Заслуженная пышка для генерала дракона (СИ) - Юраш Кристина

Первый круг мы преодолели без происшествий, хотя внутри всё дрожало, как натянутая струна. Мы застыли в реверансе, последними среди участниц. Сердце всё ещё колотилось, как будто кто-то бил молотом по наковальне, а я сплёвывала прилетевшие в лицо блёстки, пытаясь найти глазами Эспону.

Мадам Пим, хозяйка пансиона «Прекрасные розы», расстаралась на славу. Эспона, её гордость и визитная карточка, была одета, как настоящая принцесса. Сверкающая золотая корона, браслеты на руках, ожерелье — она была похожа на драгоценный камень, готовый занять своё место на троне королевства. Хоть сейчас — принцу в жёны.

Лорд Басили давал оценку и описание каждой участнице, иногда останавливаясь, чтобы что-то рассмотреть получше. Его голос звучал, как холодный ветер, пронизывающий до костей.

— Неярко выражена талия… Узковатые бёдра… — его слова звучали, как приговор, и каждая участница, услышав их, напрягалась, как струна, готовая порваться.

Я чувствовала — скоро дойдут и до нас. И как пройдутся! Сразу видно, что главный судья уже подустал, от чего пребывает не в духе! Так и сыплет «очярами» направо и налево.

Наша соседка только что забрала своего «хорька», и мы уже заранее приготовились. Я видела, как лицо девушки исказилось от страха и отчаяния, а лорд Басили направился к нам.

Лорд Басили подошел к нам, глядя на Спарту с холодной пристальностью. Они были почти одного роста, но Спарта стояла ровно, как солдат перед инспекцией. Её терпение было безгранично, а улыбка — ровной и спокойной.

— Красивые глаза… Длинные ноги… Узкая талия… Высоковатый рост… Изящные кисти рук… Прямые, очень красивые ноги… Маленькая ступня… — его голос звучал, как приговор, но в то же время я чувствовала, как внутри меня разгорается огонь гордости за Спарту.

Я чувствовала, как от волнения пытаюсь проглотить своё сердце обратно.

Он вернулся к Эспоне, взмахнул рукой, и она побежала вместе с мадам Пим, делая круг по рингу.

Когда она вернулась на место, лорд Басили произнёс:

— Теперь — вы! — произнёс лорд, глядя на нас со Спартой.

«Чёрт! Выбирает! Между Спартой и Эспоной! Не может определиться!» — пронеслось у меня в голове, и я сорвалась с места вслед за Спартой. Блёстки летели мне в лицо, одна даже попала в глаз, но я не останавливалась. Опять блёстки летели мне в лицо. Одна даже попала в глаз. И тут — я увидела одним глазом… …как в последний момент, когда мы пробегали близко к участницам… …мадам Пим подставила подножку Спарте!

Глава 35

«Чёрт! Мы упадём!»

Это была последняя мысль, прежде чем Спарта — с грацией феи, с лёгкостью ветра, с дерзостью богини — просто перелетела через ногу мадам Пим. Не споткнулась. Не упала. Перелетела. Как будто у нее были крылья. А они были. Из чулок и блёсток. Но это не уменьшает величия ее блестящего прыжка.

Я ослабила ринговку, чтобы дать ей пространство для манёвра.

Это был прыжок! Нет — полёт! Она словно на мгновенье зависла в воздухе — как гимнастка на трапеции, как балерина в гран-па, как ангел перед падением. Выгнулась, словно всю жизнь только и делала, что прыгала через ноги нечестных конкуренток. Грациозно раскинула руки, словно танцует балет. И красиво, мягко, гордо приземлилась на дорожку, и мгновенно застыла в реверансе. Как будто ничего не произошло. Как будто это часть плана. И мы репетировали это последние два года! Не девочка, а чудо!

Нога мадам Пим тут же исчезла под пышной юбкой. Она не признала поражения. Она спрятала оружие. Но мы — видели.

Кто-то из зрителей тоже заметил выставленную ногу в черной туфле и громко начал возмущаться, говоря о том, что нога мадам Пим — это против правил.

Но мадам Пим заявила, что никакой ноги не было. Это — ветер, который просто приподнял ее юбку. И ничего в этом такого нет. А то, что я своими глазами видела ботинок — это просто происки тех, кто не может победить честно и спотыкается на ровном месте!

— Бесты! — кивнул лорд Басили, голосом, как будто читает указ от короля. И тут же добавил. — Если сможете повторить этот прыжок!

Я не верила. Не верила до последнего. Пока Спарте не прикололи брошку. Вторую после Мэри. Лицо мадам Пим выражало всё возмущение этого мира. Она выглядела так, словно мы плюнули ей в душу. А потом ее взгляд стал хищным, нехорошим, мол, я вам это припомню! Обязательно припомню!

Мы обогнали её. Уделали её Эспону! Великую. Прекрасную. Победительницу победительниц.

И тут мы с одним балетным па!

Под гром аплодисментов, а нам аплодировали даже наши конкуренты, ведь многие терпеть не могли мадам Пим и ее «честные методы борьбы», мы со Спартой вышли из ринга, глядя друг на друга обалдевшими взглядами. Как будто только что выиграли войну. Как будто только что приземлились с Марса. Как будто только что родились заново.

— Ты сможешь это повторить? — спросила я у Спарты, чувствуя, как ноги дрожат, как будто я сама прыгала.

— Не знаю, — сдавленным голосом произнесла Спарта, явно обалдев от своих возможностей. — А что я такого сделала? Я чуть не упала! Думала, что всё! Сейчас упаду!

Я растирала лицо руками, пытаясь осознать.

Глава 36

Вторая цацка. Вторая победа. Второе чудо. Меня окрыляла надежда, что в этом мире… Ладно, в мире! На этой выставке для нас еще припасено много чудес!

Вернувшись в шатёр, я просто упала на пуфик, дыша, как грузчик после разгрузки поезда с кирпичами.

— Ещё одни бесты… — выдавила я из себя, беря новую флягу с водой и выпивая ее всю до капли. О, боги! Дайте мне сил!

— Так, а что это я расселась? — встряхнулась я, как генерал перед новым сражением. — Надо готовить Тайгушу!

Та тут же подскочила, бросаясь ко мне и усаживаясь на пуфик, сложив руки на коленях.

— Так, тулупчик, — выдохнула я, глядя на роскошные волосы Тайгуси — густоты непродираемой, длины невероятной, сложности запредельной.

Это не волосы. Это — тайга. Живая. Колючая. С медведями внутри. Как бы мы ни заплетали их, я все равно находила колтуны. Словно ее кто-то проклял! Не знаю, есть ли проклятие колтунов, но то, что я сейчас раздирала расческой, было на него очень похоже!

Всё это нужно было помыть. Прочесать. Привести в такой вид, чтобы не путалось при беге. Потому что Тайга бегает, как бегемот на балете. Но с достоинством. И это, пожалуй, наш главный минус.

Глаза — визуально увеличить. А то они у нас небольшие. Не два блюдца на поллица. Обычные. Губы — чуть уменьшить. Не физически. Визуально. С помощью теней, контура и молитвы.

Короче, работы для тёти Оли — непочатый край! Но она ответственная, как у сапёра на минном поле. Только вместо мин — колтуны. И они взрываются болью. Но Тайгуша молчала, стоически выдерживая эту пытку гребнем и чесалкой.

Мэричка жевала бутерброд. Спарта лежала на ковре, как богиня после битвы. И постоянно трогала свою цацку, словно не веря, что она ее взяла. Симба сидела с секундомером и зевала. Она не устала. Она впала в состояние «после адреналина». Как все мы. Я бы сейчас сама отдохнула. Но впереди ринги и бесты, на которые я, кстати, даже не рассчитывала!

Я сама зевнула, пытаясь продрать непродираемое. Это не волосы. Это — испытание на прочность. Я бросила сломанную расческу в груду сломанных расчесок. И взяла новую. Нет, это — испытание на любовь. И ведь хочется, чтобы не больно было! Быстро и не больно. И срезать нельзя! Это наше конкурентное преимущество! Каждая прядь!

— Вот как они у тебя путаются? — причитала я, раздирая колтун пальцами, как археолог, раскапывающий древний город. — Колтуны — это наше всё!

Для Тайгуси у меня был особый набор расчесок и гребней. А потом я плюнула и решила оставить несколько колтунов для объема. Я разделяла колтуны. Вычёсывала их. Стараясь не причинять боли. Но боль — была. Тихая. Терпеливая. Как у солдата на перевязке.

Главное, чтобы они не сильно прощупывались.

Полупустой флакон с зельем от колтунов стоял на столике — и намекал, что пора покупать новый. А денег, как обычно, кот наплакал! Ничего! Изыщем резервы. Всегда изыскивали, и сейчас изыщем!