Идеальная помощница для орка-мэра (СИ) - Озерова Татьяна

Это был мэр. Он вернулся. Он сейчас здесь, в нескольких шагах от меня, за тонкой перегородкой.

Его низкий голос, усталый, но всё такой же чёткий, прорвал ночную тишину. Он отдавал кому-то короткое, отрывистое распоряжение. Каждое слово прожигало меня насквозь.

Внутри поднялась буря. Меня охватило дикое, неконтролируемое желание вскочить, распахнуть дверь и увидеть его. Снова ощутить на себе его пристальный, пронизывающий взгляд.

И тут же, следом, накатил леденящий страх.

Страх быть замеченной. Страх того, что он прочитает в моих глазах всё это смятение, всю эту влажность между ног, что предательски возникла вновь от одного лишь звука его голоса.

Я затаилась в кресле, превратившись в слух, в одно большое пульсирующее напряжение.

Боролась сама с собой, парализованная этим противоречием.

И в этот самый момент, пока я сидела, не дыша, ручка двери моего кабинета повернулась.

Дверь распахнулась, и в проёме возник мэр Ярг Штоун.

Мне даже показалось, что он заполнил дверной проём собой целиком, от края до края. Пахнуло его сложным едва уловимым парфюмом и запахами дороги, пылью, угольной сажей и ветром.

Его запыленный плащ был накинут на плечи, открывая тёмную шёлковую рубашку.

Три верхних пуговицы под мощной шеей были расстегнуты, обнажая верх внушительных грудных мускулов с рельефным росчерком под впадиной ключиц. Рукава были закатаны до локтей, обнажая сильные, иссечённые прожилками предплечья.

Я, привыкшая к обычно бесстрастному выражению его сурового лица, затаилась от того, как оно было искажено сдерживаемым гневом. Высокие скулы казались резче, чем обычно, а в светло-серых глазах бушевала настоящая буря. И, похоже, она была направлена на меня.

— Тина, — его низкий голос прозвучал глухо и опасно, как отдалённый рокот грома. — Я ведь ясно давал понять, что допоздна работать нельзя.

Я вжалась в спинку кресла, инстинктивно обхватив себя руками, словно могла защититься от этого напора. Сердце отчаянно колотилось, перекрывая дыхание.

Страх, острый и холодный, сковал меня. Такого мэра я ещё не видела. Я не могла вымолвить ни слова, только смотрела на него широко раскрытыми глазами. Опустила взгляд на огромные сжатые кулаки, и мне совсем поплохело, даже губы затряслись.

В этот момент он замер. Его взгляд опустился на мои руки, охватил меня всю, съёжившуюся на стуле.

Что-то дрогнуло в его чертах. Гнев медленно отступил, сменившись чем-то иным, более сложным.

Он с силой провёл ладонью по лицу. Когда он убрал руку, выражение его лица стало другим, привычно бесстрастным, только глаза казались почерневшей грозовой тучей, метавшей молнии.

— Не хочу тебя пугать, — сказал он предельно спокойно и перевёл взгляд на мой рабочий стол. — Какая же такая экстренная необходимость тебя вынудила работать ночью?

— Я… я закончила… — мой голос прозвучал тихо и предательски дрожал, выдавая весь мой испуг. — Архив прежнего мэра. Систематизировала всё, как вы сказали. И… и подготовила отчёт.

Я потянулась к аккуратной папке на столе, и тут же застыла от его стремительного приближения.

Всего несколько быстрых шагов ко мне, и вот уже мэр совсем-совсем рядом.

К моему ужасу, он облокотился одной рукой на спинку моего стула, а вторую положил на стол, наклонившись к папке. Навис огромной горой над столом, над папкой, надо мной.

Я оказалась в ловушке, в клетке из его рук и его высокого массивного тела.

— Покажи, — его низкий густой голос прозвучал тише обычного, прямо над моим ухом.

Внутри у меня всё оборвалось, а потом бешено застучало. Внизу живота всё стянулось в тугой узел. Я даже бёдра стиснула от внезапного тягучего спазма внизу живота.

Подрагивающими пальцами я открыла папку, пытаясь сосредоточиться на содержимом, а не на его руке в сантиметрах от моего плеча.

— Вот, хронология… — я проговорила, и мой голос мне самой показался чужим. — Здесь я выявила системные несоответствия в закупочных ценах. А здесь… повторяющиеся платежи по закрытым контрактам.

Я водила пальцем по колонкам цифр, чувствуя, как его тяжёлый, изучающий взгляд скользит по бумаге, по моей руке, по моему лицу. Буквально обмирала, застывала под этим взглядом.

Уверена, что кроме цифро он видит и мой румянец на щеках, и слышит не только учащённое дыхание, но и то, как бешено пульсирует кровь в висках.

Я показывала ему схемы, графики, свои пометки, а сама была готова расплакаться от этого невыносимого, сладкого напряжения. Быть так близко к нему, чувствовать его и при этом пытаться сохранять видимость деловитости — это оказалось самой трудной работой в моей жизни.

Когда я закончила свой доклад, в кабинете повисла тишина. Я сидела, не смея пошевелиться, всё ещё чувствуя жар его близости.

Он медленно выпрямился. Его руки убрались, и пространство вокруг меня будто расширилось, наполнившись холодным воздухом.

Но мэр не ушёл. Он всё ещё возвышался надо мной.

— Хорошая работа, Тина, — произнёс он, и его голос, низкий и тёплый, прозвучал как высшая награда. — Очень хорошая. Я даже не думал, что с этим можно хоть что-то сделать.

Волна облегчения и радости от похвалы накатила на меня с такой силой, что я невольно выдохнула, сбросив с себя тонны напряжения.

Я закрыла глаза на мгновение и потянулась, инстинктивно потирая онемевшую, зажатую шею. Мышцы горели от долгой неподвижности и нервного стресса.

И в этот миг я застыла, почувствовала на своих плечах… прикосновение.

Сначала это был просто вес. Тяжёлый, тёплый, уверенный. Потом его большие руки, те самые, что могли с лёгкостью сломать что угодно, уверенно легли на мои напряжённые мышцы.

Я даже дышать перестала, не в силах осознать происходящее.

Его пальцы начали двигаться. Это было нереально. Невозможно.

Такой сильный мужчина — и такие чуткие, невероятно умелые пальцы. Они плавно, неторопливо продавливали зажатые мышцы у основания моей шеи, разминали их, заставляя отступать боль и скованность.

Глава 18. Напряжение

Движения больших сильных пальцев на моих плечах были медленными, гипнотизирующими, невыносимо приятными.

И это всё ещё был он. Мэр. Он массировал мои плечи.

Осознание этого меня просто убивало.

Его пальцы скользили по моим ключицам, разогревая кожу сквозь ткань платья, возвращались к шее и спускались к лопаткам, выписывая тайные круги, от которых по всему телу бежали мурашки.

Я сидела неподвижно, едва дыша, совершенно парализованная этим шокирующим наслаждением.

Внутри меня всё плавилось. Напряжение, которое копилось неделями достигло своего пика, сконцентрировавшись в сладком, томительном спазме в самом низу живота.

Я почувствовала, как знакомое, смущающее тепло разливается между ног, и поняла, что моё бельё снова промокло, на этот раз мгновенно и полностью.

Осознание этого, дикое и стыдное, окатило кипятком. Нет, я не могу так просто сидеть и таять, пока он, ничего не подозревая… или подозревая?.. делает мне так хорошо.

Резким, паническим движением, я вскочила. Стул с грохотом опрокинулся, этот звук ударил по ушам в ночной тишине пустой тёмной мэрии.

Я стояла, дрожа всем телом, и смотрела на него. Грудь вздымалась от прерывистого дыхания, щёки пылали.

Мэр не двинулся с места, но всё его тело напряглось.

Его штормовые глаза прожигали меня насквозь. В них не было гнева, холодности, бесстрастности. На их дне плескалось нечто тёмное, дикое, беспощадное.

— Будь я проклят, Тина, если ты не хочешь меня так же, как я тебя, — прорычал он хрипло и шагнул ко мне.

Он стремительно, неотвратимо сократил расстояние между нами, заполнив собой всё пространство.

Его ладони легли на мою талию, с непреклонностью и уничтожающей меня осторожностью вдавили меня в его рельефный торс.

Я ахнула, запрокинув голову. И в этот момент его поцелуй с неотвратимостью камнепада обрушился на мои ошеломлённо распахнутые губы.