Но теперь…
Абсолют не чувствуется.
Здесь тишина, чуждая его цифровому всевидению.
А монстр… он не был связан ни с Синдикатом, ни с Абсолютом, ни даже с обычной логикой существования.
Может, это место и правда вырвано из-под его власти?
Зона, оставшаяся от других, кого даже Система не смогла поглотить?
Я выпрямился, глядя в пыльную даль.
Если это правда — значит, я не просто в задании.
Я — на территории чего-то чужого.
Деревня появилась внезапно.
Без предупреждения. Без маркеров. Без рун на подходе.
Просто — тени строений, силуэты разрушенных крыш, стены, склонившиеся, как старики, что забыли, зачем встали.
Я остановился на границе — не из осторожности, а от… ощущения.
Здесь всё было слишком тихо. Даже ветер обходил деревню стороной, будто сам не хотел связываться с тем, что здесь осталось.
Я шагнул вперёд.
Первый дом — глинобитная конструкция, вросшая в песок. Трещины. Следы когтей? Или ветра? Невозможно понять.
Второй — частично обвалившийся, но внутри будто кто-то… чистил пол? Нет, иллюзия. Просто так упал свет.
Я осмотрел улицу — ничего. Ни тел. Ни останков. Ни личных вещей.
Как будто всё живое просто ушло, оставив тела позади.
И вот тогда это началось.
Сначала — вспышка боли в висках.
Потом — звук, будто кто-то прошептал мне в ухо изнутри черепа.
Слова я не понял. Только дрожь. Мозг, словно провалился в себя.
Мир накренился. Ноги перестали слушаться.
Я пошатнулся, пытаясь удержать равновесие. Всё плыло. Камни под ногами превратились в зыбкую глину. В груди ударила волна тяжести, как будто меня погрузили в сгущённый воздух.
Я успел подумать:
"Вот и вся разведка. Даже не крикнуть в рацию."
Я рухнул на землю.
Пыль в лицо. Глухой удар в плечо. Затем тень.
Кто-то склонился надо мной. Расплывчатая фигура — не разобрать черт, не понять, кто.
Живой? Враг? Призрак?
Я попытался дотянуться до кинжала — пальцы не слушались. Только слабый судорожный жест.
Затем — резкий рывок. Кто-то схватил меня за шиворот доспеха. Потянул. По земле. Лицо цеплялось за пыль, щёка поцарапала камень.
Сознание рвётся клочьями.
Мышление не фокусируется. Внутри — только кашель, дрожь и растекающаяся боль.
Я где-то там, глубоко, услышал свой голос, отдалённый, как эхо:
"…похоже, Земля уже не увидит своего героя…"
"…и Марина…"
Та, кому обещал вернуться живым.
"…прости, Марин… не в этот раз…"
Мир стал жидким. Текучим. Распадающимся.
Сознание возвращалось с хрипом.
Медленно, неохотно, будто я тянул себя из болота, где за ноги цеплялись корни и пальцы мертвецов.
Сначала — ощущение тела.
Оно было… неправильным.
Слабым. Тяжёлым. Без опоры. Я не чувствовал под собой пола. Руки тянули вниз наручники — меня подвесили, растянув, как тушу на крюках.
Я попробовал двинуться — тщетно.
Мышцы дрожали, но не подчинялись. Ни силы, ни резерва, ни отклика от средоточий.
Они были… заглушены.
Я чувствовал их, где-то глубоко внутри, как сны на грани пробуждения. Но вытянуть — не мог. Словно вокруг тела стоял кокон, впитавший всю волю.
Я снова просто человек.
Не посланник. Не воин. Просто тело — измученное и скованное.
Где-то рядом, за спиной, послышался голос.
— Не ожидал, что очнёшься.
После удара Мозголома большинство остаются… ну, как бы это сказать… овощами. Пустыми. Внутри — только дыхание и медленная смерть.
Я поднял голову — едва.
Перед глазами всё плыло. Свет был тусклым, будто лампы горели сквозь слой пепла.
Шаги приближались. Тяжёлые, неторопливые. Человек — или не совсем человек — подошёл сбоку. Я разглядел очертания: высокая фигура, лицо закрыто наполовину маской, блеск металлических пластин на руках. Но это не был доспех Абсолюта. Ни стиля, ни рун. Скорее — кустарная мощь, собранная из чужих обломков.
— Посмотри на себя, — продолжил он с издёвкой. — Вся надежда Земли. Шавка Абсолюта, восславленный герой, неотправленная открытка Марине…
Я вздрогнул. Он знал имя. Он слишком много знал.
— Не напрягайся, — усмехнулся он. — Мы читаем следы. А в тебе их слишком много. Заносчивость, вера, вина. Хороший набор. Приятно будет поиграться.
Он наклонился ближе. Его глаза — чёрные, сухие, как пепел в выжженной печи. Без зрачков. Без эмоций.
— Знаешь, что самое забавное?
Ты выжил. Устоял перед ударом Мозголома.
Такое бывает… раз в десятилетие.
Он хмыкнул.
— Но всё это ничего не значит. Потому что ты здесь. Потому что тебя поймали.
А теперь у тебя будут весёлые последние дни жизни, шавка. Я лично прослежу, чтобы ты прожил каждый из них очень осознанно.
Он встал, не торопясь.
— Если выживешь — снова поговорим. Но не рассчитывай.
Тишина. Дверь. Звук затвора. Темнота стала гуще.
А я висел, глядя в серый потолок, и впервые за долгое время почувствовал страх.
Не за себя. За то, что Марина так и не узнает, что я пытался вернуться.
Время тянулось вязко. Без счёта. Без перемен.
Я не спал — не мог. Не двигался — не мог. Только думал.
И мысли… были неутешительными.
Ментальная защита?
Ха. Хорошая шутка, Игорь.
Я гордился ею. В мире ящеров, где разум пробивали напрямую, меня ни разу не смогли продавить. Тогда я думал — непрошибаем.
А теперь?
Один удар — и я валяюсь овощем.
А после этого… кто-то прочёл мои мысли. Имя Марины, слова из прошлого, чувства, которые я прятал под кожей.
Они это увидели.
Значит, защита — не абсолют. Просто в тех условиях, с теми техниками, она была выше среднего. А тут… Тут совсем другие силы.
Я вздохнул — с трудом. Рёбра ныли.
Где я?
Пустошь? Нет. Атмосфера другая. Воздух тяжёлый, но без песка. И нет характерного запаха ветра. Здесь — замкнутое пространство. Стены — глушат эхо. Возможно, подземный уровень. Глубокий.
Кто они?
Не Синдикат — это точно. Те играют по правилам. Да, правила — кровавые, но всё же правила. Здесь же — дикость, скрытность, ненависть к Абсолюту. Причём личная. Горячая. Осознанная.
