Наконец они вышли на просторную поляну, Ветер поймал один из волшебных светлячков, которые так нравились девочке. Светлячок признал его, и перед ними появился высокий светлый терем с резными наличниками, жар-птицами на колоннах и яркими коньками. На крыльце уже стояла рассерженная мать. Красивая молодая женщина с седой косой и яркими зелёными глазами.
— Ласка! — воскликнула она, упирая руки в бока и грозно глядя на девочку. — Разве я тебе не говорила, что уходить в лес без спросу нельзя?
— Я была не одна! Со мной леший играл! — Ласка вырвалась из рук Ветра, резво взбежала по крыльцу и обняла большой мамин живот. Приложила к нему ухо. — Когда Вихо уже выберется оттуда и будет со мной играть?
— Скоро, — ответила Игла, потрепав дочь по макушке.
— Вот ты где! — во дворе появился запыхавшийся Дар, Ласка завизжала и тут же бросилась его обнимать. Дар подхватил её на руки и щёлкнул по курносому носу. — Мы с Ветром сбились с ног, пока разыскивали тебя по всему лесу. Сколько раз говорить, что нельзя уходить без спросу?
— Хватит, — важно замотала лохматой рыжей головой Ласка. — Мама меня уже поругала!
— Не обманывай отца, я даже ещё не начинала, — прищурилась Игла. — Но отложим разговор до конца завтрака. Мяун нас уже заждался.
— Это точно! — Мяун появился на крыльце, подняв трубой хвост. Холёный, блестящий, с круглыми боками. — Пироги стынут, а вы тут болтаете. Я так сам всё съем.
Ветер тут же замахал Ласке, та с визгами спрыгнула с рук Дара, и они вслед за Мяуном скрылись в дверях. Дар проводил их весёлым взглядом, неторопливо поднялся на крыльцо и приобнял за плечи Иглу. Та, вздохнув, положило голову ему на плечо:
— Что же будет, когда она подрастёт...
— Будет на всё фыркать и шутить глупые шутки, — засмеялся Дар. — Как одна наша старая знакомая.
Игла улыбнулась, немного грустно. Она почти не возвращалась мыслями к событиям прошлого, хотя оно само напоминало о себе, стоило взглянуть друг другу в глаза, заметить шрам Ветра, увидеть удивительно знакомое выражение на лице дочери. Иногда Игла всё ещё просыпалась посреди ночи, разбуженная кошмарами с запахом моря и тенями жуткого терема, со звуком треснувшего багреца и чёрными лозами на вершине башни. Но Дар всегда был рядом, покачивал её в своих объятиях и напоминал о том, что все ужасы остались позади. Игла вдыхала сладкий аромат дерева их нового дома, находила губами губы Дара и позволяла убаюкать себя и свои тревоги. Багрец в его груди горел ровно и за годы сердца их переплелись так крепко, что порой им даже не нужны были слова, чтобы понимать друг друга или говорить о любви. Она горела в глазах, в прикосновениях, освещала ночи и стала продолжением их обоих.
Иногда игла боялась, что всё это — наваждение Вьюн-Наявы, но стоило Дару коснуться её руки, сердце тут же находило верный ответ. Она больше не одна. Она обрела дом. Семью. Домовой без хозяина, мальчик из подземелья, дикая лесная ведьма и юноша без сердца. Четыре жизни спелись, пригрелись под одной крышей и больше никогда не были одиноки.
Дар поцеловал Иглу в висок, они обнялись и зашли в дом.
Резная дверь неторопливо закрылась. Терем исчез, будто его и не было. Только продолжали кружить над залитой солнцем поляной странные, волшебные светлячки.
