Мастер Забытья (СИ) - Чернышова Алиса

Чего Хэн не ожидала, так это того, что лисица всерьёз попытается применить эту “технику” на практике. И сделает из неё что-то толковое, попутно приписав изобретение этой техники Хэн.

Ситуация получилась в равной мере идиотская и смешная настолько, что плакать хочется. Лисица откровенно восхищалась ею и спрашивала, какие техники огня для лис она ещё знает, и теперь Хэн просто не могла признать, что всё это придумала, сверяя долгими вечерами дешёвые шарлатанские книги.

Но если она что и умела, так это делать хорошую мину при плохой игре. Так что Кухарка Хэн напустила на себя важный вид и кивнула.

— Покажи, Яо Милэ, что бывает с теми, кто недооценивает наши пельмеши!

Лиса оскалила зубы, стремительно заострившиеся в самые настоящие клыки, и развела руки. Мгновение спустя над садом вспыхнули “пельмешки” — спрессованные сгустки огненной энергии, обёрнутые тонкой пёнкой из энергии воздушной. Они повторяли форму пельменей, потому что в некоторых вопросах Яо Милэ была буквальна, как клинок у горла.

Пельмешки закружились вокруг братца-ослепительного.

— Эй, заклинатель! — воскликнула лиса звонко. — Говоришь, любишь драки?

— Да!

— Значит, ты в них хорош?

— А то!

— Твоя одежда защищена от огня?

— Конечно, — ощерился ослепительный, прищурившись с каким-то восхищением.

— Значит, защищайся!

И пельмешки рванули к нему со всех сторон, некоторые раскрываясь огненными цветами, некоторые практически сливаясь с воздухом.

Ослепительный выругался, но потом размазался в воздухе, как тень, и принялся уклоняться от “пельмешков”.

Его собратья по ордену таращились, широко распахнув глаза.

Хо-хо поднял голову, посмотрел на творящееся веселье и вздохнул.

— Только попробуй сжечь своими пельмешками ещё один сарай.

— Эй! — надула губки Яо Милэ. — Это были всего лишь тренировочные неурядицы!

— Это был сарай.

— Ты скучный!

— Девушки мне всегд так говорят. Но сарая-то всё ещё нет, правда?

Яо Милэ вздохнула, но слегка уменьшила траекторию полёта “пельмешков”. Ослепительный братец довольно шустро их парировал, но прорваться сквозь них не мог и уже дважды был немного подкопчен, из-за чего впал в редкостное раздражение.

“А меч у него таки поменьше, чем у нашего, — самодовольно подумала Хэн, наблюдая за всем этим. — Наш получше будет!”

Хо-Хо меж тем кивнул, закинул в рот очередной кусочек пирога и вернулся к своим записям. Кухарка Хэн умилённо порадовалась про себя: мальчик понемногу отъедался! Нужно будет наполнить ему ещё одну тарелку…

— Попался! Знай мои пельмешки! — с этим радостным воплем Яо Милэ подловила-таки ослепительного на очередном пируэте.

— Ты!..

— Вот. Вот! — возопила она радостно, сияя глазами. — Понял, почему ты не должен сомневаться в старших? Мастер Хэн знает, о чём говорит!

Мастер Хэн понятия не имела, о чём говорит, уже довольно давно. Она похлопала глазами, спросила у небес, как всё это стало её жизнью, и, не получив ответа, принялась увлечённо мять тесто.

7

*

Их гости сидели, явно слегка шокированные пельмешками, и молчали. Кухарка Хэн мысленно возблагодарила за это провидение: ребятушки успели ей порядком поднадоесть, и она тайно надеялась, что уж после этого-то развлечения они всё же, может быть, уберутся восвояси.

Зря надеялась.

Первым предсказуемо открыл рот кленовый братец, потому что он с самого начала показался Хэн очень проблемным. Тихий-тихий, но такого не заткнуть так просто, в любой ситуации отговорится, так или иначе…

Но озвучить ничего кленовый братец не успел: на кухонную террасу ввалился Монах-Паникёр.

— Я умираю! Я совершенно точно, очень определённо умираю! — сообщил он всем присутствующим.

Кухарка Хэн понимающе вздохнула: точно ведь запах пельмешков почувствовал, обормот! Знает она этого умирающего, как еда готова, так тут как тут. И куда оно в него только влезает?

— Что происходит?! — ослепительный, к воплям Паникёра никак не привыкший, нервно завозился.

— О, ничего такого! Это просто ещё один член нашего ордена, монах-паникёр!

— А, — лицо ослепительного скривилось, — из этих.

Кухарка Хэн почувствовала, что у неё сжимаются зубы.

— Прошу не любить, но жаловать! — заявил монах радостно. — От любви появляются всякие болячки, я к такому не готов! Я и так умираю, куда мне ещё быстрее умирать-то?! Но меня надо жаловать, я очень жалкий и всего боюсь… Особенно мечей. Парень, зачем так размахивать в мою сторону своей палочкой! Я испуган и растерян!

— Ты…

— Духовный братец, зачем же так нервничать? — подала голос Лучик. — Ты знаешь особенности Ордена Паникёров, в конце концов… Это бесчестно с твоей стороны — нападать на несчастного безумца. Это всё равно что дразнить дикого пса…

Кухарка Хэн сама не очень поняла, что произошло, честно. Просто осознала, что в комнате стало очень тихо, если не считать перестука капель.

— Что… Ты что, совсем спятила?! — взвизгнула Лучик. Грязная вода, смешанная с мукой и кусочками начинки, стекала с её волос — и, несмотря на шок, Кухарка Хэн очень сожалела, что это были не помои.

— Скажи это ещё раз, маленькая дрянь, и я волью это тебе в глотку!

В комнате стало тихо до звона. Зашелестели мечи, выскользая из ножен. Хэн заметила, что кленовый братец — единственный, чей клинок смотрит острием в пол.

Яо Милэ поднялась с места, её хвосты разлетелись в разные стороны, пылая; всем своим видом она намекала, что настроена серьёзно.

— Так… Я считаю, нам всем надо сейчас успокоиться, — сказал Хо-Хо медленно. — Может, немного подышать?..

Кухарке Хэн стало мучительно стыдно.

Ну чего, спрашивается, она добилась?! Все члены их ордена, которые действительно могут драться, сейчас далеко — ну, кроме Яо Милэ, но справится ли она со всеми этими благородными господами с сияющими мечами и прочими волшебными отростками? Хо-Хо только понемногу начал чему-то учиться, и его таланты явно лежат в мозговании, написании заклятий и талисманов, Не Зовут сама так сказала, а она знает, чего говорит. Кухарка Хэн выучила пару трюков, которые помогли бы выжить в драке первые пять секунд, но на этом всё. Манах-Паникёр… Ну, с бедным парнем всё понятно, он быстро бегает и заболтает кого угодно, но он не победит в драке даже кухонную муху, не то что целого культиватора! И как теперь быть?!

Всё так, но она просто не могла позволить этой напыщенной, этой “я всё знаю и ничего не умею” приблудной якобы невесте говорить такое о Паникёре! И не важно, что, возможно, это просто ударило слишком близко к её собственной боли, возможно, это навевает воспоминания о жизни в ошейнике и пинках в рёбра, возможно, вместо лица красотки-Лучика, она в тот момент видела совершенно другое лицо…

Она моргнула и осознала, что монах смотрит на неё.

Прям смотрит, без своего обычного кривляния, без рожиц, и что-то странное происходит с его глазами, как будто жёлтые полоски проступают, как у кота, и отражается в них…

Он моргнул, и наваждение прошло.

— Нет-нет-нет, — заныл Паникёр, накрывая голову руками. — Не деритесь, пожалуйста, я от этого начинаю ещё больше нервничать! Как быть, а?.. Я сейчас упаду и заплачу.

— Не надо, пожалуйста, — подал голос кленовый братец. — Эта вся ситуация довольно неприятная, но она совершенно точно строится на недоразумении…

— Какое недоразумение?! Эта нищенка с большой дороги посмела оскорбить леди Солнечный Луч!

— Ради справедливости, не мы начали с оскорблений, — тихо заметил Хо-Хо.

— Не тебе, демонический культиватор, который чуть не уничтожил целый город, открывать рот!

— О, зато ваш орден, конечно, всех спас…

— Да как ты…

— Тишина.

Кухарка Хэн едва не зарыдала от облегчения, когда услышала знакомый голос и увидела стоящего на пороге господина тануки.

Наконец-то! Теперь-то они точно справятся!

Приободрённая, она принялась делать то, что умела лучше всего на свете: натянула на себя решительно-уверенный вид и пошла вперёд.