Чертов менталист (СИ) - "Тин Тиныч"

Что же, заявление от имени деда явно будет принято к рассмотрению первым, хе-хе. Пустячок, а приятно обойти кое-кого на крутом повороте.

Про воздействие на Глафиру и Емельяна отец благоразумно упоминать не стал, тем более я их действительно не трогал. Емельян вообще рос неплохим пацаном и на мир смотрел широко распахнутыми глазами. Ну а про его мать я уже говорил и повторю еще раз: при прочем стечении обстоятельств мы даже могли бы дружить. Умная и амбициозная женщина, не желающая ходить по чужим мозолям и наживать тем самым себе и своему сыну лишних врагов. Не знаю, правда, что она нашла в моем отце, но тут уже дело вкуса.

Подумав с полминуты, я достал собственный дальфон и тоже написал заявление о том, что отец воспротивился моего выходу из его рода и в тщетной попытке вернуть материнский капитал пытается оклеветать меня и родственников своей покойной жены. Больше бюрократии для бога бюрократии!

И да, я опять же успел отправить бумагу вперед отца. Ха, знай наших!

После этого я отправился к себе в комнату и переоделся в свежекупленную домашнюю одежду. Еще бы очочки на нос нацепить, и буду стопроцентно похож на мальчика-ботаника.

Почему не официальный костюм с галстуком и прочим? Да потому что мы с дедом будем работать на контрасте. Он — старый заслуженный человек, который готов костьми лечь, но отстоять своего внука у ненавидимого зятя-некроманта. Ну а я — тот самый внук, который всего боится и вообще зашуган папашей выше крыши. Простой парень, загнанный в угол жизненными обстоятельствами, чье единственное желание — доказать миру, что он не преступник и имеет полное право жить так, как захочет сам, без учета мнения одиозного родителя.

Семеныч дальние заплывы устраивать не стал, вернулся ко мне уже через двадцать минут, гладко выбритый и ощутимо посвежевший, с парикмахерскими ножницами в руках и полотенцем.

Стрижка много времени не заняла. Подумав, я решил не изображать на голове деда короткую прическу. Вместо этого оставил ему благородные аристократические локоны, спускающиеся чуть ниже ушей. Да: волосы Игоря Семеновича, избавившись от жира и грязи, принялись виться, и я мысленно выдохнул с облегчением. Стричь человека с полностью прямыми волосами было бы куда сложнее, да и ошибки тут же бросались бы в глаза. Я ведь не цирюльник, а так, по верхам нахватался еще в прошлой жизни.

— А у тебя легкая рука, чертяка, — одобрил дедуля, посмотревшись на себя в зеркало. — Я таким красавцем последний раз лет двадцать назад выглядел! Если совсем нуждой прижмет, всегда сможешь верную копеечку иметь, народ постригая.

— Не-не, никаких постригов. Не хочу конкуренции со служителями Всесоздателя! — всплеснул я руками в притворном ужасе.

— Язык у тебя что надо, Валерьян, побреешь без станка, — хохотнул Семеныч. — Ладно, пошел я одеваться.

Я еще минут на десять оказался предоставлен сам себе. С помощью Филина проверил, как там Василькова. Оказалось, что в полном порядке: нашла ягодную поляну и сейчас успешно ее объедает, ползая на коленях в поисках самых спелых земляничин. Значит, еще долго не проголодается.

А вот в отцовской машине меж тем разворачивалась самая настоящая драма.

— Нет, я не буду выходить из рода! — кричала Ираида. — Я — урожденная княжна Изюмова, я не хочу быть какой-то там графиней Птолемеевой!

— Делай, как я тебе говорю, идиотка, — в своей форменной манере давил на нее папаша. — Иначе мы потеряем средства твоей матери безвозвратно!

— А ты что, новые не заработаешь? Ты же личный советник Императора! — изумилась сестрица и подчеркнуто наивно взмахнула ресницами.

В ответ Николай Алексеевич лишь изобразил чело-длань. Как я и предполагал чуть ранее, его любимая дочурка собственные интересы блюла свято, и даже ради родителя поступаться ими не желала. И я мог ее понять. Лишиться столь желанного княжеского титула, чтобы получить некие мифические деньги и активы с тем, чтобы сразу же передать их обратно отцу, оставшись при этом на всю жизнь графиней — и в чем здесь, спрашивается, ее выгода? Двойная потеря с обеих сторон.

Ираида, кстати, вообще была девицей себе на уме, и о том, что не стоит все яйца складывать в одну корзину, либо догадалась сама, либо у кого-то подслушала эту сентенцию. Иначе с чего бы ей вдруг было строить глазки деловым партнерам отца, которые старше её в два-три раза? Когда первый раз это случайно увидел, думал, стошнит, но нет, пронесло… Тут же вспомнил несчастного себя: декана, в сотый раз пытавшегося объяснить юным прелестницам, почему лучше поискать иной предмет для применения их женских чар, ну и попутно посочувствовал мужикам.

— Как я тебе? — показался из коридора Игорь Семенович.

— Ты поистине великолепен! — ничуть не покривив душой, отозвался я.

Шитый золотом темно-коричневый пиджак сидел на нем как влитой. Цветастый шелковый платок, заменяющий галстук, прямо-таки орал в голос о своей запредельной цене и выгодным акцентом подчеркивал общее единство ансамбля. Вместо замызганных шлепанцев дед влез в коричневые же кожаные ботинки. Подозреваю, что специально ради такого дела еще и ногти на ногах подстриг.

— Одно время я в него уже не помещался, — чуть смущенно поведал дедуля. — Пуговицы на животе не застегивались. А теперь вот видишь: опять похудел и влез.

— Вот в таком весе и оставайся, — посоветовал я ему. — Птолемеевы возвращаются, и к тебе будет в ближайшее время приковано не меньше внимания, чем ко мне. Так что морально готовься.

— Отвык я от всего этого дерьма, — выдохнул Семеныч.

— Это значит, что мне надо свалить от тебя?

— Я тебе свалю, чертяка! — замахнулся на меня дед. — Сиди уж, где бросили.

Три заявления по одному адресу сработали подобно пачке дрожжей, брошенных в слив унитаза. Рвануло за милую душу. Представители особого отдела прибыли уже через полтора часа, почуяв свежую кровь.

— Так, сначала они твоего отца опросят, — прокомментировал Игорь Семенович, глядя из-за портьеры, — потому что он прямо у ворот торчит. Затем коротко пообщаются со мной. После этого затребуют подкрепление.

— А зачем? — удивился я.

— Затем, что сейчас к нам приехала группа быстрого реагирования, чтобы убедиться, что никто здесь пока друг друга убивать не торопится. Их задача получить первое представление о происходящем и определить, какие именно специалисты более тонкого профиля потребуются для дальнейших разбирательств. Самое интересное начнется не раньше трех-четырех часов, помяни мое слово.

— Как же все долго, — закатил я глаза.

— Это десятилетиями отработанный механизм! — поднял вверх палец Семеныч. — Так что не нам его осуждать. И вообще мне пора. Пойду, что ли, поздороваюсь с гостями.

Я лишь усмехнулся в ответ. Дедуля явственно хотел повыпендриваться перед Изюмовыми, представ пред ними во всей красе. Что же, всецело понимаю и не могу осуждать.

Чтобы даже случайно не подвести Игоря Семеновича под монастырь, я заслал на место встречи Филина в стелс-режиме. На сей раз он ничем не фонил, а скромно работал в качестве то ли диктофона, то ли передатчика, поскольку было бы глупо недооценивать противника. Кто его знает, вдруг в особом отделе по контролю за использованием магических способностей и впрямь умелые менталисты сидят? Не-не, нафиг. Мы тут все открытые душой и готовые в любой момент подтвердить наши чистые устремления, вот на том стоим и стоять будем.

Предварительная беседа и впрямь много времени не заняла. Дед ожидаемо произвел фурор, дождавшись отпавшей у зятя челюсти, перебросился парой слов с прибывшими чиновниками, после чего неспешно удалился обратно. Пока все шло по предсказанному им сценарию.

Специалистов тонкого профиля, как окрестил их Семеныч, ждать пришлось почти два часа. Видимо, к нашей маленькой семейной разборке в Императорской канцелярии отнеслись более чем серьезно, поскольку помимо собственно проверяльщиков на запрещенные воздействия в качестве приглашенного специалиста прибыл еще и барон Виктор Андреевич Усольцев.