Наагатинские и Салейские хроники (СИ) - Гичко Екатерина

– А как истоскуюсь я? – Шаш поверить не мог, что его отец, настоящий наагатинский мужчина, мог предложить пройти ему через подобное. Сам он жену надолго оставлять не хочет, а ему предлагает оставить возлюбленную, которая пока никак с ним не связана и свободна в своём выборе.

– Ты мужчина, – с достоинством пророкотал Дейш. – Поможешь девочке справиться со страхом.

– Я наг! – у Шаша появилось стойкое ощущение, что отец забыл об этом.

– Отчасти, – напомнил ему отец.

– Я так не смогу.

– Тогда чего голову дуришь? – тон отца сразу посуровел. – Осядешь в городе на пару месяцев. Только лекаря с собой оставь, а то вдруг наагашехская натура опять наружу полезет. Поухаживаешь нормально, хвостом покрутишь, покрасуешься… Привыкнет. Постоянно бояться не получиться. Когда рядом одни змеиные хвосты, приходится привыкать.

– Знаешь, папа, – Шаш прищурился, – а вы с Лаодонией чем-то похожи.

– Значит, мы поладим, – оскалился Дейш.

***

Терпеть до утра Шашеолошу не смог и пошёл объясняться с принцессой под окна её спальни. Лезть по стенам не стал, ноги всё ещё дрожали. Сперва бросал камешки, потом свистел, в конце концов откровенно звал, наплевав на возмущённые его наглостью лица часовых. Стёкла наконец дзинькнули, и мужчина рассмотрел высунувшуюся Мьериду.

– Чего тебе, окаянный? – почти ласково и даже с сочувствием просила она.

– Госпожа, позовите её высочество, – Шаш молитвенно сложил руки перед грудью. – Не могу ждать утра, сейчас хочу объясниться. Я право не займу много времени.

– Не займёт он, – насмешливо фыркнула няня. – До утра ворковать будете на потеху всему дворцу.

– Клянусь, пять… пятнадцать минут, и я больше не буду нарушать сон её высочества. Госпожа, будьте милостивы, я не смогу спать всю ночь, если не объяснюсь.

– Что ж, значит, будете маяться бессонницей. Нет, её высочества.

– Как нет? – поразился Шаш. – А где она?

Первой мыслью было, что императрица отослала дочь домой. Потом подумал, что по приказу брата Лаодонию могли переселить в другие покои. Третьей пришла ревнивая мыслишка, которую Шаш поспешил со стыдом изгнать: а вдруг обиженная Лаодония ушла на тайное свидание с Унером? Нет, скромная и любознательная Лаодония не могла уйти с таким скучным типом!

– А вам зачем знать? – видимо, нянечка мстила за истерзанные нервы воспитанницы. – Нет её, так что идите и попытайтесь уснуть.

И решительно захлопнула окно, оставив нага переживать довольно мучительное сомнение.

***

Ашшидаш неохотно шёл по одному из коридоров башни Кривого Мизинца и растягивал путь как мог, так не хотел встречаться с Аркшашем. Тот явно им недоволен, потому что после собрания глав Давридании был показательно вежливым. Но как ему ещё надо было реагировать на выпад этого пса блохастого? Да, брат говорил, что если эмоции хлещут, то лучше замереть и притвориться глыбой ледяной. Так хоть за взрослого сойдёт, а то эмоции у него, видишь ли, детские, ребяческие! Ашшидаш фыркнул. Да если бы он притворился ледышкой, то за тупого бы сошёл!

Странный шорох заставил его остановиться и прислушаться. Шорох превратился вполне отчётливый торопливый топоток. Холодок страха прошёлся по спине, разом вспомнились байки про призраков, обитавших в башне, и забылось, что «призраками» чаще всего он с братом выступает. В конце коридора смутно забелела светлая фигура, и Ашшидаш, сдавленно ахнув от ужаса, припустил к комнате, где его ждали братья. Отчётливый дробный стук, какой бывал, когда по стенам стучишь деревяшкой, заставил его заголосить:

– Аркшаш! Брат! Помоги! Тут призрак!!!

– Какой к Тёмным призрак?! – тут же отозвался брат и через несколько секунд появился в коридоре.

Ему, в отличие от Ашшидаша, разум не затмевали детские страхи, и советник вперил подозрительный взгляд в приближающуюся фигуру, решив, что в башню пробрался какой-то смекалистый соглядатай. Но тут бегущий ступил в полосу факельного света, и Аркшаш с удивлением узнал Лаодонию. Малость злую и заплаканную Лаодонию, прибежавшую в одной ночной рубашке и прихватившую с собой зачем-то гладкую палку.

– Сестра, что случилось? – оторопело спросил он.

Она остановилась и вперила в них злой отчаянный взгляд, а затем горько разрыдалась.

– Это всё вы виноваты… из-за вас…

– Брат, я ничего не делал! – тут же отмахнулся перепуганный Ашшидаш.

– Чего у вас тут? – в коридор выглянул изумительно похожий на своего близнеца Ссейшес. – Лаа, милая, что с тобой? Даш опять тебя напугал?

– Да я не причём! – почти в отчаянии пытался уверить Ашшидаш.

– Из-за вас я боюсь и не могу… не могу быть… – она горько, надрывно всхлипнула, – с Шашем… а-а-а-а-а…

Рот Аркшаша приоткрылся от изумления. Ашшидаш и Ссейшес топтались, не понимая, что делать.

– Он не хочет меня пугать, поэтому оставляет, а я хочу-у-у-у-у быть с ним… у-у-у-у-у… – слёзы градом лились по прелестному лицу Лаодонии.

– Лаа, милая, – ласково начал Аркшаш, – с чего ты решила, что он тебя… решил оставить?

– Он сам сказал, – девушка прерывисто вздохнула. – А я хочу с ним быть. Я даже его хвост хочу обнять, но меня мутит, ы-ы-ы-ы… Почему я должна бояться? Я не хочу бояться! – Лаодония весь день пребывала в растрёпанных чувствах, и настроение у неё теперь скакало при малейшем шевелении воздуха. И вот сейчас она продолжала плакать, но глаза зло сощурились. – Я хочу змею! Я хочу длинную, толстую, страшную змею! Я буду гладить её каждый день и перестану бояться!

– Может, найти ей какую-нибудь старую и беззубую? – шёпотом предложил Ссейшес.

– Вот ты и сойдёшь за старую и беззубую! – зло отозвался Аркшаш.

– А я-то тут причём? – обиделся Ссейшес, и советник, присмотревшись к нему, выругался:

– Почему у вас родинки опять на одном месте?!

Решительно шмыгнув, Лаодония перевела прищуренный взгляд на встревожившегося Ашшидаша, из-за ночной шутки которого она и начала бояться змей, и покрепче сжала палку.

– Оборачивайся, – потребовала она.

– Зачем? – брат поспешил спрятаться за спиной Аркшаша.

– Буду сражаться со своими страхами, – сестра хищно улыбнулась и поднял палку в замах.

– Стой-стой-стой, Лаа! – Аркшаш поспешил выступить миротворцем. – Пусть он тебе и старший брат, но по разуму ты куда старше. Он же ещё ребёнок!

– А я тоже ребёнок! – вскрикнула Лаодония. – Сейчас я тот самый шестилетний ребёнок, который хочет оставить свой страх. Что мне ещё делать? Что?

Она вновь заплакала, и Аркшаш почувствовал, как мучительно тянет сердце.

– Так, – развернувшись, он тяжело посмотрел на Ашшидаша и Ссейшеса, – вы как-то хотели поиграть в догонялки? Вот ваш шанс.

***

Принцесса не хотела больше с ним общаться.

Шаш с тоской понял, что его, казалось бы, правильное решение и попытка поговорить, объяснить, что их могло ждать, обернулось для него громадным поражением. Лаодония больше не выходила гулять в сад, для Шашеолошу её никогда не было в покоях. Причём её, похоже, там действительно не было. Шаш несколько раз проникал к ней в спальню, но девушки там не нашёл. Он бы подумал, что она уехала, но её запах витал по коридорам, нянечка Мьерида составляла компанию императрице во время завтрака, а советник Аркшаш имел с ним весьма неприятную беседу, которая сводилась к тому, чтобы Шаш больше даже не думал обижать его сестру и вёл себя с ней как можно обходительнее. Вряд ли бы советник взял на себя труд тратить слова, если бы Лаодонии не было во дворце.

Но, увы, Шаш поймать её не мог.

Это означало только одно: Лаодония пряталась в башне Кривого Мизинца, которая до сих пор оставалась для Шаша неразгаданной загадкой. Он даже рискнул попробовать проникнуть туда через подземелья, как уже делал однажды, но не смог выбраться из коридора.

Взвинченный и взбешённый, Шаш сунулся сам к советнику, но тот лишь показательно удивлённо округлил глаза и соврал, что ничего не знает. Конечно же знает! Шаш не постеснялся обратиться с просьбой и к императрице, но та только тонко улыбнулась и заявила, что запретила себе лезть в любовные дела дочери.