Кровь вассалов (СИ) - Добрый Владислав

Один из способов стать легендой, спать в кольчуге. Нормальный человек после такого подвига дня два бы отходил. Но мне было нормально. Я бы спал в латах, но они слишком сильно гремели, когда я ворочался.

Я сел, схватился за меч. Костры тлели, от них тянулись красные языки углей, дозорные были на месте. Слуги и воины спали, кто-то тихо похрапывал. Лошади настороженно всхрапывали, но ничего особенного. Будь здесь посторонний, они бы вели себя куда беспокойнее. Всё выглядело спокойно, слишком спокойно.

— Сеньор… — Сперат сидел недалеко, но я сразу заметил, что он не спит. Он замер, как человек, которого поймали на горячем, но в глазах горело сразу всё: напряжение, радость, страх, надежда. И то самое чувство, что выдает человека, чья душа пленена.

И тогда я услышал.

Из тьмы, из тени, что густо лежала между обломками колонн, раздался тихий женский голос:

— Магник… разве ты не знаешь, что колдовские рисунки нужно стирать? Даже если они залиты кровью.

Слова скользнули, как лезвие ножа по коже. У костра вздрогнули кони, один заржал глухо.

Я напрягся. Рукоять Когтя казалась холодной и липкой. Но больше всего я смотрел на Сперата. Он дышал быстро, будто в его груди билось два сердца сразу. В его глазах было всё: отчаянная радость, что он снова слышит её; боль, потому что он знал, кто перед ним; страх, потому что любил того, чего следовало бы… Бояться? Убить?

Губы его чуть дрогнули — он хотел улыбнуться, но лицо застыло в кривой гримасе. Он поднял голову, всматриваясь в темноту, и тихо сказал, едва слышно, как молитву:

— Гвена…

В темноте я различил её очертания — Гвена стояла обнажённой, прекрасной и дразнящей, словно сама ночь соткала себе тело из лунного серебра и смоляных волос. Она чуть склонила голову, улыбнулась мне и, не проронив ни слова, плавно отступила назад.

Её босые ступни коснулись края каменной площадки, и в следующее мгновение она легко, почти играючи, спрыгнула вниз. Лишь лёгкий шорох, как тронутый ветром куст, нарушил тишину.

Часовые насторожились. Из тьмы донёсся звук голосов, короткие переклички — они ощутили неладное. Я понял: если я сейчас встану, они это заметят. Но мне показалось, что её исчезновение было вызовом, приглашением, и я не колебался.

Я поднялся. Звякнула кольчуга. Сперат в тот же миг оказался рядом — напряжённый, но полный странной, горькой надежды. Он пошёл за мной, шаг в шаг, и я слышал его прерывистое дыхание.

— Кто там шарится⁈ — окликнул один из часовых, услышав нас.

Сперат даже не запнулся. Голос его прозвучал грубо, с нажимом, так что сомнений не осталось:

— Дай посрать сеньору Магну.

Наступила короткая пауза, потом тишина. Вопросы отпали.

Мы подошли к краю площадки. Я спрыгнул вниз, глухо ударившись сапогами о камень, и Коровиэль недовольно фыркнул где-то наверху. Сперат последовал за мной. Мы отошли немного от лагеря, оставив за спиной мерцающий огонёк костра и сонное бормотание людей.

За углом, в серебряном свете ночного светила, нас ждала она — распутная, живая улыбка на лице, волосы — струи тьмы, глаза блестят, и вся её поза — откровенное обещание.

Она стояла в серебряном свете ночного светила, и казалась такой земной, что хотелось забыть обо всём. Кожа, как молоко, волосы — тёмная река, струящаяся по плечам. Она не прикрывалась. Улыбка — дерзкая, нарочито пошлая, улыбка той, кто давно уже не человек, но научился играть в их игры.

Я слышал, как Сперат втянул в себя воздух. Его шаги за моей спиной стали неуверенными. В его душе боролись любовь, страх и восторг, но всё это глушилось одним: она здесь. Его Гвена. И пусть чудовище, но своя.

Она склонила голову набок, проводя ладонью по бедру, будто для собственного удовольствия, и тихо, почти ласково сказала:

— Вот и снова мы вместе. Вы, рыцарь с чужой душой, и ты, мой милый Сперат. Разве не забавно? Сначала убиваете моих слуг, топчете кровь моих жертв, а потом идёте за мной… Просто потому, что я выгляжу как женщина.

Она усмехнулась, и в её смехе было что-то слишком человеческое — с примесью тоски, с примесью привычки.

— Я слишком долго жила среди вас, — продолжила Гвена. — Смотрела, как вы смеётесь, как жадничаете, как любите. Я тоже научилась… немного. — Она качнула бёдрами, словно подчёркивая пошлость собственной позы. — Разве это не смешно? Древний демон играет в блудницу.

Она прищурилась и добавила уже мягче, почти задумчиво:

— Быть человеком — значит быть смешным. И в этом я нашла удовольствие.

Моя рука потянула из ножен Коготь. И в самом деле, смешно. Выманила на сиськи. Какая следующая шутка? Разорвать меня на части?

Глава 5

Ход королевы

Сперат шагнул первым. Его голос сначала дрогнул, и он на секунду запнулся. Однако дальше прозвучал твёрдо:

— Гвена…

И замолчал. Я ухмыльнулся — и снова поэт не может найти слов. Он находил слова и перед армией мертвецов, и перед самыми ужасными созданиями, какие я только мог бы вообразить. А голые сиськи делают его почти немым. Впрочем, я к нему слишком строг — во-первых, сиськи и в самом деле великолепны до потери дара речи. А во-вторых — трудно выразить словами сильные чувства. Те слова, что есть, кажутся слишком блеклыми. Это как назвать выигрыш в лотерею «выигрышем в лотерею». Как минимум ты будешь бессвязно орать.

Гвена долгие секунды наслаждалась мучениями Сперата, который делал судорожные движения, будто пытаясь вытолкнуть слова из горла, а потом словно скользнула по воздуху. Её шагов почти не было слышно, лишь тихий шелест осыпающегося песка. Она приблизилась к Сперату, скользнула ладонями по его груди, обвила шею, прижалась всем телом. От неё пахнуло ночной прохладой, чем-то горько-сладким и тягучим, будто забродивший мёд.

Я напрягся. Рука сама собой потянулась к поясу, и я выдернул Коготь. Клинок был чернее самых глубоких теней, так щедро исчерченной ими этой красивой, серебряной ночи. Мне казалось, что он весело пульсирует темнотой, словно радуясь возможности коснуться чужой плоти.

Возможно, это было несколько невежливо с моей стороны. К счастью, Магна учили вежливо извиняться. Но никогда — сожалеть.

Но Гвена даже не повернула головы. Ни тени испуга, ни раздражения. Она продолжала гладить Сперата, чуть выгнувшись, словно под дразнящую музыку, которую слышала только она.

— Какой ты недоверчивый, Магн, — произнесла она мягко, и в голосе её сквозила насмешка. — Хотя, если честно, я понимаю.

Я ничего не сказал. Было непонятно, что она затеяла. И, хотя я опасался её как демоническую тварь, способную призвать тысячи трудноубиваемых созданий, я всё же видел в ней женщину. А с женщинами часто срабатывает одна старая уловка — молчать, пока она сама всё не скажет. Это была провальная стратегия — она привычно ударила ниже пояса.

— Магн, ты так дышишь? Так и будешь смотреть? Ты ведь смотришь. Хоть и делаешь вид, что смотришь только на моё лицо.

Я прищурился, не опуская кинжала. Даже не попытался ничего ответить. Я не знаю, что там между этими двоими. Но у меня такое чувство, что Сперату нужна другая. Кто-то помягче и без бурного прошлого. Сам, огромный как гора оруженосец, выглядел скорее счастливым. На его фоне Гвена казалась крохотной, как кошка. Он осторожно её обнял. И она, точно как кошка, с той же грацией буквально забралась ему на грудь. Уютно устроилась на его руках и обернулась ко мне, целомудренно прикрыв широкой, как лопата, рукой Сперата свою грудь. И совсем не целомудренно улыбнулась мне. Лицо Сперата над ней потеряло всякое осмысленное выражение.

— Хочешь знать правду? — её улыбка стала шире, обнажая идеальные зубы. — Я могу дать тебе ответы. Настоящие, древние. Те, которых ты ищешь, раз за разом рискуя шкурой Сператика.

Она склонила голову набок, будто слушая дыхание Сперата. Тот застыл, между блаженством и ужасом.

Гвена усмехнулась, всё ещё гладя Сперата, но теперь её глаза, тёмные и блестящие, неотрывно впились в меня.