Тайная помощница для ректора-орка (СИ) - Демидова Татьяна

— И все же? — прищуривается он. — Как собиралась этого добиться?

— Я планировала анонимно передать доказательства в Судебную палату и в газеты. Чтобы давление было со всех сторон.

Его новые вопросы звучат быстрее и резче.

Про контракт. Снова про синтез.

Я чувствую себя так, будто прохожу самый важный и страшный экзамен в своей жизни.

Возможно, так оно и есть.

Если этот допрос и есть его наказание, что ж. Ведь я действительно чуть не убила множество людей. Я все это заслужила.

Судя по тому, что я слышала от других студентов, ректор Ирд еще мягок со мной, если это слово вообще применимо к жесткому безжалостному орку.

И тем не менее, нервы у меня уже на пределе. Поэтому, когда следует новый вопрос, я отвечаю эмоциональнее, чем следовало.

— Почему стандартный резонатор не смог выявить правду?

— Потому что Веритек использовал хлор-серебряное покрытие на латуни, — восклицаю я, не сдержав возмущения. — Оно гасит низкочастотный эмоциональный резонанс. Они сами производят резонаторы! Они знают все лазейки! Стандартный резонатор считывает поверхностные эмоции. Мой состав должен был проникнуть вглубь.

Долгая пауза.

— Как планируешь исправить содеянное?

Я перевожу дыхание. Кажется, мы наконец движемся к финалу допроса. Я заставляю себя поднять голову и встретить его взгляд.

— Я приму любое ваше наказание. И буду работать, чтобы возместить ущерб. Мыть полы в мастерской, чистить оборудование... что угодно. Но я не буду исправлять свою цель. Зато я исправлю способ. Я найду законный путь добиться справедливости…

— Если бы я дал тебе официальный доступ в мастерскую сейчас, чтобы ты сделала в первую очередь?

Этот вопрос ошеломляет меня. Я тру лоб, чувствуя себя обессиленной.

— Я бы убрала последствия своего вторжения. Вымыла бы все, починила оборудование. Исправила то, что натворила, — вскидываю на него взгляд. — Затем попыталась бы сделать антидот…

Я обрываюсь и краснею, осознавая, что через некоторое время нам снова придется…

Возможно, быстрее, чем думаю, потому что несмотря на все мое придавленное состояние, я уже начинаю чувствовать некоторое возбуждение.

Я пытаюсь еще что-то сказать, но слова уже не идут. Я качаю головой, не в силах продолжать.

Ректор не настаивает, как и не развивает тему антидота. Он поднимается, проходит к небольшому окну, за которым виден дикий, заросший хвойными деревьями сад.

Секунды тянутся, наполненные тиканьем часов. Я сижу неподвижно, стараясь унять дрожь в пальцах, стиснув их так, что они белеют.

Когда ректор поворачивается, свет из окна освещает его лицо сзади, и я не вижу его выражения.

Но когда он говорит, в его голосе нет ни капли гнева. Только холодная, отточенная решимость.

— Наказание будет, Кьяра. Учиться продолжишь, как и раньше. Все будут знать о твоем проступке. И об отработке в мастерской вплоть до выпуска из академии.

Я вскидываю на него пораженный взгляд. В мастерской? Он меня действительно готов пустить обратно в мастеркую?!

Ректор делает несколько шагов вперед, непреклонная линия его красивых губ изгибается в усмешке, а в глазах застывает нераспознаваемое мной выражение.

— Отрабатывать будешь, Кьяра. Официально ты наказана выполнением опытов, которые я поручу тебе. Но твое наказание на самом деле страшнее.

Он делает паузу, давая мне время на осознание.

— Станешь моей тайной помощницей, Кьяра, — усмехается он уже открыто. — Будешь делать до самого диплома все, что я прикажу.

.

Глава 15. Дело

— Твои обязанности, — его голос по-прежнему ровный, но в нем исчезает та ледяная острота, что резала слух во время допроса, — будут заключаться в выполнении моих поручений. Исследовательских. Личных. Ты будешь анализировать, наблюдать и докладывать. Только мне.

Он делает еще одну паузу, давая мне осмыслить.

— Иногда я буду просить тебя разобрать архивы. Ты будешь готовить для меня отчеты по тем проектам, которые я сочту нужным тебе доверить. Ты будешь делать то, что я скажу, когда я скажу. И ты никогда и никому не расскажешь о нашей договоренности.

Я слушаю, и внутри все сжимается. Это слишком расплывчато, но все же он оставляет меня в академии.

— А как же антидот? — спрашиваю я, закусив губу.

Он подходит ближе, и я уже не могу сидеть, встаю. Осторожно поднимаю глаза на него.

Ректор усмехается, рассматривая мое лицо. А я никак не могу прочитать ни одной его эмоции.

— Управляет нами не эмориум, Кьяра, — негромко произносит он. — Управляю я. Антидот мы сделаем. Вместе. В той самой мастерской, где тебе предстоит отрабатывать свое наказание. Кроме учебы, это будет твоя основная работа.

Он делает эффектную паузу.

— И мы доведем до ума твой резонатор, — усмехается он.

От этих слов дыхание перехватывает. Резонатор? Я не ослышалась? Он готов довести до ума мой резонатор?! В той самой мастерской?!

— Правда? — вырывается у меня, и глаза сами собой расширяются. — Я смогу работать там? Открыто? И… резонатор?..

Я не могу сдержать дрожащую, счастливую улыбку. Ректор поднимает руку к моему лицу, трогает подбородок, проводит по нему большим пальцем.

— Я все продумал, — он говорит спокойно, разглядывая мое лицо непроницаемым взглядом и невесомо проводя тыльной стороной пальцев по скуле. — Для всех ты наказанная студентка, выполняющая грязную работу. Никто не станет задавать лишних вопросов. Ты будешь в безопасности. И эмориум под контролем. Мы начнем работу над антидотом в ближайшее время. Резонатором тоже займемся.

Все внутри переворачивается. Груз вины, отчаяния и страха внезапно становится легче. Я смотрю на него, и мои глаза все же наполняются влагой. Облегчение настолько сильное, что тело слабеет.

Ректор вытирает большим пальцем слезу с моей щеки, которая все же пролилась.

— У меня к Веритек давние счеты, Кьяра, — говорит он тихо, внимательно вглядываясь в мое лицо. — Очень давние. Они разрушили далеко не одну жизнь. Десятилетиями прятались за своими юридическими уловками, думая, что их никто не достанет. Твой жидкий резонатор — это ключ, который я искал все эти годы. Сырой, опасный, но гениальный. Вместе мы доведем его до ума. На этот раз они не смогут отвертеться.

Сказать, что я ошеломлена и обрадована, это ничего не сказать.

Мысли путаются, но сквозь этот хаос проступают ясные, твердые истины. Он не просто ректор, соблюдающий правила. Он человек, у которого свои счеты с Веритек. Он не просто наказывает — он вербует.

Ректор видит во мне не преступницу, а союзника! Он сам теперь мой союзник! С такой властью, знаниями, связями, о которых я и помыслить не могла! Не говоря уже о доступе ко всем ресурсам академии.

С ним я смогу сделать то, о чем не смела и мечтать. У моих родителей появится настоящий шанс. Антидот, резонатор — да, все это еще предстоит создать, но теперь у меня есть он, мой ректор, мой…

Чувства захлестывают. Не совсем понимая, что именно делаю, я делаю шаг вперед, обнимаю его за пояс и прячу лицо на его широкой груди.

Дорхар не отталкивает меня. Его рука тяжело опускается на мой затылок, и несколько секунд он просто позволяет мне так стоять. Потом его пальцы приподнимают мое лицо.

Его взгляд твердый и ясный. Он наклоняется и целует меня. Обдуманно, властно, уверенно, утверждая на меня свои права. Я отвечаю ему с трепетом, смешанным со страхом, и тут же заставляю себя опомниться. Упираюсь ладонями в его каменный торс и пытаюсь отстраниться.

— Мы… мы должны идти, — выдыхаю я, когда наши губы размыкаются.

— Идем, — соглашается он.

Разжимает руки, разворачивает меня и мягко, но непреклонно направляет к двери.

Я делаю несколько шагов, чувствуя его взгляд на своей спине. Рука тянется к ручке…

Открыть не могу — его ладонь ложится на дверь чуть выше моей головы, намертво блокируя выход. Дорхар подходит вплотную сзади. Я замираю, сердце колотится с новой силой.