– Тебя это не должно касаться, могила. Добрый доктор сделал свое дело и больше не нужен. Только рыпнись и…
Грохнувший выстрел заставил меня залечь. Марьяна тоже присела, а вот Могилевич не успел даже дернуться – башку его разнесли одним точным попаданием. Рухнув на стол, он обмяк. За его спиной в окне дымилось аккуратное круглое отверстие.
– … будет херо… Зараза! Эй, ты все еще там? – говорили в трубке, что моталась на проводе. – Могила! Ох, кажется, кое‑кто перенервничал… Эй, вы, в кабинете, есть там еще кто?
В ответ из коридора раздался одинокий вскрик. Затем кто‑то затопал. Через секунду послышались звуки борьбы.
– Возьмите трубку! Есть кто дома⁈
Потянувшись к трубке, я приложил ее к уху. Марьяна же попыталась меня остановить, но я покачал головой.
– Слушаю…
– Не знаю, кто ты, парень, но очень зря ты сегодня пришел на осмотр к доброму доктору Могиле!
– Ничего страшного, – ухмыльнулся я. – Осмотр дал мне больше, чем я рассчитывал.
На том конце «провода» расхохотались. А в коридоре снова слышались голоса. Кто‑то рычал, выл и звал на помощь.
– Ах вот как! Интересно! Ты же из Инквизиции⁈ Ну, наслаждайтесь, мессир! Увы, если вы что‑то и вынюхаете, то эта информация так и останется в кабинете у доброго доктора Могилы! Ведь всем, повторяю, ВСЕМ вам им уготована одна общая БРАТСКАЯ могила…
Следом в дверь кто‑то деликатно постучался. Марьяна же безмолвно выругалась, а с той стороны послышался голос:
– Доктор Могилевич? У вас все хорошо? Кажется, я слышала будто‑то кто‑то…
И ее слова заглушил дикий крик – будто кого‑то живьем потрошили. Мы же слышали голос из трубки:
– … И ни вам, ни Пациенту № 1, ни суке Кировой не покинуть кабинета доброго доктора! До скорой встречи в аду, смертники!
И трубку бросили. Дверь же сотряслась от удара, да такого мощного, что она сорвалась с петель и рухнула в кабинет. Мы с Марьяной, стараясь держаться подальше от окна, встали на ноги.
На пороге стояла медсестра. Средних лет женщина, и она бы вполне могла казаться нормальной, если бы не три «но»: окровавленный топор в ее руках, глаза, сверкающие как два изумруда и зубастая улыбка до ушей.
Глаза у нее были МОИ.
– Ага… Доктора, похоже, уже выписали, – цокнула она языком, поглядев на Могилевича остывающего в луже крови. Затем ее змеиные глаза обратились к нам с Марьяной. – Что ж, ваш черед, больные!
Золотые серьги на ее ушах вспыхнули, а затем зубы во рту и когти на руках начали расти.
– Жалуетесь вы на что‑нибудь, или нет, – хихикнула она, подняв топор. – Долго на приеме вы не заде…
Устав от их болтовни, я кинулся под ее топор. Удар, и ящерица с воем покатилась в коридор. Топор остался у меня.
– Держись за мной! – кивнул я Марьяне и выскочил следом.
Стерев кровь с носа, ящерица поднялась на ноги. На руках у нее шелушились чешуйки, а вот туфли лопались от когтей, что рвались ускоренными темпами.
– Зря ты это сделал, парень, – зарычала она, сверкнув заостренным языком. – Я‑то хотела по доброму… Но вы, больные, горазды только хамить…
И она, ощерившись, зашипела. В ответ во всем коридоре раскрылись двери, и к нам вышли больные, доктора, медсестры и медбратья. Все были когтисты, зубасты, а кое у кого даже чешуйчатый хвост торчал из‑под юбок.
Все оскалились в нашу сторону и пошли на нас всей толпой.
– Ваня… – пискнула Марьяна, вцепившись мне в руку, откуда тоже росли когти. А еще зубы – ох, это была приятная боль. – Бежим!
Но я только покачал головой и улыбнулся. Все эти людо‑ящерицы… Они были так прекрасны.
– Ваааа…
Но сзади тоже раскрылись двери. Мы оглянулись.
К нам высыпала еще одна толпа. Все были лысы и одеты в черное. Это были Инквизиторы.
Глава 5
Как не озвереть от жизни такой⁈
В палате Пациента № 1.
Сознание угасало, но Дарья держалась. Ей не хотелось умирать так просто – потеряв силы, из‑за выволочки этой дуре Кировой. Она боролась.
У нее перед глазами плавали образы из детства, какие‑то обрывки воспоминаний – а за сотню лет жизни их накопилось изрядно. Больше всего было картин молодости: дворец, где прошло ее детство, а затем и того недолгого времени, что она прожила в Башне. С Ним. И, как ни крути, но эти моменты были самыми интересными и – чего уж таить? – счастливыми в ее жизни.
Да, Он часто был груб. Да, постоянно думал о своем золоте. Да, и человеческого в нем было маловато, однако…
С Ним не было скучно. Никогда. Он был смел, страстен, имел чувство юмора – пусть и весьма черное – а сердце у Него было больше всех мужчин, с которыми ее сводила жизнь. А еще Он был Им. Тот, чье настоящее имя до сих пор люди боятся произнести даже у себя в мыслях.
За все за это, она и любила Его. И Он любил ее – до безумия. Разве еще нужно что‑либо объяснять?
Да за век воспоминания потускнели, но то, чего ей было не забыть никогда – это его Взгляд, что всегда пробивал ее до мурашек. Тот самый, что манил ее и заставлял чувствовать себя просто куклой в Его когтях.
Это и было самое прекрасное в нем – Взгляд. Он был даже прекраснее крыльев и чешуи, что была красной как кровь.
И вот Его глаза и вывели ее из небытия – она видела их перед собой. Большие, зеленые с вытянутыми зрачками. Светящиеся. Они смотрели на нее с любовью, а его рука мягко гладили ее по ладони.
– Ты пришел?.. – выдохнула Дарья, пытаясь сфокусировать зрение на лице. – Я так ждала…
Там появилась улыбка, глаза начали тухнуть. Скоро они стали вполне обычными, человеческими. А ее избранник оказался…
– Давай быстрее, чего ты на нее пялишься⁈ – раздался грубый голос, и фигура отстранилась. Зазвенело стекло. – У тебя есть пять минут. Не успеешь сделать все, вылетишь отсюда взашей…
– Иду‑иду… Зануда!
– Я все слышал.
Раздалось посвистывание, и Дарья заморгала. Наконец зрение подчинилось, и она увидела перед собой девушку в белом халатике. У нее в руках был шприц, который она наполняла каким‑то лекарством.
На губах лежала довольная улыбка. А вот между губ… Были клыки.
– Кто?.. – проговорила Дарья, еле ворочая языком. – Кто вы?..
– Тот, кто поможет вам справиться с болью, – ответила медсестра, щелкнув по шприцу пальцем. – Расслабьтесь.
И очаровательно улыбаясь, она подошла к Дарье вплотную. Инквизитор за ее спиной нахмурился и сделал движение, словно пытаясь остановить медсестру, но тут у него на поясе заговорила рация:
– Замечен противник! Общий сбор на седьмом этаже.
Он еще раз с подозрением взглянул на медсестру и, выругавшись, рванул на выход. Хлопнула дверь.
Проводив его взглядом, медсестра наклонившись над Дарьей и шепнула ей на ухо:
– Я помогу вам уснуть. Навечно…
И взяв Королеву за руку – за ту самую, в которой та судорожно сжимала монету – быстро вогнала иглу ей в вену.
Миг, и все лекарство оказалось в ней.
Дарья хотела оттолкнуть медсестру, испепелить, разорвать на куски, выпотрошить и рассеять по ветру, но осознала, что пуста – в ней не было ни частички энергии. Все ушло в проклятую Кирову.
А еще она столкнулась с глазами медсестры. И в ужасе обмякла.
Это был Его взгляд.
* * *
У меня был выбор. Бить сначала ящеров, а потом переключиться на Инквизиторов. Или же сначала вломить Инквизиторов, а потом «закусить» ящерами.
Одних было под сотню, других человек двадцать. И те и другие опасны, но каждые по‑своему. Тех и других убивать себе дороже, и тоже по разным причинам.
Выбрал я третье. Высота потолка позволяла.
– Держись за меня, – глянул я на Марьяну самым убедительным взглядом, на какой был способен. – Живо!
Она вцепилась в меня мертвой хваткой, а тем временем ящеры уже сорвались в атаку. Инквизиторы, рыча рванули на них.
