Стажировка богини. Дилогия (СИ) - Романец Милисса

— И, возможно, нас не найдут дольше, чем если бы мы переместились в твой мир, но в конечном итоге всё равно схватят.

— В мир, откуда я родом, не хочу перемещаться. Боюсь, что у Верховных богов появится слишком большой соблазн уничтожить его, — покачала головой Альфэй. — В любом случае мы, скорее всего, не доживём до хоть какого-то шанса сбежать. За пределами твоей техники целый мир, населённый светлыми богами, которые мечтают тебя уничтожить.

— Рад, что на этот раз мы смотрим на ситуацию одинаково, — Сибилл улыбнулся и легко поцеловал её в губы.

Даже это кратковременное прикосновение спровоцировало энергообмен, из-за чего пульс участился, и Альфэй ощутила горячую волну прилившей к щекам крови.

— Странно, что тебя до сих пор не схватили, — выровняла она дыхание. — Верховные боги знают божественные имена всех, кто находится на Небесах. Пусть не твоё, но моё точно записано в книге судеб, где можно прочесть всё. Логичнее было бы уничтожить меня с самого начала.

— Судьбу бога предугадать не так-то просто. Пусть даже повлиять на неё могут только другие боги. В самом начале в твоей судьбе не могло быть никаких тёмных богов, но вмешательство Ежана это изменило. Не думаю, что книгу судеб постоянно перечитывают, сравнивая варианты возникших изменений. К таким знаниям допустят далеко не каждого, а тратить вечность на чтение и перечитывание чужих судеб — наискучнейшее занятие. К тому же даже когда я попал на Небеса, книга судеб вряд ли отразила то, что ты перейдёшь на мою сторону. На это мог повлиять только я, а моей судьбы Верховные боги не знают.

— Это объясняет, почему мне фактически доверили возглавить охоту за тобой.

— На тот момент братья Лянь знали, что у тебя может получиться остановить меня. Но сейчас эта информация уже безнадёжно устарела. Кто-то обязательно должен следить за изменениями в книге судеб.

— Тогда почему не уничтожают наши тела?

— Для начала им нужно найти место, где я оставил массив Лабиринта кошмаров. Было бы глупо не позаботиться о безопасности той, кто является моей слабостью.

Обдумывая сказанное, Альфэй чётко поняла одну вещь.

— Тебе должен помогать кто-то на Небесах. Ты бы не смог сам всё это исполнить и до всего додуматься, насколько бы гениальным ни был. Кто-то дал тебе божественное имя, и это мог быть лишь старший бог. Только не говори, что соблазнил какую-то доверчивую богиню, — руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Ты её знаешь, это старшая богиня До. И я её не соблазнял. Она сама предложила мне помощь за исполнение своего желания, — возразил Сибилл, успокаивающе погладив Альфэй по руке, словно призывая этим жестом разжать кулаки и расслабиться.

— Какого?

— Ей для чего-то был очень нужен тёмный бог, полностью овладевший своей силой. Я вообще могу не узнать, чего она от меня хотела, потому что в последний раз не смог с ней связаться. Скорее всего, на Небесах её схватили.

— И что ты будешь делать?

— То же, что и собирался. Она предупредила, что мне некогда волноваться о других и стоит сосредоточиться на своей цели.

О старшей богине До говорили, что та хороша в предвидении. Так что её осведомлённость становилась понятной, как и то, почему Альфэй встретила её в саду вечноцветущих вишен. Богиня предвидела, что Сибилл будет где-то поблизости, и специально явилась туда.

Вместо благодарности, которую стоило бы к ней испытывать, в душе отчего-то поднималась мутная ревность. В момент самой сильной нужды рядом с Сибиллом оказалась совсем другая богиня. Впрочем, в то время Альфэй ему ничем помочь не смогла бы, только навредила. Это понимание немного усмирило раздражение и горечь.

Чтобы не думать о лишнем, Альфэй потянулась за новым поцелуем и ощутила, как со спины её обняла копия Сибилла.

— Если привыкну к таким групповым занятиям любовью, потом сам не рад будешь, — её угрозу поглотили жадные губы, отвлекая как от кровожадных мыслей, так и от действий копии, которая добралась наконец до обнажённого тела.

На время Альфэй забыла о Небесах и смертельной опасности.

Сон не шёл. Слушая дождь и ощущая руку Сибилла, который так и не выпустил её из объятий, Альфэй думала о том, что, похоже, любовь для неё — это вообще не о постели и ласках. Сексом она могла заниматься и просто с красивыми мужчинами, богами или даже смертными, получая или совсем не получая удовольствия. Влюблённость, страсть, желание — всё это было в её жизни и раньше. Но не хватало главного: искренности, взаимопонимания, надёжности и верности партнёра. Всего того, что она видела у родителей.

Когда-то мама рассказывала, что долгое время тоже искала в партнёре силу, харизму, крутость, но все её бывшие парни не смогли сравниться с папой. Потому что он стал любимым. Мама поделилась своим главным секретом: счастье не в том, чтобы любили тебя, а в том, чтобы любить самой, желательно взаимно.

До Сибилла Альфэй и не пыталась понять мужчин. Считала, что все они, конечно же, должны быть сильными и бесстрашными защитниками, самодостаточными личностями, страстными и умелыми любовниками, благородными и любящими рыцарями, заботливыми семьянинами и много ещё какими. Её даже не смущало, что некоторые характеристики друг другу противоречат и в одной личности ужиться не смогли бы. Она просто хотела, чтобы её любили.

И вот когда повстречала Сибилла, который полюбил, то вдруг оказалось, что чужая любовь — это то, за что ей нечем расплачиваться. Она считала, что Сибилл давит на неё своими чувствами. Словно на неё повесили долг, который она даже не брала. Ощущала, что Сибилла и его чувств слишком много для неё одной. Ещё и поэтому она так долго отвергала его, хотя с любым другим могла бы переспать без обязательств и забыть о случившемся.

Альфэй даже не заметила, когда его чувства перестали её тяготить. Когда смирилась с тем, что у него есть собственная точка зрения, отличная от её восприятия ситуации и мира? Когда она приняла его ухаживания, заботу и любовь? Когда научилась наслаждаться тем, что имеет? И почему, несмотря на то, что происходило вокруг, и всю безысходность их положения, она счастлива?

— О чём задумалась? — в темноте глаза Сибилла загорелись потусторонним огнём.

— О том, что, похоже, тоже люблю тебя, — для Альфэй всё оказалось настолько буднично, что она никак не могла понять, когда успела? Или чувства были всегда, постепенно видоизменяясь и разрастаясь?

Будущее казалось предрешённым, и Альфэй поторопилась признаться, пока могла это сделать. Пусть сама не до конца ещё разобралась в себе, но не хотела ни о чём сожалеть.

— Всегда хотел услышать от тебя эти слова, — голос Сибилла был переполнен эмоциями, как и его поцелуй, как и всё, что случилось между ними после.

Утром Сибилл поднял её ещё до рассвета. Разобрался с «божественной кухней», которая представляла собой алтарь-артефакт с доставкой пищи из сотворённых миров. После завтрака сам нарядил Альфэй и сделал причёску, кажется, всерьёз решив заменить ей целый гарем.

Энергообмен после признания в любви что-то изменил, и они с Сибиллом словно на ещё более глубоком уровне прочувствовали друг друга. Альфэй больше не раздражала казавшаяся чрезмерной нежность Сибилла, потому что она ощущала его потребность в признаниях, искренних словах, прикосновениях, долгих взглядах.

Они, взявшись за руки, дошли до Золотого павильона, где на них едва ли не пальцами показывали младшие боги, перешёптываясь за спиной. И расцепили руки, только когда Альфэй заняла своё привычное место на тощей подушке напротив стола наставника, за который неторопливо на точно такую же подушечку, как у неё, уселся Сибилл.

Стало понятно, отчего на них так откровенно пялились. На Небесах было не принято афишировать отношения между наставником и ученицей.

Альфэй нахмурилась, наблюдая, как неуютно заёрзал напротив неё Сибилл, и выдохнула, расслабляя плечи. В конце концов, какая разница, что думают её соученики в иллюзии? Ведь они даже не настоящие! Пусть сплетничают сколько влезет. Есть проблемы важнее её подмоченной репутации.