Семья волшебников. Том 4 (СИ) - Рудазов Александр

Мелькали и формы жизни. Бартаэлон оказался населен, да как еще плотно! Причудливейшие существа, отдаленно похожие на ящеров и насекомых. Вот пролетело что-то вроде дракона — только очень худого, с двумя парами радужных крыльев и раздвоенным хвостом.

— Коллеги, а нам надо почаще так собираться! — воскликнула Ахута Альяделли, восхищенно глядя в облако. — Маяра, дорогая, могу я чем-нибудь помочь?

— Конечно, Ахута! — обрадовалась Дантелли.

Эти двое были подругами детства, жили по соседству, учились в одном классе и вместе поступили в Клеверный Ансамбль. Правда, в разные институты: Альяделли — на Субрегуль, Дантелли — на Даксимулет. Но дружить не перестали и по сей день.

И вокруг Альяделли сейчас поднялись серебристые тени. Живущие внутри нее духи делали волшебницу в каком-то смысле одержимой, но и давали огромное могущество.

— Для духов расстояние не имеет значения, так что мы… — заговорила Альяделли, но вдруг запнулась.

Изумрудные леса прервались. Резко и грубо. Их сменила… серая пустошь.

Вернее, не совсем серая. Серые и белые нити, черные шапки и пятна пересекали и разрывали местность. Повсюду переливались крошечные огоньки, искры, вспышки. Волей Маяры Дантелли изображение отдалилось, захватило ночную сторону, и стало видно, что проплешина поистине гигантская.

— Ох ты ж кирова ты кирота! — выдохнул Альянетти, вцепившись в подлокотники. — Это что за гоблиново дерьмо?..

— Коллеги, а я всего пару лет назад разглядывал Бартаэлон в зрительную трубу, — растерянно сказал Ир Кенч. — Там такого не было.

— О да, они так быстро растут, скажите, — умиленно сказала Лахджа. — Еще вчера наш малыш агукал в кастрюльке, а сегодня уже покрыл плесенью половину планеты.

— Ну не половину, не преувеличивайте, — сказал Ганцара, приглушая музыку. — Процентов десять, может быть.

— Ничего, у них еще все впереди. Я в них верю. Пройдет еще пара лет, и будет половина, потом весь мир… а там они и на Парифат вернутся. Жду с нетерпением, а вы?

— Дегатти, угомони своего фамиллиара! — рявкнул Харабба, глядя в небо, на далекий Бартаэлон. Его рука тянулась к дужке очков, хотя он и понимал, конечно, что до другой планеты его дурной глаз не добьет… не добьет же?..

Майно мрачно смотрел на серое пятно, уродующее прекрасную планету. Его охватили дурные предчувствия. Возможно, обвинение в геноциде сменится обвинением в создании общемировой угрозы.

Ну не надо, не примазывайся. Это не ты их создал, а твоя матушка.

Значит, обвинят, что не уничтожил в зародыше, а позволил окрепнуть, разрасти сь и сбежать, никому даже не сообщив.

— Так. Эм… м-да. Мы хотели осуществить контакт, — поскребла переносицу Кайкелона. — Мы же не передумали?

Волшебники заерзали в креслах. Не все уже хотели продолжать начатое. Но идти на попятную, когда они так браво и решительно взялись за дело, да еще на судебном процессе, было как-то недостойно. Тем более, на них смотрят зрители, дальнозеркальные каналы передают ход заседания…

— Конечно, не передумали, — радостно сказал Локателли. — По-моему, все стало гораздо интереснее! Как много нового мы сегодня узнали о Бартаэлоне!

— Зачем такой пессимизм, коллеги? — укоризненно прозвенела Камелия Пакс. — Быть может, они просто заняли столько места, сколько им необходимо, а теперь живут в гармонии с природой, сберегая богатство флоры и фауны?

— Из чьих угодно других уст это прозвучало бы иронией, — сухо произнесла Кайкелона Чу.

— Ну-ну, я тоже считаю, что не нужно сходу огорчаться, — улыбнулся Локателли. — Давайте для начала с ними поговорим. Мы хотели установить контакт — вот мы его и установим. Продолжайте, мэтресс Дантелли.

— Конечно, — немного смущенно сказала волшебница. — Что мне им послать? И… куда именно?

— Ммм, дайте подумать, — погладил бороду Локателли. — Да. Отправьте им световые сигналы. В большом масштабе, чтобы было хорошо различимо. Парифатские буквы. Отправьте слово «Астрид».

— Хорошо, а потом?

— А потом подождем реакцию.

Штуковина снова заработала. Дантелли несколько раз дернула и подкрутила тут и там, и посреди серого пятна засветились шесть алых букв. Астрид при их виде аж раздулась от важности. Потому что еще ничье имя, знаете ли, не занимало полпланеты.

Ну хорошо, не половину, а всего десять процентов. Но тоже, знаете ли…

— Интересно, смотрит ли сейчас кто-нибудь на Бартаэлон? — шепнула она Веронике. — Астрономы наверняка же смотрят?

Несколько минут ничего не происходило. И очень сложно было сказать, происходит ли что-то вообще. Слишком громадное расстояние и слишком крошечные существа. Не окажись их город настолько исполинским, не расползись их цивилизация на такую немыслимую площадь, искать пришлось бы гораздо дольше.

Но спустя некоторое время что-то начало… происходить. Астридианцы по-прежнему жили гораздо быстрее людей. Для них несколько минут — как несколько дней. Они, конечно, быстро заметили эти сигналы, и у них, судя по всему, нашлись знатоки парифатского языка, потому что посреди их сверхгорода замерцали линии. Тончайшие, но вполне читаемые, тоже складывающиеся в буквы.

Астридианцы ответили: «П… РИ… ВЕТ… СТВУ… ЕМ КО… ЛОС… СОВ ПА… РИФА… ТА. МЫ… ХОТИ… М МИР…».

— Они хотят мир⁈ — подался вперед Альянетти. — Наш мир, что ли⁈

« …А», с запозданием появилась последняя буква.

— Ну вот, они хотят мира, — порадовался Локателли. — Как мило, не правда ли? Всегда приятно, когда кто-то хочет мира.

— Приятно, — кивнул Даректы. — Коллеги, я правильно все понял? Шесть лет назад они жили в террариуме. Сейчас их город занимает около десяти процентов Бартаэлона — планеты, что всего в полтора раза меньше Парифата. Нигде нет ошибки?

— Смотрите, коллеги, — произнес Хаштубал, деловито хрустя шеей. — До Бартаэлона сто миллионов вспашек. Я долечу за пару часов. Разгонюсь до полусвета, раскалюсь до десяти тысяч кипятков и врежусь в них. Планета превратится в брызги, и проблема исчезнет.

— Да вы что, с ума сошли⁈ — аж подскочил Брюден Ганцара. — Такую красивую планету!..

— Уничтожить вместо того, чтобы спасать, — хмыкнула Кайкелона Чу. — В этом весь вы, мэтр Хаштубал.

— Спешите, мэтр Хаштубал, — укоризненно сказал Локателли. — Сильно спешите.

— Поставим на голосование? — хмыкнул Хаштубал.

— Нет. Я напоминаю присутствующим, что Мистерия принципиально нейтральна. Мы только отражаем угрозы, направленные на нас или весь мир, потому что мы — его часть. А здесь пока что речь ни о чем подобном не идет.

— Ладно, вернемся к этому вопросу через несколько лет, — пожал плечами Хаштубал. — А что с Дегатти?

— А вот насчет этого мы как раз проголосуем, — кивнул Локателли. — Коллеги, теперь, когда мы благополучно установили контакт — кто за то, чтобы попросить обитателей Бартаэлона решить судьбу мэтра Дегатти?

Стали подниматься руки. Одна, две, три… восемнадцать. Пятнадцать ректоров и три президента, включая председателя Локателли.

— Кто против?

Семнадцать рук. Майно, понятное дело, не голосовал.

— Что же, большинство в два голоса, — кивнул Локателли. — Мэтресс Дантелли, передайте им, пожалуйста, то, что я продиктую.

Судя по всему, астридианцы были взбудоражены посланием с далекой планеты, потому что в этот раз ответили почти сразу же. И они явно воспользовались паузой, чтобы лучше обустроить сигнальную систему, поскольку буквы появлялись без задержек. А штуковина Дантелли отправляла и принимала послания мгновенно, невзирая на громадное расстояние.

« В НАШИХ ИСТАХ СОХРАНИЛИСЬ ПРЕДАНИЯ О ВЕЛИКОМ ПОТОПЕ», — мерцало на далеком Бартаэлоне. — «МЫ ПОМНИМ ГНЕВ И КАРУ АСТРИД. НАШИ ПРЕДКИ СОГРЕШИЛИ ПЕРЕД НЕЙ, НАЧАЛИ БРАТОУБИЙСТВЕННУЮ ВОЙНУ И БЫЛИ НАКАЗАНЫ».

— Сообщите им, что Астрид Дегатти — не божество, а маленькая девочка, — велел Локателли.

— Не надо!!! — истошно заорали сверху.

— Сообщите, сообщите.

« МЫ ЗНАЕМ», — последовал ответ. — «ДОМ КОЛОССОВ БЫЛ ИЗУЧЕН ПРЕДКАМИ. АРХИВНЫЕ ЛЕТОПИСИ ПЕРВОКОРАБЛЕЙ СЕЙЧАС ПЕРЕЧИТЫВАЮТСЯ».