Повелитель огня II (СИ) - Опсокополос Алексис

— Он убёг! Правда!

— Я бы ещё мог поверить, что Вупна повела его в Дольничи, хоть это и бред полнейший, но убежать он точно не мог. Поэтому говори, где мой брат. И чем быстрее ты скажешь правду, тем целее будешь.

Чтобы придать весу своим словам, я уколол пасечника мечом в ягодичную мышцу. Будута вскрикнул, откатился и запричитал:

— Не надо, не губи, прошу тебя!

— Так, ты не доводи до этого, не зли меня. Следующий укол будет в живот. Где Смык?

— Я не знаю.

В живот колоть я не рискнул — ещё не хватало кишечник задеть, но по рёбрам лезвием полоснул. У пасечника после этого началась настоящая истерика: он начал бить руками и ногами по земле и выть. Я аж растерялся.

Минуты через две Будута резко затих и заявил:

— Мне надо перевязать раны.

— Это пока не раны, — заметил я. — Но ты на пути, чтобы получить настоящие. Где Смык?

— Да не знаю я! — воскликнул пасечник, да так искренне в этот раз, что я на мгновенье допустил, что наказываю невиновного.

Впрочем, вина Будуты в любом случае была в том, что Добран пропал — пасечник обещал следить за мальчишкой и обеспечить его безопасность. Ну а чтобы не корить себя за излишне жестокое обращение, я присел на корточки, схватил Будуту за горло и в очередной раз повторил свой вопрос:

— Где Смык?

— Не знаю… — чуть ли не проплакал пасечник, косясь на меч, который я приставил к его щеке.

Соврал. Но красиво — не будь у меня моего дара, я бы на этом моменте сломался и поверил. Вначале пасечник врал коряво, а вот теперь, видимо, от страха, у него словно актёрский дар проклюнулся. Только вот толку от того, что я видел, что Будута врёт? Как его было расколоть? Не руку же в самом деле отрезать.

Да и вообще, где мог быть Добран? Если бы его забрали огневики, то Будуте не имело бы никакого смысла врать. Наоборот, он бы мог предъявить мне претензии. А скорее всего, меня бы эти огневики здесь и встретили. Но пасечник упорно не хотел говорить, где мальчишка.

— Позволь мне перевязать раны, — попросил Будута голосом умирающего. — Мне очень больно.

— Сейчас тебе станет ещё больнее, — пообещал я и прижал лезвие меча к щеке пасечника.

— Нет! Не надо! — взмолился Будута. — Я всё расскажу!

— Так рассказывай! — взорвался я. — Пока я тебе башку не отсёк!

— Я всё расскажу, всё. Только, пожалуйста, позволь мне перевязать раны и дай попить.

— А пожрать ты не хочешь?

— Дай мне немного воды. Мне плохо.

Пасечник застонал так, словно уже помирал — определённо у этого парня был неплохой актёрский дар. Но вот только наслаждаться его представлением мне не хотелось. И ещё до меня вдруг резко дошло: гадёныш тянет время. Зачем — непонятно, но однозначно тянет.

И как же это меня разозлило. Я полоснул лезвием по щеке пасечника, затем встал и со всей силы пнул его по рёбрам. И не раз. Пинал, можно сказать, от души — выместил на бедняге всю накопившуюся за последнее время злость. И что интересно, теперь все удары Будута сносил молча, что ещё раз доказывало: предыдущие его истерики были постановкой. После очередного удара я остановился и сказал:

— Спрашиваю в последний раз. Где Смык? За неверный ответ убью.

— На нём скверна, — простонал пасечник. — У нас не было другого выхода.

— Что вы с ним сделали? — закричал я и в очередной раз пнул Будуту. — Где он? Отвечай, скотина!

— На нём скверна, твой брат рыжий.

— Это я и без тебя знаю. Где он? Говори или убью!

Для придания веса своим словам я снова уткнул остриё клинка в шею пасечника.

— В погребе, — прохрипел тот.

Я огляделся. На столе возле колоды лежал моток верёвки. Схватил её, связал Будуту и побежал в дом. Принялся бегать по комнатам, ища, где находится погреб. Нашёл. Откинул крышку и крикнул вниз:

— Добран! Ты здесь?

— Здесь, — донеслось из темноты.

— Ты связан? Вылезти сам можешь?

— Смогу, если лестницу дашь.

— Сейчас дам.

Лестница лежала на полу в этой же комнате. Видимо, обычно она находилась в погребе, но сейчас пасечник её достал, чтобы мальчишка не вылез, да так рядом и бросил. Я схватил лестницу и спустил в погреб. Тут же внизу послышался шорох и почти сразу из проёма появилась голова мальчишки. Я протянул руку, помогая ему вылезти, а когда он был наверху, сказал:

— Быстро в двух словах расскажи, что здесь произошло?

— Тётка Вупна сегодня мазала меня какой-то мазью, в лоб её втирала и в виски, а потом вдруг остановилась, посмотрела на мою голову, и у неё лицо сразу стало такое страшное. Как будто она сильно испугалась, — ответил Добран. — Заметила, что я рыжий. Потом она быстро домазала и убежала из дома. Я в окно посмотрел, они с дядькой Будутой о чём-то долго разговаривали, она руками махала, а потом дядька привёл лошадь, и тётка на ней ускакала. Я тоже во двор вышел, но дядька велел мне возвращаться в дом. А раньше разрешал везде ходить, только чтобы к пчёлам не лез. Ну я побежал.

— Куда?

— Просто побежал, от него. Тётка ведь за огневиками поехала. Только дядька меня догнал и в погреб запер.

— Ты можешь хотя бы примерно сказать, сколько времени прошло с тех пор, как Вупна уехала? — спросил я, прикидывая, как скоро ожидать прибытия братьев Истинного огня.

— Нет, — ответил пацан и пожал плечами. — Утром это было.

— Быстро бери все свои вещи и найди какую-нибудь котомку. Набери мёда побольше — в дороге пригодится. А я пока с Будутой переговорю.

Я выскочил во двор, подбежал к пасечнику и не удержался, чтобы ещё раз не пнуть его по рёбрам, очень уж я был на него зол.

— Мы должны были сообщить, — простонал Будута и добавил с обидой: — Твой брат рыжий. Ты не сказал нам этого. Ты нас обманул.

— Мы бы сейчас спокойно ушли, и ты бы про нас никогда не вспомнил, — сказал я. — Но ты создал проблем и нам, и себе. Куда пошла Вупна?

— К братьям Истинного огня.

— Это я понимаю. Куда конкретно она отправилась?

— На путевой стан.

Я пригнулся, схватил Будуту за горло и уточнил:

— На какой именно?

— На ближайший.

— Я не знаю, какой к вам ближайший! В какую сторону она направилась?

— Ближайший по дороге на Гардов, — ответил пасечник. — Мы должны были донести. Нельзя молчать.

Я не знал, настолько эти люди боялись огневиков или просто хотели получить вознаграждение. Да мне это было и неинтересно. Я знал, что с минуты на минуту на пасеку могут прибыть огневики. И это сейчас было главным.

— Дурак ты, Будута, — в сердцах сказал я, оторвал от лежавшей на столе тряпки большой кусок и, заткнув им пасечнику рот, оттащил того в дом.

После этого я отправился в конюшню, в надежде, что такой зажиточный человек, как владелец пасеки, имеет как минимум двух лошадей. Я не ошибся: в конюшне грустно жевала сено серая лошадка. Я быстро отвязал её, вывел во двор и подвёл к воротам. К этому времени Добран с запасом мёда уже ждал меня там. Увидев лошадь, пацан принялся раскрывать ворота.

Я посадил мальчишку на лошадь, взобрался в седло сам, и мы поскакали к Ясне. Когда добрались до неё, я даже не стал спешиваться. Просто сказал:

— Садись на гусака, второго с собой, и поезжай за нами, — сказал я девчонке. — Все вопросы потом, сейчас нам нужно просто как можно быстрее покинуть это место и отойти на безопасное расстояние.

— На безопасное? — переспросила Ясна.

— Хорошо, на относительно безопасное, — исправился я. — Но давай больше без вопросов. Просто следуй за мной и веди моего гусака. А мы поедем на лошади.

Нам повезло. Мы добрались, не встретив огневиков, до того места, где мы свернули в сторону Дольничей со становой дороги — так здесь называли основные тракты, вдоль которых были расположены путевые станы. А ведь вполне возможно, что мы с ними разминулись всего лишь на какой-то час или даже полчаса. А может, вообще на десять минут, поэтому останавливаться на этом месте не стоило.

Но вот куда ехать дальше? На север, в сторону Гардова нельзя — оттуда ехали огневики за Добраном. На юг, в сторону Грозовца нам не нужно, да и к тому же оттуда вполне мог двигаться Велигор со своей дружиной в надежде догнать нас. По полям — долго и небезопасно.