Идеальная помощница для орка-мэра (СИ) - Озерова Татьяна

Его губы, твёрдые и умелые, обхватывали то одну мою губу, то вторую, настойчиво придавливали, убеждали поддаться его давлению. В его напоре явственно читалась невероятная, оглушающая осторожность.

Он исследовал мои губы, заставляя их раскрыться. И когда они послушно дрогнули, он вошёл глубже. Его язык коснулся моего, и всё во мне взорвалось белым огнём.

Мэр не торопился, словно вкушал меня, изучал каждую реакцию. Его язык в глубине моего рта чувствовался горячим, влажным, настойчивым, но при этом нереально нежным.

Он ласкал моё нёбо, скользил вдоль моих зубов, очерчивал мой язык и снова, снова погружался вглубь, умопомрачительно точными движениями вытягивая из меня всё сопротивление, все страхи, оставляя лишь слепое, нарастающее желание большего.

Одна его рука всё так же держала меня за талию, прижимая к его мощному торсу, а другая поднялась к моей шее, её крупные чуткие пальцы погрузились в мои волосы, нежно поглаживали кожу под волосами, заставляя меня выгибаться ему навстречу, льнуть к нему.

Я тонула в нём. Мир перестал существовать вне этого поцелуя. Сократился до нас двоих, до его губ, его языка, его рук. До стука его сердца под моей ладонью, которую я сама не знаю, когда прижала к его груди.

Всё моё тело плавилось, превращалось в жидкость, готовое расплавиться от этого невыносимого, сладкого напряжения. Я отвечала ему, уже не думая, не боясь, полностью отдавшись на волю этого шторма.

Его поцелуй стал ещё более жадным, порочным в своей откровенности. Он уже не просто исследовал, а забирал, требовал, и я отдавала, отвечая ему с той же дикой, необузданной горячностью.

Моё тело, забывшее о страхе и условностях, обезумело от его прикосновений. Я тёрлась бёдрами о его пах, отчётливо ощущая огромный каменный бугор, желая сама не понимая чего. Из моей груди вырывались тихие, прерывистые стоны, которые он тут же поглощал своими губами.

Он целовал, а руки гладили мою спину, сжимали ягодицы, поднимались к груди, лаская большими пальцами болезненно напряжённые соски сквозь так мешавшую мне ткань платья. Затем снова оказывались на спине, прижимая крепче к нему, восхитительно мощному, рельефному, желанному, и снова погружались в мои волосы.

Я глухо и протяжно застонала в его губы, прижимаясь к нему всем телом, и в этот момент он вдруг оторвался от моих губ.

Его дыхание было тяжёлым и прерывистым, горячие вздохи обжигали мою кожу. Я замерла, не в силах пошевелиться, и просто смотрела на него. На его лицо, искажённое гримасой страсти и невероятного напряжения. На его глаза, почерневшие от желания.

— Я остановился только для того, чтобы не взять тебя прямо сейчас на этом столе, — прохрипел он, и его голос был низким, хриплым, налитым таким плотским обещанием, что у меня ослабели ноги. — Ты не заслуживаешь такого.

Я окаменела, с трудом осознавая смысл его слов.

И тогда он обнял меня. Не так, как прежде — в пылу страсти, а с новой, оглушающей бережностью.

Просто держал меня в руках, позволяя мне чувствовать каждую линию его могучего тела, каждое биение его сердца. Удерживал в своих больших объятиях так, словно я была самой хрупкой драгоценностью в мире.

— Для тебя только самое лучшее, — прошептал он хрипло. — Но мы продолжим. Обязательно. В других обстоятельствах.

Прошло несколько томительных секунд, пока он боролся с собой, не давая мне пространства отойти.

Мэр медленно разжал объятия, но его взгляд не отпускал меня, изучая каждую черту. В воздухе повисло молчание, густое и тяжёлое.

Он поправил смятый ворот моего платья. Жест был удивительно медленным и бережным, и от этого мне захотелось, чтобы он снова обнял.

— Ты не пойдёшь одна среди ночи, Тина, — сказал он и взял меня за руку. — Я провожу.

Глава 19. Перемены

Мы шли по ночным, пустынным коридорам, и его большая горячая рука, уверенно и твёрдо держащая мою руку, казалась единственной точкой опоры в колеблющемся мире.

Когда мы вышли на улицу, он повёл меня к соседнему административному зданию, но я растерянно остановилась.

— Моя квартира здесь, — тихо сказала я, указывая на скромную дверь в доме напротив.

Он нахмурился, изучая неприметный вход, затем отпустил мою руку, молча кивнул и сделал широкий жест, показывая, чтобы я шла вперед.

Теперь он шёл за мной, пока я спешила скрыться в уединении моей служебной квартиры, надеясь хоть как-то прийти в себя и собраться с мятущимися мыслями.

По лестнице я почти бежала. У двери я замерла, доставая из сумки простой ключ.

— Спасибо, что проводили, — дрогнувшим голосом произнесла я.

Но мэр лишь протянул руку, вынимая ключ из моих подрагивающих пальцев. Прикосновение обожгло, заставив вздрогнуть. Он забрал ключ, повернул его в замке, толкнул дверь и вошёл внутрь.

Я осталась стоять в дверном проеме, чувствуя, как грохочет сердце. Наконец, взяла себя в руки и вошла следом за ним.

Мэр стоял в центре комнаты, медленно обводя тяжёлым взглядом крошечное пространство: тонкие стены, пропускающие уличный шум, простую казенную мебель, узкую кровать, незапирающееся окно, распахнутое в темный переулок.

Воздух застыл, наполненный лишь звуком его тяжелого, размеренного дыхания и бешеным стуком моей крови в висках.

Потом его мрачный, пристальный взгляд вернулся ко мне. Он скользнул по моему бледному, испуганному лицу, по вцепившимся в косяк дрожащим пальцам, по всей моей съежившейся фигурке, застывшей в ожидании неизвестно чего.

В его светло-серых глазах бушевало что-то яростное и необузданное.

Не знаю, что было в его взгляде, позе, но это пугало инстинктивно, на глубинном уровне.

— Ты здесь ни минуты не останешься, — произнёс он тоном, не терпящим возражений. — Собирай вещи. Прямо сейчас.

Прежде чем я успела что-то ответить, он достал магический кристалл связи. Самоцвет на его перстне вспыхнул алым.

— Коэл, я распоряжался о предоставлении мисс Грэнтем другого жилья. И доклад от тебя получил, что сделано. Запусти служебную проверку, почему она всё ещё в старой квартире.

Мэр сделал короткую паузу, его взгляд скользнул по моему побелевшему лицу.

— Немедленно организуй её переезд. До утра не ждёт. Мисс Грэнтем — мой ключевой аналитик. Есть основания считать, что её безопасность под угрозой. Нужен срочный и незаметный переезд. Используй стандартный протокол для ценных активов.

Ключевой сотрудник. Ценный актив. Слова звенели в моих ушах, не находя отклика в сознании.

— Протокол для ценных активов? — мой голос предательски дрогнул. — Но моя работа в архиве завершена. Отчёт у вас. К тому же сейчас, ночью...

Взгляд мэра тяжелел, становясь непроницаемым.

— Я вижу, что ты напугана, — его низкий глубокий голос прозвучал неожиданно мягко. — Напугана мной. Переменами. Но твой страх передо мной — иллюзия. А угроза там, за дверью — нет. Я не могу рисковать тобой. Ни секунды. Доверься мне в этом.

Мэр подошёл, и его руки легли на мои плечи. Он наклонился, и его губы легко, почти невесомо коснулись моих, заставив сердце на мгновение остановиться, а потом забиться в бешеном ритме.

— А самое главное, — тихо, но с непоколебимой уверенностью произнёс он, всё ещё держа меня в своих объятиях, — я хочу для тебя более достойных условий.

Я понимала, что он уже решил. Собрав остатки воли, я добавила тише, но настойчивее:

— Я понимаю вашу... заботу. Но позвольте мне сделать это утром. Самостоятельно. Я приду туда, куда вы скажете. Только не сейчас... не так, среди ночи.

Отступив на шаг, он удержал мой взгляд. Его светло-серые глаза внимательно изучали моё испуганное лицо.

— Собирайся, Тина, — с нажимом, но уже без прежней суровости, произнёс мэр.

Тон его голоса, этот его взгляд, холодный и властный, заставил моё тело двигаться, пока разум отказывался соображать.

Я механически взяла свою потрёпанную сумку, ту самую, с которой ушла от тёти Магды. Положила в неё свои жалкие пожитки: два новых платья, купленных на аванс, туалетные принадлежности, несколько книг по механике. Всё остальное — посуда, постельное бельё — было казённым, частью этой жизни, которая теперь рушилась в одно мгновение.