Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ) - Виннер Лера

Кайл бросил взгляд через плечо, и, вероятно, не удивился бы, обнаружив на пороге кого-то бесплатного, но знакомого, но его лицо осталось спокойным. Там никого не было.

– Тебя пугает это место? – поинтересовался он так же спокойно.

Без насмешки, даже самой доброй в его исполнении. Без издёвки. Без снисходительности.

Я уставилась на него, не находясь с ответом.

Можно было отшутиться, проигнорировать, перевести тему, но мне внезапно стало интересно самой.

– Не знаю, – это было самое честное, что я могла придумать. – Я… плохо помню это чувство. Даже когда эта больная тварь пыталась сжечь меня изнутри, я,как ты мог заметить, была зла. Но это не было страхом.

Кайл едва заметно хмыкнул, подтверждая, но мы оба понимали, что Агнис была плохим примером. Во мне не было сочувствия к ней, как не было и ложного чувства вины. Обезумевшая от постоянных побоев и унижений крестьянка и я, имеющая возможность шутить сразу с двумя мужчинами о форме иллюзорных синяков… Наши миры были слишком разными, и исправить это было не в моей власти.

Просто я посмела жить иначе.

А она даже не помыслила.

Что такое страх я вспомнила, когда ощутила себя невесомой и связанной по рукам и ногам. Когда Эмери пользовалась моим телом, как удачно найденной хорошей и полезной вещью, а я оставалась внутри и мне казалось, что я распадаюсь на части.

Говорить об этом не было нужды, и без того было очевидно.

Не отводя взгляда, Кайл поднял руку, и по движению его пальцев дверь медленно закрылась, в ней с тихим, отрезающим нас от темноты и лежащей в гостиной книги, щелкнул замок.

– Она больше тебя не тронет. И никого другого.

Слышать подобное оказалось настолько абсурдно, что я почти беззвучно рассмеялась, качая головой, и облизнула пересохшие губы.

– Это просто Север. Говорят, к нему нужно привыкнуть.

– И ты отлично справляешься.

От его серьёзности у меня сводило горло, а под рёбрами делалось щекотно и холодно.

Всего этого не должно было быть. Ни этих разговоров, ни моей непозволительной слабости, от которой я сама порядком устала, ни настороженного взгляда, после которого он закрыл дверь.

Кайл немного сместился, перелёг на подушке чуть выше, чтобы лучше видеть моё лицо.

– Ты понимаешь, почему так произошло?

И снова ни упрёка, ни снисходительности, ни вполне оправданного недовольства.

Только спокойный вопрос человека, который учил меня когда-то.

– Да, – сказать правду в ответ тоже было просто.

Если у меня что-то не получалось прежде, я не стеснялась спрашивать его, и это стало почти привычкой. Да м скрывать было уже нечего.

– Я слишком много думала.

– Ты думала не о том.

Сущности всегда находили лазейку. Дурные мысли, пьянство, неразборчивость в связях, подлость, – любой порок, ослабляющий человека, они использовали, чтобы занять тело. И я не стала исключением.

Как раз это стоило того, чтобы съесть себя поедом, но, как ни странно, не хотелось.

Всего одна интонация превратила Кайла из мужчины, по которому я так постыдно скучала, в наставника, с которым можно стало быть откровенной.

– Нравится мне или нет, она сказала правду. Я не ожидала, что окажусь такой слабой.

– Под слабостью ты понимаешь чуть больше чувств, чем потребность поесть, поспать и пристрелить пару тварей?

Прозвучало настолько логично, что я едва не засмеялась снова.

– Я где-то прочитала: «Глупые мысли бывают у всех, но только дураки делятся ими с окружающими».

– Надеюсь, не в «Эмери»?

Мы всё-таки улыбнулись, и сделали это одновременно, а я задержала эту улыбку, потому что пальцы Кайла едва ощутимо коснулись моих.

Я молчала, потому что добавить к сказанному было нечего, а услышанное требовалось осмыслить.

– Ты даже с Гаспара не спрашиваешь так строго.

Он едва ли не впервые назвал мальчишку по имени, и это стоило новой, пусть и короткой улыбки.

– Он никогда не ставил себя выше других. И не считал себя лучше.

– Я подозревал у него некоторую задержку в развитии.

Я хмыкнула, давя очередную улыбку и легонько толкнула его руку своей.

– Поэтому я думаю, что принесу ему и себе больше пользы, если уеду весной.

– Или покажешь, что вся философия Совета ничего не стоит. Тебя считают одной из лучших.

Я открыла рот, чтобы возразить, но Кайл поморщился, запрещая себя перебивать.

– Матиас наводил справки. Он в некотором роде лицо заинтересованное.

– И он любезно поделился этой информацией с тобой.

– Разумеется. Мы же так давно знакомы.

– Но недостаточно близко. Если потребовалось натравить на тебя первого же попавшегося человека из Совета, чтобы узнать, кто ты на самом деле.

– Ошибаешься, – он улыбнулся шире и до неприличия самодовольно. – Просто человек оказался женщиной. И он не мог не позаботиться о твоём досуге. Поэтому тебе было предложено всё местное разнообразие.

На правду это походило до безобразия, и я качнула голубой, прося прекратить, пока мы не зашли слишком далеко.

Впрочем, Кайл тоже был настроение серьёзно.

– Ты права в том, что пример Даниэлы ничего не стоит, – он быстро коснулся пальцами моих. – Но в Йонасе ты ошиблась тоже. Все привелегии, которые полагались бы просто моей жене, это возможность не драить полы наравне с остальными. А тебе он дал работу, которая считалась немыслимой для женщины. Леди Элисон ниоткуда, без влиятельного в Совете мужа и любой другой протекции – один из символов его нового Совета. Он никогда тебя не отпустит.

– Именно поэтому я не собиралась говорить ему заранее.

– Пары часов ему будет достаточно. И если ты расчитываешь, что разговоры о вас помогут ему с принятием этого решения, тоже напрасно. Он может себе позволить, а за тобой нет репутации женщины, которая станет переживать из-за любовника.

И в эту логику появление самого Кайла в замке тоже вписывалось идеально. Никакого грязного разрыва, просто и Мастер, и его любовница переключились на других людей. А статус первой женщины, сумевшей жить и работать наравне с мужчинами при Совете, получил бы дополнительное подкрепление.

– Ублюдок.

– Я же говорил.

Мы опять улыбнулись одновременно, но веселье оказалось недолгим.

– Всё это не обязывает меня продолжать бороться с ветряными мельницами.

Кайл был для меня тем человеком, которому я могла сказать всё. Или почти всё, как выяснилось.

Мерзкое судилище, инициированное и подогретое Бергом, беспомощность растерянного Совета, все те, кто на всякий случай предпочитал отводить от меня взгляд и не здороваться в процессе, – все это было удивительно, унизительно и обидно.

Пусть каждое из этих чувств и было глупее предыдущего, а их возникновение раздражало меня до зубного скрежета, отрицать было бессмысленно.

– Тебе правда там нравится? – теперь в его голосе послышалось некоторое любопытство.

Это был интерес того, кто действительно старается понять, и я села, чтобы удобнее было расстегнуть пару пуговиц на платье, которое начинало давить.

– За те три года, что тебя не было, многое изменилось. Йонас перекроил Совет, и теперь к их специалистам больше доверия, чем к никому не известным странствующим колдунам. Совет - гарантия интересной и постоянной работы. К тому же люди, с которыми я там общаюсь, не вызывают отвращения.

Кайл тоже сел, и хотя он остался фактически за моей спиной, ему оказалось удобно отвести мою руку и заняться пуговицами самостоятельно.

– Значит, справься с этим.

Теперь он почти шептал прямо мне на ухо, и по шее побежали мурашки.

– Я стараюсь.

– Не нужно стараться. Просто сделай. Такое случается. Эми – особенно злобная тварь, но рано или поздно это происходит со всеми, кто соприкасается с ними.

– Этого не происходило с тобой.

Аргумент был откровенно слабым, потому что я, как, впрочем, и большинство, не могла равнять себя с ним.

И все же до определенной степени я на него равнялась. С тех самых пор, как поняла, что умею и знаю так мало.