Стажировка богини. Дилогия (СИ) - Романец Милисса

«Что это с моей копией?» — заволновалась Альфэй.

«В чае и благовоньях средство, разжигающее в женщине страсть», — недовольство Сибилла казалось осязаемым.

«И ты вот так и будешь дальше смотреть на моё соблазнение? Может, сделаешь хоть что-нибудь?»

«Могу убедить их в том, что у Ежана всё получилось», — с готовностью предложил Сибилл.

«А без измены никуда?»

«Иначе до него собственные подлость и низость не дойдут».

Не то чтобы этот аргумент Альфэй убедил, но она решила довериться Сибиллу, давая отмашку на исполнение его плана.

Картинка сменилась. В павильон Ежана ворвался иллюзорный Сибилл, но в разворошенной постели он нашёл только спящую Альфэй.

Гримаса мучительной боли исказила черты любимого лица. Сибилл проверил пульс Альфей и помрачнел ещё больше. Он взял её на руки и переместился.

Её копия в иллюзии проснулась и резко села в их общей с Сибиллом постели.

— Вчера!.. — начала она, бледнея и сжимая в кулаках простынь, отчего та затрещала.

— Не нужно. Я знаю, что ученик Е тебя отравил. Хоть у меня нет доказательств. Когда я пришёл, ты спала, но пульс частил без видимых причин, а в павильоне, несмотря на распахнутые окна, оставался лёгкий сладковатый аромат.

— Кажется… Я сама этого хотела… И назвала ему своё божественное имя.

Сибилл нахмурился и обнял разрыдавшуюся Альфэй.

— Разберёмся с этим богом после твоей стажировки. Он уже улизнул в свой первый сотворённый мир. Неясно, чего вообще добивался. Слишком очевидное вмешательство.

Божественная практика Альфэй в иллюзии началась с рождения сердечного демона. Настоящий, в отличие от Сибилла, оказался её точной отвратительной копией. Ей было совсем не до Ежана. Альфэй воевала с собственным демоном, Сибилл помогал ей по мере сил, но только в шестом мире Альфэй смогла сама с собой договориться.

— Почему ты любишь какого-то тёмного бога и ненавидишь меня? Мы в своей сути одно целое! Я же твоя часть! Лучшая, между прочим, — капризно надула яркие кроваво-красные губы её ядовито прекрасная сердечная демоница, которая сильно смахивала на нечистивую заклинательницу.

Насчёт того, что сердечный демон является её лучшей частью, Альфэй бы поспорила, но что-то в этих словах здорово задело за живое. В иллюзии она вытеснила всё ту же женственность, сексуальность, раскрепощённость и очень много желаний. Альфэй-сердечный демон ни в чём себе не отказывала: ни в еде, ни в вине, ни в мужчинах. Она смеялась в полный голос и отплясывала откровенные танцы как бешеная. А ещё совершенно не боялась детей и умела с ними ладить. Была отзывчива и не проходила мимо любой несправедливости. В чём-то она даже завораживала своей искренностью и непосредственностью. Хотя ей явно не хватало концентрации и терпения.

В шестом мире иллюзорная Альфэй проторчала, пока полностью не приняла своего сердечного демона, которая истаяла, словно дым, но, кажется, была счастлива их воссоединению.

Возвращение из шестого мира прошло почти так же феерично, как в действительности. Сибилла в павильоне не оказалось, а голос наставника У созывал всех на совет Бессмертных.

Нехорошее предчувствие тисками сжало нутро.

В центре храма Бессмертных на возвышении восседала пара: богиня-мать Небес — Лянь Синьхуа и Лянь Хоу. За их спинами застыли Лянь Юйхуа и Сибилл.

Ежан предстал перед Верховными богами с достоинством, как и в прошлый раз, когда приговор всем им вынесли братья-близнецы.

Лянь Юйхуа подалась вперёд, ближе к матери.

— Стажёр Е, ты оскорбил мою дочь и богиню моего ученика и только за это заслуживаешь смерти. Но обвинения твои серьёзнее: ты напал, опоил и проклял богиню, — пророкотал Лянь Хоу, снаружи донеслись первые раскаты грома. — Ты выведал божественное имя младшей богини для причинения ей вреда.

— Это какая-то ошибка. Все мои партнёрши действительно меня хотели. Обе богини, о которых идёт речь, чётко обозначили свои желания. Я пригласил ученицу… стажёрку А к себе, но благовонья зажёг лишь для создания настроения, ничего запрещённого или опасного не использовал. Я не имею привычки принуждать богинь, — гордо высказался Ежан. — Что касается обвинения в нападении на богиню, то… Я ничего такого не делал. Богиню могла проклясть любая из её соперниц. Причём даже не моя фанатка. Мало ли воздыхательниц у наставника Сибилла?

— Что скажешь, дочь? — спросил Лянь Хоу.

— Отец, он станет причиной гибели Небес, — пробормотала Лянь Юйхуа, и по ее щекам побежали слёзы.

— Не плачь, милая, не стоит он того.

— Госпожа Юйхуа, за что вы так со мной? — распахнул глаза Ежан, изображая невинно обвинённую жертву, и протянул к богине руку.

Юйхуа замотала головой, отвернулась и зарыдала сильнее.

Лянь Хоу нахмурился и перевёл свой пугающий тёмный взгляд с проблесками зарниц на Ежана:

— Милая, он запугал тебя или шантажирует?

— Нет! — испуганно воскликнула Лянь Юйхуа. — Стажёр Е… Он совсем не плох. Я не понимаю, отчего увидела про него такое… Это не может быть правдой.

— Значит, этот презренный божок настолько тебе нравится, что ты не веришь своим видениям? Он волочится за каждой богиней, не гнушается насилия. И ты всё равно выбираешь этого?.. — Лянь Синьхуа тронула его за рукав ханьфу, и Лянь Хоу закончил речь смачным плевком под ноги.

Лянь Юйхуа закусила губу и разревелась.

— Стажёр Е, также ты обвиняешься в том, что помог неизвестным тёмным богам проникнуть на Небеса, — голос Лянь Хоу набирал обороты, как и гроза снаружи.

— Я… — Ежан замялся.

— Ага! Нечего сказать в своё оправдание⁈

С грохотом отворилась массивная дверь, и в храм Бессмертных вошли братья Лянь.

— Отец, у тебя нет никаких доказательств, подтверждающих вину этого бога. Только слова твоего обманутого богиней ученика, а он предвзят и может наговаривать на невиновного, чтобы избавиться от соперника, — заявил Лянь Тянбай.

Послышался смешок Сибилла:

— Да я согласен делить с ним свою любимую, но давайте-ка спросим её саму, хочет ли она звать в нашу общую постель этого… стажёра Е? — взгляд Сибилла всё сильнее разгорался потусторонним светом, а в словах таилась убийственная честность.

— Нет. Я люблю только Сибилла и не желаю видеть в нашей постели кого-либо ещё, тем более стажёра Е, — не дожидаясь, когда ей дадут слово, оповестила присутствующих Альфэй и, отделившись от зевак, подошла к Сибиллу, который крепко обнял её, словно боялся, что она сбежит или её украдут.

— Я лично проверил чётки стажёрки А, на них нанесено заклинание, раскалывающее сознание, — вернулся Лянь Хоу к обвинениям.

— Но ведь неизвестно, кто их проклял, — не унимался Лянь Тянбай.

— Об этом я не говорил…

— Брат сделал такой вывод, потому что обвинений стажёру Е ещё не предъявлено, — вмешался Лянь Хаотан.

— Я получу доказательства в Лабиринте кошмаров, — сощурил ставшие ещё темнее глаза с опасными зарницами внутри Лянь Хоу, а в его волосах всё быстрее проскакивали искры.

— Без веских доказательств пытки богов на Небесах запрещены, — выпятил грудь Лянь Тянбай.

— Но это не касается чужаков… Я как следует допросил проникших к нам тёмных богов. Они рассказывали занимательные истории о моих кровиночках. Ведь дело вовсе не в этом божке, так, детки? — встал со своего места-трона Лянь Хоу, от которого во все стороны зазмеились молнии.

Сибилл оттащил Альфэй подальше от разозлённого тёмного бога.

Снаружи загрохотало сильнее.

— Дети?.. Дорогой… — пролепетала Лянь Синьхуа, затравленно озираясь по сторонам.

— Тебе лучше уйти, Синьхуа, — голос Лянь Хоу потяжелел.

— Останови его, — наконец Лянь Синьхуа нашла взглядом в толпе Сибилла. — Скажи, что ошибся. Что всё это недоразумение.

— Ваши дети затеяли переворот на Небесах, боюсь, это правда, — в словах Сибилла не ощущалось и тени лжи.

Богиня вскрикнула, приложила руку ко рту и обмякла на своём троне. Юйхуа бросилась к матери, а близнецы как по команде запустили в отвлёкшегося на жену и дочь Лянь Хоу заклинания, пленяя его.