперь она будет в безопасности, и её никто не вернёт в Крепинск.

— В полнейшей безопасности! — заверил меня Грозовецкий посадник. — Я не дам её в обиду. Чермяне могут даже не пытаться требовать её выдачи. Теперь дом Яснушки здесь! И тебе я помогу добраться до дома. Это теперь мой долг.

И снова ни намёка на ложь. Если я не утерял свою суперспособность, то можно было делать однозначный вывод: дядя Ясны действительно рад нас видеть и собирается защищать Ясну и помочь мне. И это не могло не радовать. Хотя, конечно, чрезмерная, какая-то показушная радость смущала. Но, возможно, я уже просто стал дуть на воду, обжёгшись на общении с нехорошими людьми.

— Вы голодны? — этот вопрос Велигор Званимирович задал сразу мне и Ясне.

— Нет, — ответили мы разом.

— Тогда сейчас слуги отведут вас в опочивальни, там немного отдохнёте, пока они растопят бани. Пока будете мыться, подготовят вам одежду. Чувствуйте себя как дома! К ужину вас пригласят.

Я поблагодарил Велигора Званимировича и в сопровождении того же слуги, что привёл меня в дом, отправился в выделенную мне опочивальню. Там прямо в грязной одежде завалился на кровать и сразу же уснул — вымотали меня эти приключения порядочно. Сколько проспал — неизвестно, но когда проснулся от стука в дверь, почувствовал, что сил немного прибавилось. Теперь можно было и в баньку, водные процедуры на речках и озёрах — то ещё удовольствие, давно уже хотелось нормально помыться.

После бани, переодевшись в добротную дорогую одежду, я вернулся в опочивальню и там пробыл до тех пор, пока за мной не пришёл слуга, чтобы проводить к ужину. К этому времени я уже изрядно проголодался и с удовольствием отправился в трапезный зал.

Пришёл я туда последним — Ясна, Велигор Званимирович, его супруга и двое очаровательных деток: мальчик и девочка лет пяти-шести уже сидели за столом. И никто не ел, все ждали меня. Мне даже стало как-то неудобно, хоть моей вины и не было в том, что меня привели на ужин позже всех.

Дядя Ясны познакомил меня с семейством, и мы принялись ужинать, обсуждая произошедшее в Крепинске. Супруга Грозовецкого посадника — Радана оказалась милой, но совершенно неразговорчивой — за весь ужин она произнесла буквально несколько фраз, но зато почти всё время улыбалась, чем и подкупала. В основном разговаривали мы трое: я, Велигор Званимирович и Ясна.

Болтали допоздна. Сначала слуги увели спать детей, потом, извинившись, ушла Радана, а мы всё разговаривали и разговаривали. Ясна рассказала, как казнили её отца и другого дядю, как их всех предал Лютогост, как её насильно выдали замуж и как я выкрал её, не дав Станиславу над ней надругаться. Последнее в подробностях со смакованием деталей. Только про Добрана умолчала и про то, что я пользовался диким огнём — об этом мы с ней заранее договорились.

Дядя Велигор, узнавая подробности произошедшего в Крепинске, только и мог, что охать, ахать, да качать головой. Но всё равно просил рассказывать обо всех мелочах. Под конец ещё раз заявил, что Ясну в обиду не даст и организует моё возвращение домой.

— Благодарю тебя, Велигор Званимирович, — сказал я на это. — Но я не хочу создавать тебе лишних проблем. Я сам доберусь. А ты сильно выручишь, если одолжишь мне немного денег. Как только я доберусь до дома, вышлю их тебе.

— Да как ты можешь так говорить, Владимир? — искренне возмутился дядя Ясны. — Что значит, одолжить? Обидно слышать такое. Я так дам спасителю моей Яснушки всё, что ему нужно. Сколько надо денег? И когда ты собираешься в дорогу? Я велю подготовить повозку.

— Если дашь пятьсот печатей, это сильно поможет, — сказал я. — Отправляться планирую рано утром, на рассвете, не хочу терять времени. И повозка мне не нужна, на гусаке быстрее.