Эмма Браун - Бронте Шарлотта

– Нет, только не ей!

– Но почему, дитя мое?

– Пусть мое прошлое ничтожно и хрупко, но оно принадлежит мне, – сказала она тихо и серьезно. – Стоит до него добраться мисс Уилкокс, и она примется терзать его своими когтями и жадно пожирать, пока от него ничего не останется. Поклянитесь, сэр.

Мистер Эллин едва сдержал улыбку, вообразив себе мисс Уилкокс в образе рыжей собаки с клоками шелка в зубах.

– Хорошо, обещаю.

Девочка покачнулась, губы ее побелели, потом взяла перо и принялась быстро царапать им по бумаге. Закончив, она в изнеможении поникла, глаза ее закрылись. Мистер Эллин поспешно схватил лист, кровь застыла у него в жилах, когда он прочел написанное: «Меня продали, как домашнюю скотину. Я никому не нужна. Теперь лишь Господь мне поможет».

Глава 5

Теперь, когда Матильда лишилась надежды на будущее, мисс Уилкокс стала видеть в ней ребенка самого заурядного и даже ничтожного. Бледное, ничем не примечательное лицо, тощие руки и ноги, неопределенного цвета волосы, напоминавшие ослиную шерсть. Неудивительно, что девчонку наряжали с такой пышностью, едва не душили оборками и рюшами, чтобы придать благообразие ее невзрачной внешности и выдать за богатую наследницу. Мисс Уилкокс негодовала при мысли, что прельстилась подарком, который оказался лишь пустой оберткой. Хуже всего, что теперь ей приходилось за это платить. Чем больше думала она о своем положении, тем сильнее себя жалела. Слишком многим позволила она воспользоваться ее доверчивостью: сначала тому проходимцу, что привез девчонку, потом этой маленькой лгунье и, наконец, мистеру Эллину, который заставил ее, вопреки собственным убеждениям, оставить эту негодяйку под своим кровом. Мало того что уговорил ее пойти на такую уступку, так еще и настоял, чтобы она не задавала вопросов!

После беседы с девочкой мистер Эллин отправился прямо к мисс Уилкокс и бесцеремонно потребовал:

– Уложите ее в постель.

Даму глубоко оскорбил его пренебрежительный тон. Мистер Эллин говорил с ней так, будто она служанка лживой негодницы, которая оказалась вовсе не той, за кого себя выдавала.

– Расскажите, что вам удалось узнать, – потребовала мисс Уилкокс.

– Не могу, – ответил он.

– И почему же, хотела бы я знать? – с трудом справившись с раздражением, вопросила наставница.

– Потому что девочка доверилась мне.

– Но речь, возможно, идет о нарушении закона, – возразила директриса. – Я понесла убытки и вправе требовать возмещения. Быть может, мисс Фицгиббон предпочитает, чтобы я вызвала полицию?

Если мисс Уилкокс хотела припугнуть мистера Эллина, то слабо представляла себе его характер. Он скупо усмехнулся и возразил, что ей не стоит прилагать усилия к тому, что, несомненно, пошатнет репутацию ее заведения.

– Это я говорю вам с уверенностью. Девочка пережила большое несчастье. Пока я еще не понимаю, какова его природа, но могу вас заверить, что непременно выясню.

Мисс Уилкокс уловила в его голосе упрек и почувствовала, что самый надежный ее союзник переметнулся на вражескую сторону, хотя и терялась в догадках, отчего это холостяк вдруг проникся таким горячим участием к ребенку.

– Я думаю, вы должны быть со мной откровеннее. В конце концов, у меня куда больше опыта обращения с детьми. Вам не приходило в голову, что я, возможно, хочу помочь девочке?

– Нет, – произнес он сдержанно.

– Позвольте мне судить об этом.

Но он вновь отказался сообщить больше.

– Признание мисс Фицгиббон ничего не значит, пока оно не подкреплено фактами. Теперь же я вынужден настаивать, чтобы вы впредь не расспрашивали девочку сами.

– И что же мне тогда делать? – Раздражение в тоне мисс Уилкокс мешалось с растерянностью.

– Вы позаботитесь о ней до моего возвращения. Я намерен заняться дальнейшими поисками.

– Вы, как видно, уверены, что я вас послушаю. Не вижу к тому причин.

– Я могу лишь полагаться на ваше доброе сердце, – насмешливо взглянул на нее мистер Эллин. – Естественно, я заплачу за содержание девочки. Можете пообещать мне, что не станете донимать ее расспросами?

– Пожалуй, если вы настаиваете, и все же я не понимаю, отчего бы мне не попытаться помочь.

– Вы очень поможете, если позаботитесь о девочке. – Тон мистера Эллина едва ли можно было назвать вежливым. Перед тем как уйти, он коснулся губами ее руки в перчатке. – Ах да, счастливого Рождества!

С его уходом мисс Уилкокс поначалу ощутила беспомощность, ибо присутствие мужчины в комнате вместе с досадой несло и известное утешение. Теперь же ей не на кого было опереться: положение ее в мире было слишком шатким, – но власть над собственной волей вернулась к ней почти тотчас, она воспрянула духом.

Разве она, в конце концов, чем-то обязана мистеру Эллину? Куда чаще, чем следовало, находила она удовольствие в слухах, которые приписывали этому джентльмену стремление жениться на ней, но до сих пор он даже не намекнул на свои намерения или размер состояния. Если на то пошло, мисс Уилкокс знала о нем не многим больше, чем об этой непрошеной гостье.

Она направилась прямо в гостиную, где и нашла источник своего раздражения: гадкая девчонка спала, зябко съежившись на стуле. Мисс Уилкокс смерила ее колючим взглядом и задумалась, какую же сторону ей принять. Поскольку заведение свое она содержала безупречно, и в этом отношении совесть ее была чиста, ответ пришел сам собой. Разумеется, ей следовало занять сторону родителей, которые доверили ее попечению детей и аккуратно вносили за них плату. Разве не обманет она их доверие, если позволит своим воспитанницам водить знакомство с какой-то бродяжкой без роду-племени, явившейся невесть откуда? Школа ее пользовалась славой заведения, где молодые девицы получали утонченное воспитание и приобретали самые изысканные манеры. Всякому понятно, что дитя родителей почтенных и влиятельных обладало бы наружностью более миловидной и манерами более изящными, но она должна знать – и непременно узнает, – какие дьявольские отродья попытались обманом ввести в приличное общество эту самозванку.

Сестры Уилкокс сами когда-то стремились занять достойное место в обществе. Каждая из них помнила, словно то было вчера, время, когда они походили на своих юных подопечных: то строки какого-нибудь стихотворения приводили их в восхищение, а в следующий миг они предавались восторженным мечтам о будущих своих возлюбленных, чтобы уже завтра изнемогать от любви к лорду Байрону или к школьному товарищу, а затем грезить о господине своем и повелителе – супруге, горя праведным желанием повиноваться ему во всем.

Говоря откровенно, воображение не рисовало им отчетливого облика мужей, ибо фантазии юных мисс Уилкокс никогда не простирались дальше собственных их особ. Мужчины в их грезах напоминали о себе лишь смутными мрачными силуэтами, наделенными, однако, обширными поместьями и немалыми доходами. Блистательных молодых сестер Мейбл, Люси и Аделейд куда больше занимали фигуры танцев и бальные платья, как и подвенечные наряды. Три рыжеволосые красавицы не сомневались, что, вооруженные благородными манерами и понятиями о моде, они с легкостью возьмут Лондон штурмом.

Они происходили из семьи, обязанной своей репутацией скорее доброму имени отца, нежели признанию его заслуг. Мистер Уилкокс был врачом, не известным и модным, но знающим и преданным своему делу. В семье хватало средств послать девочек за границу «приобрести лоск» и оставалось еще немного, чтобы обеспечить их будущее, пусть и не самое блестящее, но мать их была честолюбива и больше всего хотелось ей выдать дочерей замуж удачнее, чем могла рассчитывать. Она вынудила мужа внести новшества в его врачебную практику, продать клинику в бедном районе города и открыть новую, дорогую, в одном из богатых кварталов. Сестры были в Париже, когда отец их умер. Новое несчастье обрушилось на них по возвращении: причиной смерти отца стало не одно лишь больное сердце, но и крушение надежд на успешную практику. Он не обладал льстивыми, угодливыми манерами, которые по нраву людям богатым. Мистер Уилкокс забросил постоянных своих пациентов ради более состоятельных, но в богатых домах начали шептаться, будто новый доктор разносит лихорадку, подхваченную в трущобах. Очень скоро его дорогие приемные опустели. Чтобы как-нибудь перебиться, пока не поправятся дела, он тратил сбережения и входил в долги. Иными словами, юные девицы по приезде домой обнаружили, что остались без отца и без денег.