Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ) - Виннер Лера

Первое могло выглядеть жалко.

Делать второе мне просто не хотелось.

После пережитого подселения я чувствовала себя так, будто какая-то часть жизни закончилась, и теперь можно было начать сначала.

Как знать, может запас моей удачи и не был вычерпан до конца.

Или пополнился в тот момент, когда кровь лилась из моего рта Кайла на руки.

Дверь осталась приоткрыта, а из щели пробивался тёплый свет камина. Свечу внизу я, проходя мимо, погасила, и теперь этот огонь был единственным источником света в доме.

Кайл снова стоял у окна. Оно не было закрыто тяжёлыми шторами, и Верушка деревьев, – облетевшие и ещё увенчанные цветными кронами, – качались на ветру на фоне сине-серого пасмурного ночного неба.

Его спина была прямой, но не съеденной от напряжения и усталости, и, стоя на пороге, я ненадолго засмотрелась на всё то, что привлекло менять самый первый раз, – разворот плеч, безупречная осанка, стройные бёдра и длинные ноги.

Ему, должно быть, было очень весело выдавать себя за крестьянина.

Услышав меня, он бросил взгляд через плечо, но от окна не отвернулся.

Я подошла ближе и встала рядом с ним.

За окном обещалась если не настоящая буря, то её достойное подобие, а за ним – глухой и тяжёлый дождливый день.

Это был настоящий Север. Чарующий, бескомпромиссный, суровый и смертоносный, но ни на что не похожий и прекрасный в том, каков он есть.

Среди ночи и этого ветра в преддверии зарождающегося ливня по пустынным дорогам, уводящим из Фьельдена, наверняка бродили многие.

Даже стоя рядом я не могла видеть их без дополнительных усилий, но чувствовала кожей и иногда слышала их шаги.

Кайл же наблюдал их так же чётко, как меня. Прекрасных и уродливых, равнодушных и злых, жаждущих связей с людьми и презирающих их.

Я так ни разу не решилась спросить, остаётся ли он когда-нибудь в полном одиночестве.

Не решилась, но знала, чего стоит этот груз.

– Когда-то я мечтала взглянуть на мир твоими глазами.

– Есть вещи, на которые тебе не стоит смотреть, – он повернулся ко мне и ответил так мягко.

Глухо, почти без выражения.

Так, как следовало говорит в такую ночь.

Я посмотрела на него, и мне показалось, что внутри разжимается тяжёлая и насквозь проржавевшая пружина.

– Что в банке? Действительно ограбление?

– Попытка взлома. Кто-то очень внимательный заметил, что меня нет на месте второй день, – улыбнувшись уголками губ, Кайл бросил ещё один, последний, взгляд за окно. – Йозеф устроил кабинет рядом с хранилищем. Очень умно с его стороны.

– Но защита там стоит уже твоя?

– Маленький заговор на замки и щеколды на окнах.

– Значит, все-таки мэр?

– А об этом мы узнаем от Сэма.

В запечатанной ли Эмери, в доме или в нас самих было дело, но сейчас впервые с момента встречи в деревне мы смотрели друг на друга прямо, и нам обоим было спокойно при этом. Как если бы взаимно подорванное доверие вдруг восстановилось, хотя ничего судьбоносного или неожиданного ни один из нас не сделал.

На улице завывал ветер, а в доме стояла тишина, но она не была ни зыбкой, ни холодной.

– Заварить тебе чай?

Вопрос сорвался прежде, чем я успела его осознать, а на лице Кайла отразилось искреннее, чуть усталое, но приятное удивление.

– Если тебе не сложно.

Он то ли ждал от этого предложения подвоха, то ли вдруг разуверился в том, что я умею смешивать травы.

Как бы там ни было, смазанный вопрос о том, какого Нечистого я прямо сейчас делаю, настиг меня уже в кухне, когда вода в котелке начинала закипать.

От того, как хорошо я помнила оптимальный состав и пропорции захотелось побиться обо что-нибудь головой, и я мысленно приказала себе заткнуться.

Чуть строже, чем приказывала Эмери.

С ней хотя бы можно было справиться с помощью достаточно чистого и быстрого обряда, проведённого на любом из имеющихся в доме столов.

Чай как он любит был хорошо изведанной, но давно забытой территорией.

Как ни странно, много сложнее, чем фляга с виски, извлеченная со дна дорожной сумки в идеально подходящий момент.

Когда я вернулась с ещё дымящейся кружкой, окно было наглухо закрыто шторами, а Кайл сидел в кресле спиной к камину.

Том же кресле, которое занимал, когда я рассказывала ему о своих планах на весну.

– Спасибо.

Он поднялся мне навстречу, а я не стала спешить отстраняться, пока он делал первый глоток.

– А почему одна?

– Я заваривала для тебя.

Минуту назад казавшаяся идеальной ситуация начинала превращаться в откровенно неловкую, и я развернулась, чтобы вернуться в кухню.

– Сейчас.

Кайл поставил кружку на пустующий сегодня стол, поймал меня за локоть, развернул обратно и прижал к себе.

В таком положении я была избавлена от необходимости смотреть ему в глаза, но снова чувствовала через два слоя одежды, как бьётся его сердце.

Когда он потянул меня к кровати, я не стала сопротивляться, потому что это было… другое.

Из-за связавшей нас крови или почему-то ещё, но мы оба по-прежнему идеально чувствовали, что нужно другому в конкретный момент. Это приглашение было продиктовано не внезапно накрывшей с головой полубезумной потребностью, и не стало попыткой утешить самым простым и самым действенным способом.

Кайл и правда меня не утешал, точно зная, что в утешениях я не нуждаюсь.

Зато была одна подушка на двоих и столь малое расстояние между нами, что мы почти соприкасались кончиками носов.

– Что ты собираешься делать с этими деньгами?

Говорить о делах было безопаснее, и он, по всей видимости, был со мной согласен, потому что улыбнулся немного мягче:

– Посмотрю, кто явится их требовать и в какой форме это будет происходить.

– Я думала, об этом шла речь на встрече с мэром.

– Пока он только намекал. Давал понять, что для благополучной жизни во Фьельдене нужно уметь договариваться.

– И ты преподал ему пару уроков того, как именно следует это делать?

Мы улыбнулись одновременно, а потом Кайл потянулся, убрал упавшую мне на лицо прядь волос за ухо.

– Я стараюсь вести себя прилично.

Я не стала закрывать глаза, прослеживая это движение.

– У тебя хорошо получается.

– Судя по вмятине от пули в нашем заборе, не очень.

Я беззвучно засмеялась то ли над притворным сожалением в его голосе, то ли над «нашим» забором.

– Выходит, тебе нужно стараться лучше. Не то местные заподозрят, что ты хоть что-то понимаешь в том, чем занимаешься.

– Если подходить так, задание уже можно считать проваленным.

Это был очередной странный разговор ни о чем, подозрительно похожий на ту неловкость, с которой люди впервые встают после переломов ног.

Лежать так близко друг к другу было тепло и спокойно.

Пожалуй, впервые с момента нашего приезда мне было спокойно по-настоящему.

– Завтра идём к Готтингсам? – я не коснулась Кайла в ответ, но теперь моя рука лежала между нами.

Блики огня красиво играли в янтаре, но я не стала задерживаться на них взглядом слишком долго.

– Да. Договорись о встрече. А ещё было бы неплохо, если бы ты побеседовала со своим женихом. Хотелось бы знать, почему дознаватель Бюль два дня о нас не вспоминает.

– Думаю, это можно устроить.

В том, как он назвал Габриэля, не было ни откровенной насмешки, ни пренебрежения, только мягкая ирония.

Я вскользь подумала о том, что Кайл, пожалуй, им гордится. Так, как можно гордиться талантливым человеком, который, посмотрев на тебя, добился многого.

Эта мысль мелькнула и пропала как несущественная.

Дверь в спальню я в спешке оставила открытой, и теперь она казалась чёрным провалом. Царившая в доме тьма совершенно точно была живой, подвижной, глядящий на нас с интересом и некоторым удовольствием.

Дом застоялся в одиночестве, и теперь ему нравилось так, как в нём стало.

В этой темноте злоба Эмери ощущалась лишь лёгкой ноткой. Она не тревожила по-настоящему. Она просто была как данность.