Прошла неделя, совет глав Давридании закончился, отгремел роскошный бал, на котором Лаодония тоже не появилась, хоть Шаш отчаянно ждал и надеялся. И вот наступил день отъезда наагатинского посольства. Сам Шаш уезжать из столицы не собирался, но задерживаться во дворце не мог: вряд ли советник Аркшаш захочет терпеть и дальше присутствие наагатинского соглядатая под боком.
Император церемонно прощался с отцом, пока Шаш мрачно осматривал дворцовые окна в надежде, что хотя бы сейчас в них мелькнёт обиженное личико принцессы. Потому он не сразу обратил внимание на шум немного в стороне, ближе к дворцовым стенам. Обернулся, уже когда вокруг поднялся удивлённый гомон, и застыл в изумлении.
Среди кустов в простом светлом платье стояла взбешённая Лаодония. Её злой взгляд был направлен прямо на него. Казалось, она вот-вот бросится к нему, но… Осмотревшись и глотнув, она оставалась на месте, явно неспособная пересилить страх. Ужасно бледная, дрожащая, испуганная и раздражённая. Боги, как Шашу захотелось прижать этого капризного котёнка к груди, спрятать и успокоить. Восемь дней он её не видел, восемь дней! Ужасное и тяжёлое время.
– Вы… подлец, – наконец выдохнула она ему. – Собрались уезжать?
Император и советник Аркшаш уставились на неё в ужасе. Это ведь были неприватные проводы. При прощании с наагашейдом присутствовали другие советники, придворные и даже кое-кто из гостей. Наагашейд же воззрился на девушку с предвкушающей улыбкой, явно ожидая сцену.
– Моя дорогая… – начал было Шаш, но в этот момент Лаодония стиснула кулачки, зажмурилась и бросилась к нему мимо застывших нагов.
Ошеломлённо охнув, Шаш только и смог поймать её в объятия.
– Ненавижу! – принцесса очень удачно пихнула его коленом в паховые пластины.
Не больно, но весьма отвлекающе. Шаш покачнулся, заваливаясь спиной прямо на паланкин. В последний момент Ссадаши успел галантно приподнять полог, и наагасах вместе со своей ношей завалился внутрь.
– Сестра! – император в сопровождении советника Аркшаша поспешил к паланкину.
– Я не вылезу! – Лаодония сверкнула на них глазами из глубины носилок и притиснула дрожащими, просто ходуном ходящими руками чёрный хвост к груди. – Если вы, трус, решили сбежать, – она через плечо зыркнула на Шаша, – то я буду смелой за нас обоих! Видите! Я могу, могу!!! Бороться со страхом, а вы… – её голос дрогнул.
Всё же выдержка девушки оказалась не бесконечной. Шаш поспешил отдёрнуть хвост и привлёк принцессу на грудь, позволяя ей спрятать горящее личико у него в шее. Оскалился на императора и советника и крепко-крепко обнял Лаодонию.
– Милая моя, – горячо зашептал он, оглаживая дрожащую спину, – я не собирался уезжать. И если бы ты позволила мне себя увидеть, я бы всё объяснил.
– Ты мне врёшь, – всхлипнула девушка.
– Я не мог оставаться во дворце, твой брат меня не очень любит, но я снял домик в городе и собирался приезжать к тебе, пока ты не согласишься вновь видеться со мной. Боги, да я искал тебя по всему дворцу! Уже хотел разобрать эту проклятую башню по камешкам! Милая моя, какая ты холодная. Замёрзла? Испугалась? Боги, тут же столько хвостов… Моя смелая кошечка. Вот, поднимись чуть выше, чтобы не касаться хвоста…
– Я хочу его касаться, – всхлипнула Лаодония, но послушно поднялась выше.
– Конечно, но давай позже. Всё-всё-всё, я никуда не уезжаю. Хочешь, заберу тебя с собой в тот домик?
Лаодония завозила по его шее мокрым носом, соглашаясь.
– Украду тебя, – пообещал Шаш. – Вот прямо сейчас украду!
– Кради, – дрожащий голос всё ещё звучал капризно и обиженно.
– А хвосты… Мы будем привыкать к ним не так быстро. Боги, какая ты у меня смелая! Сердце моё огненное…
Во дворе царила оглушающая тишина. Придворные и советники смотрели со страхом и непониманием: мало кто знал принцессу. Лица нагов больше отражали заинтригованность, один Ссадаши пакостно улыбался и охранял вход в паланкин.
Дейш позволил себе самодовольную улыбку и обратился к раздосадованному императору:
– Как жаль, но, видимо, наш отъезд немного откладывается. Думаю, нам есть что обсудить.
И советник, и император как один скривились.
Конец
Конец
