Это кто переродился? Трилогия (СИ) - Дрейк Сириус

– Терпение… Это всего лишь глупая зверушка… – бормотал я, сидя под «обстрелом». – Ее не нужно обижать, а то до Испытания мы ее не приручим…

Тут на ум пришло письмо Дарье. А ведь вчера мне так и не дали закончить его. Что ж…

– Есть немного времени, – пробормотал я, вытащив его из кармана. Половина получилась сносно, а вот остальное требовало еще немного фантазии и вдохновения.

Взяв ручку, я принялся творить, но…

– … Насчет чешуек… Их стало больше. Они красивые.

Пострадав между фразами «красивые», «блестящие» и «хорошие» я выдохся. Мало мне творческих мук, так еще Пух снова принялся носиться у меня под дверью и скрестись коготками.

Я тяжело вздохнул. Мне требовалось вдохновение, и срочно. Без него я никогда не закончу!

Тут откуда‑то раздался настолько отчаянный крик, что Рэд, дернувшись, скатился вниз. Бум! – и он отскочил от моей головы.

– Что за…? – и вскочив, я понял, что кричали снизу. И это был Крыс.

– Нет, нет, нет, только не туда‑а‑а‑а‑а! Как больно!

– Не дергайся, я только засунула! Ахахаха!

Следом крик перешел в вой, а вой в истошный визг, и от всей этой боли, отчаяния и надрыва у меня разом потеплело на душе. Всегда любил, когда мои враги умирают в муках.

Вернувшись к письму, моя рука сама заплясала по строчкам.

– …Насчет чешуек. Их с каждым днем становится все больше. Спасибо Марьяне, вернее, ее Крови. Чем больше испытаний выпадает на наши плечи, тем я быстрее обращаюсь. На правой руке уже есть когти, клыки начинают вылезать, а там и до хвоста недалеко. Возможно, очень скоро у меня даже вырастут крылья…

– Открывай рот, падла!

– Что ты… НЕТ! Это шмель, уберите шмеля!

И снова стены бара сотрясли отчаянные крики. Я же только тепло улыбнулся – на ум пришли мои славные пыточные подвалы, где иногда «доходили» особо наглые рыцари. Самый стойкий, помню, протянул там целые сутки.

Ох, как он кричал… Почти также отчаянно, как этот наглый Крыс…

– … Вскоре, ты увидишь меня прежнего, моя обожаемая Королева,  – писал и писал я под наплывом амурного вдохновения. – Надеюсь, вскоре мы увидимся вновь. Может, даже сходим куда‑нибудь? Было бы хорошо. Знаю, одну пьеску про ожившее бревно, возжелавшее золота. Почему бы не туда? Жду ответа.

Твой Д.'

В баре «Золотой котел».  

Борис пытался отрешиться от происходящего в подвале, но казалось будто там с кого‑то живьем сдирают кожу. Каждый очередной взрыв криков заставлял бармена испуганно вздрагивать.

– Ну что, сволочь? – слышался голос Жанны. – Ты еще живой? Не надумал, раскалываться?

– Сука… Мой Господин…

– Значит, нет. Василий, будьте так любезны, подайте‑ка мне вон инструмент – 9 на 16!

– Ты что задумала, ненормальная⁈ НЕТ!

– О, да‑а‑а! Благодарю, мой усатый рыцарь!

И снова стены затрепетали от криков. За все свои годы – от армии до работы в кабаке – Борис не слышал, чтобы кричали так самозабвенно. И что она там с ним делает⁈

Вне себя от волнения Борис все же осмелился заглянуть в подвал. Увиденное заставило его немедленно захлопнуть дверь и вжаться в нее спиной. Там был сущий ужас. Бармен не понимал, как в такой позе вообще возможно оставаться живым⁈

– Сука, и кого я нанял в официантки?..

Однако остальные девушки как будто не слышали этих воплей. Мирно расставляли стулья и полировали барную стойку. Близилось открытие.

– Борис, расслабьтесь, – улыбнулась ему Катя. – Жанна, свое дело знает. как никак десять лет с плеткой в руке. И кто в ее «норку» не заглядывал…

– Угу, – хихикнула Аня. – Было даже пара Инквизиторов. Только тсс… Это секрет!

Чтобы как‑то отвлечься, Борис вошел на кухню, а там сидела новенькая Ирина. Ее лицо переполняла целая гамма эмоций.

Он хотел чем‑нибудь озадачить ее, но тут ему глаза попало яйцо, которое как было так и стояло в уголке. Кто‑то даже додумался засунуть плюшевого мишку ему под «бочок». Одеялко при этом сбилось, и Борис, сам не веря, что делает, подоткнул его.

– Вот так вот… Расти большой… – пробормотал он и оглянулся, а то новенькая еще решит, будто он спятил. Но Ирины уже не было.

Вздохнув, Борис мягко улыбнулся. Он уже был немолод, а вот семью завести как‑то не довелось. Все этот бар да бар, а тут появился некто, о ком он мог заботиться. Ночами, лежа в кровати, бармен часто ловил себя на мысли: а не сломался ли обогреватель? Не нужно ему еще одеяла, а не позарился ли на него кот Василий?

Вдруг его ушей коснулся странный звук. И нет, не очередной крик, который и не затихал – шум шел из яйца. Оно даже слегка шелохнулось.

Осыпавшись мурашками, Борис прильнул ухом к скорлупе. Зажмурился, однако… Он сидел, прижавшись к яйцу одну долгую минуту, но там внутри все было по прежнему тихо.

Показалось?..

– Кхем‑кхем…

Борис так и подскочил. Это был Силантий. И он улыбался.

– Что, Борис, уже представляешь себя папашей?

– С ума сошел?.. – покраснел бармен. – Это я так‑то специально выращиваю. Для яичницы!

– Ага‑ага, слушай, я чего зашел. Где тут была бочка, которую мы с Амадеем оставили в подсобке?

Борис кивнул в подвал.

– Только тебе туда ход заказан, старина. Да и если тебе нужна твоя отработанная «философская бормотуха», то, увы – ее выпили еще вчера.

– Как⁈ Как выпили?

– А вот так. За вечер – хрясь и нету! Я божился, что это была последняя и свято обещал заказать еще. У вас же есть?

Но прежде чем Силантий успел ответить, как раздался стук во входную дверь – кажется, стучали уже давно, но за этими криками и думами, у него уже давно голова была кругом.

У дверей стояла Аня и, как могла, пыталась объяснить какому‑то пожилому мужчине, что они еще закрыты. Но тот даже не собирался уходить.

Подойдя поближе, чтобы выгнать раннюю пташку взашей, Борис встал как вкопанный. За стеклянной дверью стоял тот самый старик, который постоянно таскался за Марьяной. Звали его Аристарх. Нет, Борис был рад, что он выбрал его заведение, однако была проблема…

Кажется, этот Аристарх вообще не пил, а еще его лицо – оно было серьезнее некуда.

– Что тебе не нравится? Слово «божественная» вполне подходит к моей Дарье!

Но Рэд только фыркнул и снова закатался по горе золота. Получив еще пару золотых по голове, я таки зачеркнул слово «божественная».

– А богоподобная? Тоже же подходит!

Еще один недовольный тявк.

– Тоже мне специалист по любовным письмам! Ты вообще хоть раз видел мою Дарью⁈

Но Рэд был непреклонен. Тогда добавив в письмо еще пару эпитетов, которые мне посоветовал Силантий, я перечитал текст вслух. Как ни странно, но мой строптивый питомец больше не стал сыпать в меня золотом.

– Что, нормально?

На этот раз Рэд тявкнул утвердительно. Ну слава золоту!

Я все же хотел еще дописать в конце пару слов с «богоподобной», однако крики снизу отчего‑то оборвались. Как и амурное вдохновение. Снова послышался противный лай за дверью.

А вот внизу было как‑то подозрительно тихо и тревожно, как будто…

– Она, случаем, его не прикончила?.. – насторожился я и, сунув письмо в карман, направился вниз. Рэд тут же запрыгал за мной.

И снова в коридоре мне под ноги кинулся проклятый Пух! Мелкая собачонка, заливаясь лаем, так и норовила вцепиться мне в штанину. Подавив в себе желание пнуть его и побольней, я перепрыгнул через него и сбежал по лестнице.

В зале меня поджидали гости. Ими был Силантий, а еще Аристарх фон Риз собственной персоной. Все такой же морщинистый и хмурый, однако на этот раз его хрурость была какая‑то особенная…

– А, Обухов? Надеюсь, я вам не помешал?.. – и нянька покосился на Бориса. Тот забегал глазами.

Вдруг дверь в подвал открылась, и там появилась Жанна. Она была вся взмокшей, но зверски довольной. В руках была плетка‑семихвостка и мои пассатижи.