Серебряный шквал (СИ) - Алферов Екатерина

— Проклятье! — выругался усач, едва увернувшись от разъярённого животного.

Но я воспользовался хаосом. Когда бык пронёсся между мной и нападавшими, я перекатился под брюхом животного и оказался с другой стороны. Теперь разбойники стояли спиной к панически дергающимся волам.

Молодой попытался обойти быка слева, но я уже атаковал — быстрый удар палкой по коленной чашечке. Парень взвыл и рухнул на одно колено. Я тут же нанёс второй удар — по запястью. Меч со звоном упал на мокрые доски.

Но усач и здоровяк не дремали. Они атаковали с двух сторон, стараясь зажать меня между собой и бортом. Топор и меч двигались в смертельном танце, не оставляя мне времени на передышку.

Я отбил удар топора палкой, почувствовав, как бамбук треснул от силы удара. Тут же пришлось пригибаться, уворачиваясь от меча усача. Клинок прошёл так близко, что срезал несколько волосков на моей макушке.

Бурый бык тем временем продолжал свои безумные метания, разнося всё на своём пути. Один из слуг торговца не успел отскочить и получил ударом рога по рёбрам. Мужчина закричал и рухнул, а бык, почуяв новую кровь, стал ещё более агрессивным.

— Эй, ты! — заорал паромщик здоровяку. — Загони пацана к волам! Гони его под копыта!

Паромщик! Я забыл про него. Выходит, он действительно был в сговоре! Пока я сражался с тремя разбойниками, четвёртый противник расчётливо строил планы за моей спиной!

Здоровяк и усач начали теснить меня именно в ту сторону, где метался раненый слуга и бесновался бык. Копыта быка были размером с мои ладони. Один удар, и от меня останется кровавое месиво, даже культивация и металлическая броня не спасёт.

Но звериные инстинкты подсказали правильное решение. Вместо того чтобы отступать от быка, я бросился к нему навстречу. В последний момент перед столкновением я упал на колени и прокатился между его ног.

Бык, не ожидавший такого манёвра, пронёсся надо мной, его копыта грохнули по доскам в волоске от моей головы. А я уже поднимался на ноги позади него — теперь между мной и разбойниками снова стояла тонна разъярённого мяса.

— Хитрая, скользкая крыса! — рявкнул усач, пытаясь обойти быка справа.

Но я не дал ему такой возможности. Прыжок в сторону, и я оказался прямо перед ним. Удар палкой по голени — усач покачнулся. Ещё один удар, в солнечное сплетение — разбойник согнулся пополам, задыхаясь.

Здоровяк попытался достать меня топором поверх спины усача, но тот как раз в этот момент выпрямился. Лезвие топора рассекло воздух в ладони от его уха.

— Идиот! — заорал усач. — Ты чуть меня не убил!

— Сам виноват! — огрызнулся здоровяк.

Их ссора дала мне драгоценную секунду. Я отбросил треснувшую палку — она всё равно была уже непригодна — и схватил меч, который выронил молодой разбойник. Сталь легла в руку как родная.

Усач попытался ударить меня своим клинком, но я отбил атаку и тут же перешёл в наступление. Мой меч описал восьмёрку в воздухе, заставив разбойника отступить к самому борту.

Здоровяк атаковал сзади, но я почувствовал движение и пригнулся. Оружие пролетело над моей головой и вонзилось в деревянный настил парома. Пока разбойник пытался его вытащить, я развернулся и ударил его рукоятью меча по затылку.

Великан покачнулся, но не упал — череп у него оказался потрясающе толстым. Зато молодой разбойник, который пытался подняться с колен и вытащить нож из-за пояса, получил от меня пяткой в висок с разворота и окончательно отключился.

Теперь моими противниками оставались только усач и Чжоу Лэй, который пока наблюдал за боем, удерживая торговца.

Но я забыл про паромщика!

Удар в спину свалил меня с ног. Я покатился по мокрым доскам, чувствуя, как между лопатками разливается тупая боль. Паромщик атаковал меня гребным шестом — не смертельно, но болезненно и неожиданно.

— Получай, щенок! — рявкнул он, замахиваясь для нового удара.

Я перекатился в сторону, и шест с грохотом ударился о доски там, где секунду назад была моя голова. Но встать толком не успел: усач уже мчался ко мне, размахивая мечом.

Пришлось отбиваться лёжа. Я перехватил меч обеими руками и отбил удар, но сила была такой, что мои руки задрожали. В лежачем положении невозможно было вложить в контратаку достаточно силы.

Паромщик снова атаковал шестом, целясь в рёбра. Я попытался откатиться, но край парома был уже рядом. Ещё немного — и я окажусь в воде!

Шест просвистел над моей головой, и я резко пригнулся. Но усач тут же попытался проткнуть меня мечом. Пришлось подставлять свой клинок, и удар пришёлся точно в гарду. Меч выбило из моих рук, он со звоном полетел за борт.

— Попался, мелкая крыса! — злорадно рассмеялся усач, занося меч для смертельного удара.

Но тут паромщик снова махнул шестом, целясь мне в голову. Я перекатился в последний момент — и гребной шест с размаху ударил усача по рукам. Разбойник взвыл от боли, его собственный меч чуть не упал.

— Кретин! — заорал он на паромщика. — Ты что делаешь⁈

— Я хотел попасть в него! — оправдался паромщик. — Ты сам подставился!

Пока они ругались, я наконец смог подняться на ноги. Но встал прямо у самого края парома, спиной к воде. Оба противника были между мной и центром плота.

— Некуда бежать, — усмехнулся усач, вытирая кровь с рассечённого шестом запястья. — Прыгай сам или мы тебя столкнём.

— Столкнём, — согласился паромщик, вновь поднимая шест.

Они пошли на меня одновременно: усач с мечом, паромщик с шестом. Я попытался увернуться влево, но усач предугадал манёвр и тоже сместился в ту сторону. Мне пришлось отшатнуться назад, к самому краю.

Доски под ногами были мокрыми от воды. Я почувствовал, как нога скользнула, равновесие пошатнулось…

Паромщик воспользовался моментом. Он ткнул шестом мне в грудь, не сильно, но достаточно, чтобы окончательно лишить равновесия.

Я рухнул в воду спиной.

Холод обдал меня целиком. Речная вода в это время года была ледяной. Она мгновенно сковала мышцы и выбила дух из лёгких. Течение подхватило меня и понесло прочь от парома.

Я барахтался в воде, пытаясь держаться на поверхности. Мокрая одежда и моя сумка с металлом тянули вниз, а холод делал движения неуклюжими. Сверху доносился смех разбойников:

— Утони, крыса! Иди на корм рыбам!

Но они недооценили меня. Я был не только человеком, во мне жила сущность тигра. А тигры, хоть и кошки, но когда им надо, то они любят и умеют плавать.

Я позволил звериной части взять контроль. Движения стали более плавными, экономными. Вместо панического барахтанья — размеренные гребки, как у хищника, который преследует добычу в воде.

Но главное, я смог успокоиться, а после направил и разогнал ци по всему телу, согревая мышцы, придавая им силу. Четвёртая звезда в даньтяне пульсировала, как второе сердце, ускоряя течение энергии по меридианам.

Я развернулся против течения и поплыл обратно к парому. Течение было сильным, но я был сильнее. Каждый гребок приближал меня к цели.

Разбойники заметили меня, только когда я уже хватался за край парома.

— Он возвращается! — заорал паромщик. — Как⁈ Какого чёрта⁈

— Добей его! — рявкнул усач, подбегая к борту с мечом. — Пока он не поднялся!

Но я уже подтягивался на руках. В последний момент, когда меч усача пронёсся над моей головой, я единым рывком выскочил из воды и приземлился я прямо на усача. Мой вес и инерция прыжка сбили его с ног, мы покатились по мокрым доскам. Меч выпал из его рук и загремел где-то в стороне.

Паромщик попытался ударить меня шестом, но я перекатился, используя тело усача как щит. Шест с хрустом попал по рёбрам разбойника, заставив того взвыть от боли.

Я вскочил на ноги, мокрый, злой, но живой. Вода текла с волос и одежды. У меня в горле клокотала ярость хищника, которого пытались убить.

— Я с вами… — прорычал я, глядя на перепуганного паромщика. — ещё не закончил.

Бурый бык в этот момент снова заревел и бросился на группу слуг. Те с криками разбегались в разные стороны, но паром был слишком тесным. Один из слуг споткнулся и упал прямо под копыта. Раздался крик боли.