Мастер Рун. Дилогия (СИ) - Сластин Артем

Круг действительно был примерно километр, и после третьего я уже задыхался, ноги наливались свинцом, в боку кололо так, что хотелось согнуться и застонать, но я продолжал, потому что Алекс бежал рядом, и останавливаться первым было бы стыдно, и мы сделали ещё два круга, и только на шестом я всё‑таки не выдержал и остановился, согнувшись и упершись руками в колени, задыхаясь так, словно только что вынырнул из‑под воды после долгого погружения.

Алекс пробежал ещё один круг и тоже остановился, но дышал он легче, чем я, и было видно, что он в лучшей форме, хотя тоже устал.

– Шесть кругов – это очень неплохо, – сказал он, хлопая меня по плечу. – Я в первый раз вообще три не смог осилить, так задыхался, что думал, помру прямо здесь, у озера.

Я рассмеялся, хотя смеяться было тяжело, потому что лёгкие всё ещё горели, и мы прошли к краю озера, и я умылся холодной водой, которая была такой ледяной, что по коже побежали мурашки, но зато она освежила и прогнала усталость, хотя бы немного.

После этого мы сели на траву, и Алекс достал из своего небольшого рюкзака кусок хлеба и вяленое мясо, и угостил меня. Я не догадался с собой ничего на перекус взять. Мы перекусили, и он рассказывал про город, про то, какие тут люди живут, про то, что в Теплом Стане много беженцев из разных баронств, которые сбежали от войн, налогов и просто тяжёлой жизни, и что здесь на нейтральных землях их никто особо не трогает, если они не нарушают законов, которые, правда, довольно простые и в основном сводятся к тому, чтобы не воровать, не убивать и не устраивать беспорядков.

– Но всё равно тут неспокойно, – сказал он, жуя хлеб. – То дикари нападают на окраины, то бандиты орудуют на дорогах, то ещё какая‑нибудь нечисть из леса выползает. Вот недавно дошли слухи про то, что какую‑то деревню вырезали, Каменный Брод называлась, говорят, дикари напали, никого не оставили в живых. Страшно, конечно, но что поделаешь, такая жизнь тут, на краю света, где баронства заканчиваются и начинаются земли, где правит сила, а не законы.

Я промолчал, потому что знал о Каменном Броде гораздо больше, чем Алекс, но рассказывать об этом не собирался, и просто кивнул, делая вид, что слышу об этом впервые.

Потом мы медитировали, сидя у озера, и Алекс показал мне, как правильно дышать, как сосредотачиваться на ощущениях в теле, как пытаться поймать тот самый поток этера, который, как говорят, течёт через всё живое и неживое в этом мире, и я закрыл глаза, слушая его голос, и попытался сделать то, что он говорил.

Получилось или нет, я толком не понял, но, когда открыл глаза, утро постепенно переходило в день. Заодно увидел, что Алекс тоже вышел из медитации и смотрит на меня с любопытством.

– Ну что, получилось что‑нибудь почувствовать? – спросил он.

– Что‑то было, – неуверенно ответил я. – Тепло в руках, покалывание. Но как только попытался сосредоточиться, оно пропало.

– Это нормально, – кивнул Алекс. – У всех так. Этер – штука тонкая, он не любит, когда его хватают грубо. Нужно учиться его чувствовать мягко, не напрягаясь, просто принимая то, что есть. Со временем получится лучше. Главное – регулярность. Я вот каждый день медитирую, и уже могу удерживать ощущение этера минут пять, не больше, но это уже прогресс.

Мы посидели ещё немного, наслаждаясь тишиной и покоем, который царил у озера, а потом я собрал свои вещи и сказал, что мне пора идти, и Алекс пожелал мне удачи и сказал, что если захочу ещё потренироваться, то он обычно приходит сюда на рассвете или ближе к обеду, когда в порту нет работы.

Я попрощался с ним и пошёл обратно в город, чувствуя, как всё тело ноет от усталости, но это была приятная усталость, та, которая говорит, что ты действительно поработал, а не просто валялся целый день, и даже несмотря на боль в мышцах, настроение было хорошим, потому что я чувствовал, что двигаюсь вперёд, пусть и медленно, но всё‑таки двигаюсь.

В город я вернулся уже ближе к полудню, занялся приготовлением каши, с остатками остатков мяса, и только когда поел, выпил дневную настойку, полчаса покемарил на кровати, и только потом собрался и проверил камни.

Краска высохла, и как по мне, так они были совершенны, а значит пора идти к Киросу. Что я тут же и сделал, вышел из дома и неторопливо, изучая город и людей отправился к нему. На удивление его лавка находилась неподалёку, в прошлый, первый раз Ивгар вел странными путями, а сейчас я почти сразу понял куда идти, всё же город был не таким уж и большим, просто раскинутым по площади.

Толкнув дверь, я вошёл внутрь, и снова меня окружил этот хаос из вещей, которые громоздились повсюду, оружие, книги, свитки, какие‑то странные вещи‑артефакты или их подобие, и всё это создавало ощущение, что находишься не в лавке, а в пещере дракона, который собирает всякий хлам просто потому, что ему нравится блеск и разнообразие.

Кирос сидел за своим столом, склонившись над какой‑то бумагой, и не поднял головы, когда я вошёл, только буркнул:

– Камни принёс?

– Да, – ответил я, доставая из рюкзака два рунных камня и положил их на стол перед ним.

Кирос наконец‑то оторвался от бумаги, поднял камни и внимательно осмотрел их, поворачивая под светом свечи, которая стояла на столе, и я видел, как его глаза сощурились, как он прищёлкнул языком, и наконец он кивнул, и в его голосе послышалось что‑то похожее на одобрение, хотя и очень сдержанное.

– Неплохо. Очень неплохо, даже. Руны начертаны ровно, камни откликаются, активация должна быть стабильной. Ты действительно умеешь работать с рунами, парень. Я думал, ты наврал мне вчера, но вижу, что ошибся. Это редкость, особенно среди таких юнцов, как ты, которые обычно только и умеют, что копьем тыкать или таскать мешки.

Я промолчал, принимая комплимент, потому что лишние слова могли всё испортить, и Кирос продолжил, откладывая камни в сторону:

– Камни я возьму, покажу одному знающему человеку, который разбирается в рунах лучше меня, и если он подтвердит, что они годные, то завтра получишь свои двадцать медных. А если нет, то, значит, ты мне будешь должен сорок. Но я думаю, что всё будет в порядке, судя по тому, что вижу. Сам понимаешь, я не совсем специалист в этих делах. Ну или сегодня вечером приходи, если деньги прям срочно нужны.

– Понятно, – кивнул я, и тут мой взгляд упал на стол, где среди бумаг лежала глиняная табличка, и в тот же момент я почувствовал, как Камень Бурь в на груди нагрелся, словно кто‑то подержал его над огнём, и это ощущение было таким внезапным и сильным, что я невольно дёрнулся, положил руку на рубаху, оттягивая камень от кожи, а потом снова посмотрел на табличку.

Кирос заметил моё движение и проследил за моим взглядом.

– Что, табличка приглянулась? Редкая штука, скажу я тебе. Охотники притащили, нашли её где‑то в развалинах на севере, в местах, где раньше жили странные народы. Вот только табличка сломана, видишь? – Он взял её и показал мне, действительно, табличка была расколота пополам, и большая часть её отсутствовала. – А значит, толку от неё никакого, потому что надписи на ней неполные, и никто не может понять, что там написано. Я её оцениваю в медных монет десять, не больше, и то только потому, что она старая и кому‑нибудь может приглянуться как диковинка, чтобы на полке поставить и гостям показывать.

– А что на ней написано? – спросил я, стараясь говорить равнодушно, хотя Камень Бурь продолжал нагреваться, и это было очень странно, потому что раньше он холодом на опасность, а это была прямо противоположная реакция, словно табличка была ему нужна. – Хоть что‑нибудь понятно?

– Знаки древние, не те, что мы сейчас используем в письме или рунах. Может, это вообще не письмо, а просто узоры, кто знает.

Я кивнул, но не мог отвести взгляд от таблички, потому что Камень Бурь не успокаивался, он словно пульсировал теплом, и я чувствовал, что между ним и табличкой есть какая‑то связь, что‑то, чего я не понимал, но что было реальным, и это заставляло меня думать, что, возможно, эта табличка не так бесполезна, как считает Кирос.