Предатель (ЛП) - Райан Энтони

— Дым от свечи висит и после того, как её потушишь.

— Итак, это призрак, подобный многим, которых я видел в последнее время. Кстати, с твоей стороны было бы любезно предупредить меня, что влечёт за собой прикосновение к каменному перу.

— А стал бы ты тогда его носить? А если нет, то оказался бы сейчас передо мной?

Я ничего не ответил, не увидев в ней никакого раскаяния. Тогда я понял, что её безжалостность сравнима с её состраданием, или даже его превосходит. Да, она заботилась обо мне, я знал это. Но знал также и то, что она вмиг пожертвует моей жизнью, если того потребует её замысел.

— Итак, Малицит остался, — сказал я, отвернувшись от неё. — Бесформенный, но достаточно сильный, чтобы обратить Эвадину к своим целям.

Ведьма кивнула.

— Поколениями я охотилась за ним, но находила только следы. Он странствовал так же далеко, как и я, но всегда бестелесно, не выбирая себе сосуд для своих амбиций, пока два десятилетия назад он не нашёл его, в ней.

Я снова вспомнил, как Эвадина смотрела на Стевана в колыбельке, и ту силу любви, которую я увидел в ней.

— А мой сын тоже носит это в себе? Малицитскую… сущность? Его душу?

— Его кровь от неё, но ещё и от тебя, Элвин. Вот почему после завтрашнего дня ты должен оставаться подле него. Только ты сможешь удержать его на том пути, по которому он должен идти.

— Путь куда? К чему?

Она покачала головой, и на её губах появилась печальная улыбка извинения.

— Мне даны лишь мимолётные виде́ния. Это всё равно как смотреть издалека на гору, на которую ты должен взобраться, но маршрут и цель скрыты.

— А если он не сможет взобраться? Если сойдёт с пути?

Улыбка сошла с её губ, и она отвернулась. Большего мне ответа и не требовалось.

— Я скорее дал бы всему миру рухнуть, чем поступил так, — твёрдо и решительно сказал я ей. — Ты выбрала свою миссию. Я же ничего не решал.

— Ты решил игнорировать свидетельства того, кем она становилась. Ты решил идти с ней от одной ненужной войны к другой. Ты решил любить её. Твой сын — плод твоих решений. Иногда ответственности не избежать, Элвин.

— Когда я избегал хоть чего-нибудь? Я пришёл сюда ради тебя, в полной мере ожидая смерти в качестве награды.

— Ты стоял и смотрел, как Декин Скарл мучает пленников, не так ли? Иногда до смерти. Ты воровал у нищих и обездоленных, чтобы у вашей банды были сытые животы на зиму. И ты убивал по его приказу.

— Я был сиротой, нежеланным бастардом, выброшенным в лес. Ребёнком, который не знал ничего лучше.

— Неужели? Такой умный, такой проницательный. Умный мальчик мог бы найти другой путь, не так ли?

Я сердито глянул на неё, и жар разливался в моей груди, хотя я не мог отрицать ни единого слова из тех, что она сказала.

— Если я виновен, то и ты тоже. Мы спасли её, разве не помнишь? Я не знал, чем она станет, но ты-то знала. Так почему?

— Потому что твой сын должен был родиться. Его присутствие в этом мире стоит всей той крови, которая пролилась из-за нашего поступка. Со временем ты поймёшь. Но я не буду уклоняться от твоего гнева, ибо заслужила его.

Внезапно она показалась такой усталой — обмякла на стуле, свесив кубок в вялой руке. Устало моргнула, глядя на меня, когда я взял у неё сосуд и отставил в сторону. На секунду я уловил её истинный возраст в этих глазах, за которыми ярко сияла глубина опыта и знаний.

— Поэтому ты пришла? — спросил я. — Чтобы принять наказание, которое, по-твоему, заслужила?

— Как ты пришёл ради меня. — Она протянула руку и провела ладонью по моему лицу. — Так и я пришла ради тебя. — Она вжалась в стул, спрятав руки в рукава халата. — Думаю, посплю немного. Я уже так давно этого не делала.

Тогда меня охватил приступ паники — отчаянное осознание того, что я не могу допустить, чтобы ей причинили какой-либо вред.

— Я могу вывести нас отсюда, — сказал я, схватив её за руку. — Не составит труда одолеть этого тупицу-сержанта. Мы можем разжечь здесь огонь, дым прикроет наш побег…

— Нет. — Её древние глаза смотрели на меня, с неоспоримой решимостью останавливая мои замыслы. Должно быть, на моём лице отразилось горе, потому что её взгляд смягчился, и она снова улыбнулась. — Просто дай мне поспать, Элвин. — Она откинулась назад, закрыла глаза и тихо прошептала: — Любопытно, приснится ли мне сон…

Через несколько часов после того, как рассвет забрезжил в разбитых окнах постоялого двора, появилась просящая Ильдетта. Дверь распахнулась под тяжестью её удара, и она появилась в поле зрения в сопровождении пары весьма высоких солдат Ковенанта. Просящая и её сопровождающие выглядели заметно чище, чем немытая толпа, через которую меня провели накануне вечером, а их полированные нагрудники украшал незнакомый герб: белый щит, окружённый столпами пламени. «Щит Леди», вспомнил я слова Эвадины, когда эта фанатичка и её брат появились в Атильторе. «У восходящей-королевы есть своя личная гвардия». По голодному предвкушению на лице рианвельской женщины я сделал вывод, что в этой армии они исполняли и ещё одну роль: королевские палачи.

— Связать предателя! — рявкнула она, быстро заметив мои несвязанные руки. — И ведьму!

Моя спутница спала, пока её не разбудила хлопнувшая дверь, а я все эти часы то пребывал в безнадёжном, яростном отчаянии, то панически пытался строить какие-то планы. Много раз я шёл будить её, чтобы заставить идти за собой в побег. Но всякий раз, как доходил до неё, моя рука начинала так сильно дрожать, что я быстро бросал эту затею. Не знаю, стало ли это результатом какого-то магического влияния с её стороны, или я просто был не в состоянии действовать против её воли. Она твёрдо решила сдаться огню в этот день, и ничто из того, что я мог сделать, этому бы не помешало.

Я встал и позволил снова связать мне запястья, на этот раз спереди, наблюдая, как один из гвардейцев Ильдетты обвивает верёвку вокруг стройного тела Ведьмы. Он так крепко затягивал узлы, что вызвал у неё болезненный вздох, отчего я бросился к нему, выкрикивая оскорбления, но успокоился, когда его товарищ пнул меня по ногам.

— Писарь, чтобы без выходок, — промурлыкала мне на ухо Ильдетта, присев на корточки. — Королева приказала не причинять тебе вреда, но это не остановит меня от того, чтобы запихнуть кляп в твой говнорот. — Она снова встала, отдавая резкие команды охранникам. — Поднимайте их, и приступаем к делу. Можете использовать клинки, если толпа станет слишком надоедливой.

Снаружи нас ждало двадцать человек из «Щита Леди» с обнажёнными мечами. За развалинами Амбрисайда, перед осадными сооружениями, я увидел площадку, полную людей — все лица были обращены в нашу сторону, и в воздухе висело молчаливое ожидание. Над толпой возвышался высокий конический штабель досок, из центра которого поднимался шест. Я видел, как рабочие деловито обливали древесину маслом и засовывали в щели деревянную растопку.

Повернувшись к Ведьме, я не увидел ни безмятежного спокойствия, которого ожидал, ни ужаса, которого боялся. Вместо этого её поведение отражало сосредоточенный интерес: она осматривала всё вокруг, словно намереваясь запомнить каждую деталь. Если бы мои руки были свободны, то в этот момент я выхватил бы кинжал у одного из охранников и вонзил ей в грудь. Уж лучше так, чем смерть, ожидавшая её на вершине костра.

— Ты можешь всё это прекратить, — сказал я, не обращая внимания на нотку отчаяния в своём голосе. — Я знаю, можешь. Прошу тебя!

— Осталось ещё заклинание в рукаве, а, ведьма? — хрипло усмехнулась Ильдетта. — Думаешь, те, кто купаются в свете Воскресшей мученицы, испугаются твоих фокусов?

Ведьма бросила на неё лишь краткий раздражённый взгляд, а потом кивнула на ожидавшую толпу.

— Не будем заставлять их ждать, — сказала она.

Я видел, как весёлость на лице Ильдетты сменилась гневом, а потом она схватила верёвки на животе Ведьмы, потянула её вперёд и толкнула так, что та споткнулась и упала на колени.