Заслуженная пышка для генерала дракона (СИ) - Юраш Кристина

«Как же я замудохалась!» — пронеслось в голове, а меня на секунду выбило из реальности. Как будто тело сдалось. Но дух сказал: «Не сейчас. Потом. Сейчас — Тайга».

Я насильно включила себя. Как будто нажала кнопку «пуск». И продолжила работу с волосами, создавая на голове у Тайги шедевр.

И вот — чудо.

Глава 37

Роскошные чёрные, блестящие локоны — как будто таких в природе не существует. И два забавных ушка, собранных из волос. Это была не прическа, а необходимость! Надо ж было куда-то прятать два здоровенных колтуна, на которые у меня почти не осталось времени. Волосы стелились за Тайгой, как плащ королевы тьмы. Как река из шёлка. Как знамя победы. Они прикрывали всю спину и плечи Тайгуси, которая сидела с плотно сжатыми губами, понимая, как это важно.

Осталось платье, туфли и макияж. Я решила начать с макияжа, чтобы всякая бяка не сыпалась и не капала на платье.

Осталось лишь платье, туфли и макияж. Я решила начать с последнего, чтобы никакая мелочь не испортила идеальный образ. Я подчеркнула её глаза, оттенила бледность лица, добавила теней, чтобы скрыть усталость, и блеска, чтобы выделить самое красивое. Оставалась только улыбка, и я видела, как Тайга, глядя в зеркало, постепенно начинает верить в себя.

— Бегом переодеваться! — скомандовала я, как тренер перед финалом.

Пока Тайга возилась с платьем, я чувствовала, как меня просто отключает от усталости. Словно судьба решила, что с меня хватит и пора выдирать штекер из розетки.

— Хвост! Забыли хвост! А то она на собакошечку похожа! Может, хвостик ей сделаем? — послышался крик Спарты, а я схватила из чемодана со всякой полезной дребеденью оторочку из черного меха, быстро ножницами превратив ее в хвост средней пушистости, и приколола к платью Тайги сзади.

— Так! Не спать-не спать! Косить-косить! — тряхнула я головой, доставая ринговку для Тайги.

— Ну, ни пуха нам, ни пера! — прошептала я, направляясь к рингу. Это не пожелание. Это — заклинание. Магия тёти Оли. Работает всегда. Кроме понедельников. И дней, когда рядом мадам Пим.

Возле ринга стояла толпа — не продохнуться. Вместе с родителями разгуливали женихи, рассматривая красавиц.

— Ты пока думай! Кошечка ты или собачка! Определяйся, — прошептала я, понимая, что до хвоста еще никто не додумался.

Все замерли. Ждут. Смотрят. Оценивают. Готовят ставки.

— Пошла! Легко, как я учила! Рысь! Рысь! — прошептала я, когда объявили ринг, сжимая ринговку, как поводок перед скачками. Мы плелись в самом хвосте. И не просто так! Хитрая тётя Оля выбрала самую медлительную девушку — с ногами, как у улитки, и осанкой, как у сонной коровы, — и увязалась за ней.

Глава 38

Мол, это не мы тут тормозим. А они! Мы просто не хотим наступать на пятки. Мы — вежливые.

Мадам Пим, чтоб её ревматизм скрутил, бежала впереди всех, таща на ринговке хрупкую девушку с алым цветком в тёмных волосах. Сама красавица напоминала тех бледных, истощённых вампирш, которых воспевал Байрон. Она была воплощением изящества и таинственности, выгодно подчёркивая свою бледность и хрупкость.

Тайга, словно маленькая девочка, поджала руки, будто лапки. Она напоминала милую собаку — пуделя, но с харизмой бегемота на балете. Её бёдра двигались в такт, а хвост, словно продолжение её игривости, весело вилял за ней. Это было забавно и привлекало внимание. Мы давили всех этих утопленниц и упыриц своим весельем и харизмой. Все они были как одно — фамильные привидения в траурных платьях, но мы были полной противоположностью. Надеюсь, судья это оценит!

— Ав! — кокетливо выдала Тайга, улыбаясь всем присутствующим. Её улыбка была настолько искренней и милой, что я не могла не улыбнуться в ответ. Я бы даже сказала: «Круто!» Но я боялась сглазить.

Она бежала смешно. Правда, смешно! Не было в ней той лёгкости, которая была в Спарте. Но с хвостом это смотрелось очень гармонично. Как будто она — не участница. А звезда цирка. С аплодисментами. И с поклонниками.

Какой-то молодой светловолосый мужчина в дорогой одежде даже начал аплодировать ей. Он выглядел довольно симпатично, и его взгляд был прикован к Тайге. Она, заметив это, включила режим кокетства и начала ещё сильнее вилять бёдрами.

По знаку судьи мы остановились. Я видела, как молодой человек пробирается поближе, не сводя взгляда с Тайги.

Ишь какой настырный. Неужели жених?

Впрочем, женихи на выставках — не редкость. Я уверена, что половина девушек выйдет замуж сразу после первой выставки. Ведь это не смотрины в родительском доме, где под корсетом и шиньоном, под макияжем в четыре слоя скрывается что-то невзрачное и непривлекательное. А жених узнает об этом только после первой брачной ночи, не всегда имея возможность не кричать от разочарования.

Лорд Басили уже превращался в чудовище.

Он бросался «хорями» направо и налево — «очхор», «очхор», «очхор» — как будто читает заклинание на поражение. Я втайне надеялась, что нас это обойдёт.

И вот судья остановился напротив нас.

— Волосы — ненастоящие! — произнёс лорд Басили, дернув прядь. Он был уверен, что сейчас она останется в его руке.

Глава 39

Но Тайгуша скривилась от боли. На ее лице было написан весь словарь мата.

— Настоящие! — огрызнулась она, отбирая прядь волос у судьи. — И вы мне сделали больно!

Её слова прозвучали как гром среди ясного неба. В зале повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Тайги и шорохом пера писаря.

Это была наша ошибка.

Мы не ожидали, что она осмелится спорить с судьёй.

Никто из участниц не имел права перечить ему.

Это было табу, незыблемое правило, которому все следовали с покорностью и смирением. Но Тайга была не такой.

Я почувствовала, как моё сердце сжалось от боли. Я понимала, что если сейчас не вмешаюсь, то скандал будет неизбежен, а Тайгушу дисквалифицируют. Она и так уже на грани, её глаза полны слёз, а губы дрожат. Я шагнула вперёд, стараясь говорить спокойно, но твёрдо.

— Простите, — тут же вступилась я, понимая, что назревает скандал и дисквалификация, — просто вы сделали ей больно. Это её волосы. Можете проверить… Только осторожно… У нас дебют… Это её первый раз…

Я говорила тихо, но уверенно, надеясь, что судья поймёт мою позицию. Но он лишь отмахнулся, словно мои слова были для него пустым звуком.

Лорд Басили диктовал что-то писарю, а тот строчил свои записи, не поднимая глаз. Я видела, как его рука уверенно двигается по пергаменту, оставляя за собой ровные строки. Он был уверен в своей правоте, и это вызывало у меня ещё большее раздражение.

— Очхор! — наконец произнёс судья, и я увидела, как его слова отпечатались на пергаменте. Я своими глазами видела, что там было написано: «Волосы — не настоящие!».

Эти слова были как удар под дых. Они ранили Тайгушу глубже, чем физическая боль. Она смотрела на судью с недоумением и болью, её губы дрожали, а глаза наполнились слезами. Я чувствовала, как моё сердце разрывается от сострадания к ней.

И вот это было обидней всего! Опять мадам Пим подгадила. Если бы она не нацепила на свою будущую невесту накладные пряди — ничего бы не было. Но нет. Она — посеяла ложь. А мы — пожали боль.

Я понимала — если сейчас начну спорить с судьёй — нас удалят с ринга. Дисквалифицируют. Влепят запрет. На пару лет. Или навсегда. Поэтому — со слезами на глазах — я прикусила язык, прижала к себе Тайгушу. И шептала:

«Всё хорошо. Ты самая лучшая. Ты — победительница. Даже без цацки».

Судья кивнул мадам Пим. А та — тут же захлопала в ладоши, обнимая свою воспитанницу, как родную дочь.

Вот тебе и бесты! Ринг брюнеток взяла мадам Пим. Её улыбка была фальшивой, но она не скрывала своей радости. Она знала, что победа досталась ей нечестно, но это её не волновало. Главное — результат.

— Ладно, — прошептала я, ведя расстроенную Тайгушу прочь. — Не всё коту валерьянка! Мы обязательно выиграем тебе цацку. Ты обязательно удачно выйдешь замуж…