Искательница бед и приключений (СИ) - Корсарова Варвара

Однако слишком уж я увлеклась. Не стоит Иверс того. Я глубоко вздохнула и приказала себе остыть.

– Вам стоит слушать внимательнее, и не только себя, но и других. Я не меньше вашего хочу, чтобы наша экспедиция закончилась благополучно и как можно скорее. Жду не дождусь, когда мы вернемся домой!

Иверс вдруг успокоился, откинулся на спинку и сложил руки на груди.

– Почему, Джемма? – спросил он с любопытством. – Почему вы так настроены? Давайте, вываливайте: что вам не по нутру?

– Я пожалуй, пойду, – проблеял Озия, страдая от бури наших эмоций, которые так и кипели. – Кажется, мне нужно отдохнуть.

Он поднялся, так и не выпустив бутылку, и побрел прочь, сильно пошатываясь.

– По-моему, парень захмелел, – с сочувствием сказал Иверс.

– Надо его проводить, – я вскочила, чтобы больше ни минуты не оставаться рядом с профессором, но тот схватил меня за запястье и удержал.

– Озия сам дойдет. Ничего с ним не сделается. Джемма, постойте. Я жду объяснений. Что вам не нравится?

– Все! – с чувством выпалила я прямо Иверсу в лицо, поскольку он тоже поднялся.

– А конкретнее?

– Мне не нравится эта затея в целом, – отчеканила я. – Я считаю ее глупой и опасной. По вашей милости я вынуждена терять два месяца впустую и делать то, что не хочется.

– Продолжайте, – кивнул Иверс.

– И мне не нравитесь вы, доктор Иверс. Уверена, для вас это не новость.

– Вы настолько злопамятная? – допытывался Иверс. – Не можете простить мне то, что три года назад я дал вашей бездарной работе низкую оценку? Сами-то вы к критике умеете прислушиваться?

– Дело не в критике, а в отношении, Иверс! И ваша так называемая критика чуть не поломала мне жизнь.

– Ну, в конце концов вы недурно устроились, Грез. Вы меня еще благодарить должны. Но для начала неплохо бы вам извиниться за оскорбления, которыми вы меня тогда осыпали.

– Скорее солнце и луна поцелуются в небе, доктор Иверс.

Я вырвала руку и отступила на шаг, осознав, что все это время мы стояли очень близко – чуть носами не соприкасались.

– Вы не думаете о чувствах других людей, а себя считаете себя умнее всех.

– Но это признанный факт. Я умнее многих, Грез. И я не трачу время на дураков и негодяев. Они мешают, поэтому я избавляюсь от них без жалости. Сбрасываю, как балласт.

– Как когда-то избавились от меня?

Иверс прищурился.

– Тогда вы не сделали ничего, чтобы заслужить мое уважение, Грез.

Меня сильно задели эти слова. Вот так Иверс прямо дал понять, что я для него -пустое место.

– Что ж, профессор, взаимно. Мне нет дела до ваших регалий и славы. Я вижу лишь неприятного мне человека, чью компанию я вынуждена терпеть. Воспитание велит мне сохранять дружелюбие эти два месяца. Но я не обязана делать это прямо сейчас.

Решив, что это хорошая финальная реплика, я взяла сумочку со стола, отвернулась и пошла прочь.

– Стойте! Мы еще не закончили! – проорал Иверс. – Лучше бы нам высказаться раз и навсегда!

Я не остановилась, но шаг не ускорила. Втайне надеялась, что Иверс бросится меня догонять. Ведь если он побежит за мной и продолжил спорить, это значит, что Иверсу все-таки небезразличны мое мнение и чувства.

Но, увы, он и не подумал меня остановить.

– Ну и черт с вами! – донеслось до меня сердитое.

Глава 5

Ловушка в трюме

Меня потряхивало после стычки, поэтому в свою каюту я не пошла, а отправилась в салон для пассажиров, где кипело веселье, звенели бокалы и играла музыка.

Заняла место в углу и заказала мятного чая, чтобы успокоиться. Я все еще негодовала, барабанила пальцами по столу, сердито фыркала, но порой злорадно улыбалась, вспоминая обескураженное лицо Иверса.

Вот так-то, дорогой профессор, не все готовы терпеть ваш буйный нрав или трепетно вздыхать, когда вы мечете громы и молнии. Я еще научу вас хорошим манерам!

Скоро за мой столик подсел первый помощник капитана, начав с любезного: «Будет ли мне позволено составить компанию прекрасной пассажирке?»

Я благосклонно глянула на его статную фигуру в парадном мундире, лихо подкрученные усы и разрешила присесть.

Первый помощник принялся сходу очаровывать меня байками о морских приключениях, но его хвастливые рассказы и приторные комплименты скоро наскучили, и, улучив момент, я сбежала без извинений.

Час уже наступил поздний, палуба опустела, море потемнело, на носу загорелись сигнальные фонари.

Поднялся ветер, гнал высокие волны, и пароход, несмотря на стабилизаторы, все же ощутимо покачивало. Пока морская болезнь не давала о себе знать, но лучше не испытывать судьбу.

Я направилась к своей каюте, и тут из теней в нише коридора ко мне обратился стюард:

– Госпожа Грез, вам записка.

Он угодливо поклонился и протянул сложенный кусок бумаги. После чего поспешно отступил и исчез, как по волшебству.

Я развернула записку и хмыкнула, узнав ее автора.

У Иверса характерный почерк – с наклоном не вправо, а влево. Во всем-то профессор стремится действовать наперекор!

Строки были неровные – надо думать, Иверс писал в спешке, на качающейся палубе.

Содержание вызывало множество вопросов.

«Джемма, мне есть что сказать вам наедине. Готов взять свои слова назад. И сообщить еще кое-что важное касательно нашей цели. Не для чужих ушей. В каютах стены тонкие. Жду вас на палубе “дельта” возле гидранта номер пять. Док. Г.И.»

Ух ты! Неужто доктор Иверс готов извиниться? Понятно, почему он выбрал для этого знаменательного события безлюдное место. Не хочет, чтобы кто-то видел, как он унижается. Ну-ну!

И все же в моей груди вспыхнули искры удовлетворения и чисто женского тщеславия.

Может, не стоит идти? Пусть помается возле гидранта, подумает!

Ну нет, я не какая-то там жестокосердная дамочка, которая заставляет мужчину ждать впустую, особенно если он сделал первый шаг к примирению.

Доктор Иверс в целом разумно предложил «высказаться раз и навсегда». Откровенный разговор поможет нам смириться с компанией друг друга в этом путешествии, будь оно неладно...

Да и хочется послушать, какие слова выберет именитый профессор, чтобы признать свою неправоту. Возможно, впервые в жизни. И что же такое он имеет сообщить «касательно нашей цели»?

Сверившись с планом на стене, я спустилась по трапу, пока не вышла на нужную палубу глубоко в недрах судна.

Тут мое изумление возросло стократ. Ну и место выбрал Иверс для свидания!

Впереди тянулся голый, тускло освещенный коридор. Никаких ковров и картин; лишь металлический пол, алюминиевая обшивка да редкие лампочки. Пассажиры здесь не обитали, но располагались технические помещения. За переборкой рокотали и ухали моторы, пахло машинным маслом.

Следуя указателям, я достигла дальней части коридора, никого не встретив, и нашла гидрант номер пять в темном пыльном закутке. Даже члены команды редко посещали это унылое место. Как доктор Иверс умудрился его разыскать?

Тут-то и кольнули первые нехорошие подозрения.

Но какие? Этого я не могла пока сформулировать. Что-то было тут не так, и все.

– Доктор Иверс! – негромко позвала я, но голос утонул в шуме мотора и потерялся в бесконечном коридоре.

Стало тревожно, даже волосы на загривке поднялись дыбом. Захотелось убраться прочь как можно скорее, и я не стала больше ждать, а опрометью выскочила из закутка.

Далеко уйти не успела. В этот миг лампочка погасла, а меня крепко схватили, прижав руки к телу, и приподняли в воздух.

В первый миг я даже не испугалась – только пискнула, онемев от шока, ничего не соображая.

Мозолистая ладонь плотно запечатала мне рот и нос, я едва могла дышать. И вот тут-то паника затопила меня с головой, я начала брыкаться и пинаться и даже попала каблуком по чьему-то колену.

В ответ меня сильно встряхнули. Напавший тяжело дышал в ухо, а вторая пара рук – негодяев было двое! – споро меня обыскивала.