Предатель (ЛП) - Райан Энтони

Через двенадцать дней после встречи с дульсианами мы добрались до устья Кроухола, где я приказал построиться в боевой порядок перед наступлением на портовый город Ярнсаль. В сообщениях Шильвы Сакен говорилось, что это место является рассадником мятежных настроений против восходящей-королевы, особенно среди торгового класса. За несколько недель до этого Шильва доставила им письмо от принцессы-регента, в котором недовольным советовали воздержаться от открытого восстания до тех пор, пока войско Короны не окажется в пределах видимости их стен. Похоже, они лишь частично прислушались к предупреждению, поскольку паэлиты вернулись с новостями о пожарах и беспорядках, когда нам оставался ещё целый день пути.

Я поручил герцогу Гилферду вывести всех рыцарей и кавалерию вперёд, чтобы оказать повстанцам всю возможную помощь, а сам повёл ускоренным маршем нашу пехоту к городу. Ещё я отправил паэлитов на север, чтобы те отражали любые продвижения на юг сил Эвадины.

Достигнув города, я увидел, как над стенами поднимаются столбы дыма, хотя и не настолько густые, как в Куравеле, а значит, они не могли указывать на общий пожар. Гилферд встретил меня у главных ворот, его лицо было покрыто грязью и сажей, а на рукавицах виднелись пятна засохшей крови. Над ним на зубчатых стенах надвратной башни было подвешено за лодыжки около двух десятков тел. Все раздетые донага, а их голую кожу покрывали красные полосы от недавно перенесённых пыток. За воротами улицы гудели от эха гневных безумных голосов.

— Они тут мстительные, — объяснил Гилферд. — Гарнизон Лжекоролевы решил остаться и дать бой. И неплохо держались, пока не приехали мы. Они заперлись в таможенном доме и отбили несколько нападений горожан. А когда мы прибыли, они все бросились в атаку. Долго не протянули. — Он дёрнул головой в сторону висящих тел. — Это были сборщики налогов и несколько Возрождённых просящих. Толпа по-прежнему неистовствует и ищет большего. — Челюсть Гилферда сжалась, когда он подавил отвращение и ярость. — Пытался их успокоить, но не вышло.

— Мы проследим за этим, милорд, — сказал я ему. — Вы здесь отлично сегодня поработали. — Я повернулся к Тайлеру и указал на висевшие трупы. — Срежь их. А я поведу роту на охрану доков. С остальными расчистите улицы, да не церемоньтесь там. Разрушенный порт нам ни к чему.

Для полного подавления беспорядков потребовалось четыре роты пехоты, а также и посохи, и плети, в разумной мере, конечно — и только тогда кровожадная толпа отказалась от своих мстительных развлечений. Судя по загадочным стенаниям нескольких несчастных душ, явленных мне пером, стало ясно, что большинство жертв погибло либо в процессе урегулирования обид, либо просто были невиновными, и их затянул вихрь беспричинного насилия.

Масштабный пожар также затронул несколько складов в порту, лишив войско Короны припасов и вынудив нас задержаться в ожидании флота Шильвы Сакен. Они прибывали частями в течение следующих восьми дней, а я наблюдал за горизонтом в поисках одного конкретного судна. Наконец, с утренним приливом показалась «Морская Ворона» и с нехарактерной медлительностью подошла к причалу. Когда она приблизилась, я увидел оборванные паруса, раскачивающиеся развязанные канаты и местами почерневшие доски корпуса. С растущим беспокойством я разглядывал палубу, пока с некоторым облегчением не увидел стройную фигуру Тории.

— Видала она деньки и получше, — крикнул я, когда корабль причалил к пристани.

Но Тория ничего мне не ответила, а лицо у неё было мрачнее тучи. Я быстро пересчитал её команду и понял, что не хватает примерно половины. Из оставшихся у некоторых были забинтованы головы или конечности.

— Фаринсаль — всё, — сказала мне Тория, спускаясь по сходне. По нетвёрдой походке и впалым глазам я понял, что она не спала много дней.

— Всё? — спросил я. — Ты имеешь в виду пал?

— Нет, — устало и нетерпеливо ответила она. — Я имею в виду — всё. Разрушен. Сожжён. Разграблен и растащен. — Тория закрыла глаза и чуть пошатнулась, так что я протянул руку, чтобы её поддержать. — И люди тоже, насколько мы могли судить. Тех, которые не сгорели, выстроили на пристани, перерезали им глотки и сбросили в гавань.

Она сглотнула, повернулась и окинула болезненным взглядом обожжённые борта своего корабля.

— Мы догружались, когда они пришли. Лорайн приказала лорду обмена укрепить город перед осадой, но тот считал, что обязан быть верным восходящей-королеве. И потому, когда показалось войско Ковенанта, он распахнул ворота. Насколько я поняла, его убили первым, а затем начали обыскивать весь город. Судя по всему, у сумасшедшей суки было виде́ние, будто бы Фаринсаль настолько пропитан влиянием Малицитов, что только огонь и кровь могут его очистить. Гавань была забита кораблями Шильвы, поэтому выбраться оттуда до того, как солдаты добрались до причалов, оказалось невозможно. С причала в нас бросали огненные стрелы, поджигали снасти. Потом напали на лодках. — Голова Тории опустилась ещё ниже. — Это был ужасный бой, в котором погибли мои и первый, и второй помощники, и ещё множество людей, прежде чем мы сбросили этих гадов с корпуса и отправились в открытое море. Пришлось самой сюда править. — Она провела рукой по немытой голове. — Было нелегко.

— Другие корабли выбрались?

— Несколько. Видела, как ещё многие сгорели. Считай, Элвин, что твои пути снабжения значительно сузились.

— Шильва?

— Её там не было. Последний раз, как я о ней слышала, она выторговывала припасы в Ольверсале. Похоже, сёстры-королевы не рады восходящей-королеве. Ходят слухи, что она отправила им злобное письмо. В любом случае, они наверняка открыты к торговле с королём из Алгатинетов. Хотя цены будут высокими.

— Тебе удалось доставить послание Лорайн?

— Несколько недель назад. Никакого ответа, разумеется. Похоже, Лжекоролева разделила свою армию. Отправила одну часть разорять порты за поддержку того, что она назвала Походом Малицитов. А другую возглавила сама, и последний раз её видели, когда она направлялась прямиком в за́мок Амбрис. Прости, Элвин. — Тория помолчала, сочувственно поморщившись. — Думаю, Мать Лисица уже заперта в своей норе.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В Ярнсале пришлось задержаться из-за необходимости собрать припасы, и все эти хлопоты я переносил с мучительным нетерпением. Мне очень хотелось взять всех рыцарей, кавалерию и паэлитов, и сломя голову мчаться к за́мку Амбрис. Однако нехватка продовольствия для поддержания таких сил в полевых условиях и почти уверенность, что Восходящее войско будет значительно превосходить нас числом, вынудили меня ждать.

Говоря строгим военным языком, я должен был признать, что наше продвижение в Шейвинскую Марку улучшило положение войска Короны. Только в Ярнсале под знамёна Алгатинета встало несколько сотен добровольцев, и ещё больше ежедневно прибывало из близлежащих деревень. Разумеется, пополнение наших рядов повлекло за собой сопутствующее увеличение наших потребностей в припасах. Помимо основной потребности бо́льшего количества еды, у многих новобранцев не было надлежащего оружия. Наши кузнецы заняли кузницы в порту и с обычным трудолюбием приступили к изготовлению необходимых клинков, но чтобы полностью вооружить каждого солдата, требовалось время, и поэтому мне приходилось ещё больше ждать.

Чтобы облегчить переживания, я отправил Тайлера с горсткой разведчиков проверить подступы к за́мку Амбрис.

— Держитесь в лесу, — предупредил я его. — Ты знаешь все лучшие укрытия, но у неё есть такие глаза, которых нет у других, так что двигайся постоянно. Не останавливайся нигде больше, чем на полдня. Мне нужно знать, сколько человек осаждает за́мок. Как только получишь точные цифры, езжай на юг и разыщи меня на прибрежной дороге.

Леанора во время нашей задержки занималась созданием своего двора на более формальной основе. Заняв особняк казнённого купца, она назначила Эйн главой канцелярии — эта должность давала фрейлине власть над всеми аспектами королевского хозяйства. Пажи и слуги различных рангов набирались должным образом из горожан, которые были слишком старыми или слишком молодыми для солдатской жизни. А ещё Леанора, стремясь произвести впечатление королевской власти, начала выслушивать прошения от местных жителей, которых было много. Сборщики налогов Эвадины захватывали имущество без разбора, и принцесса-регент изо дня в день терпеливо выслушивала вариации одних и тех же требований о реституции. Эйн старательно записывала данные каждого просителя, и всех отправляли восвояси с королевским указом, обещавшим компенсацию по окончании военных действий. А тем, кто время от времени осмеливался возражать против задержки, Леанора резко отвечала, что день реституции наступит раньше, если они присоединятся к Войску Короны.