Кодекс Императора III (СИ) - Молотов Виктор

— О чем вы хотели поговорить? — сразу спросил Борис Геннадьевич.

— Вот так, сразу к делу? — слегка усмехнулся Виктор Степанович и кивнул на слуг, стоящих возле дверей.

— А чего откладывать? Вы человек занятой, несмотря на изменение в должности. Как и я, — спокойно ответил Борис Геннадьевич и показал прислуге жест, указывающий оставить господ одних.

Через секунду в просторной гостиной никого не осталось. И только огонь потрескивал в камине, нарушая воцарившуюся тишину.

— Слушаю вас, — напомнил Борис Геннадьевич.

— Что это было? — прямо спросил Виктор Степанович.

— Не понимаю, о чем вы, — хмыкнул и пожал плечами он.

— Вы никогда не участвовали в военных разборках, более того, просили других никогда не лезть в ваши дела, не были замечены ни в одной политической кампании, а теперь сами вмешиваетесь, куда не просят.

— Мне кажется, вы слишком грубо общаетесь, — хмыкнул Борис Геннадьевич.

— Прошу прощения, это нервы, — осекся Разумовский, хотя по голосу можно было понять, что он был неискренен.

Виктор Степанович хоть и был хорошим политиком и переговорщиком, но прекрасно понимал, что не все в разговоре можно скрыть. Особенно когда перед тобой сидит такой же опытный переговорщик, как ты сам. А Соломонов определенно таким и являлся.

— Не знаю, о чем вы думаете, но ваши слова звучат так, словно вы упрекаете меня в том, что я помог империи остаться целостной, — голос Бориса Геннадьевича стал тяжелым.

— Нет, что вы, — покачал головой Разумовский. — Я лишь один из тех, кто считает Дмитрия ненадежным императором. Он развалит Российскую империю меньше чем за год, а я искренне болею за свою страну и мечтаю это предотвратить.

— Допустим. Но я тут при чем?

— Мне хотелось бы понять, что он пообещал вам за помощь.

Разумовский посмотрел прямо в глаза графу Соломонову. Ему было интересно, насколько дорого Дмитрий готов покупать людей. В особых случаях и честь, и верность можно купить. И цена ей довольно-таки высока, особенно когда речь идет о высшей аристократии со своими связями и властью.

Не всегда эта цена измеряется золотом… Иногда это обещания или услуги. Однако в случае с Дмитрием Романовым расценки по покупке верности должны быть в десять раз больше, нежели по сравнению с Федором или Григорием Романовыми. Даже после коронации их поддерживает куда больше людей, хоть и не все готовы в этом прямо признаться.

— Виктор Степанович, никому другому я бы не сказал, но вы бывший канцлер, и я отношусь к вам с большим уважением, — Борис Геннадьевич сделал небольшую паузу. — Поэтому вам я скажу. Дмитрий Алексеевич пообещал мне доступ к тайной сокровищнице Романовых.

— Той самой? — выпучил глаза Виктор Степанович. — Это же было достояние империи.

Туда можно было войти, только используя кровь Романовых. Жидкость в пробирке не подойдет — нужны именно живые представители, ведь в этой сокровищнице самая лучшая защита в империи. Даже лучше, чем в самом охраняемом банке!

— Неужели он лично вас проведет туда? — уточнил Разумовский.

— Да, — кивнул Борис Геннадьевич.

— И что-то вам оттуда даст? — задумчиво продолжил бывший канцлер.

— Не что-то, а целых пять предметов.

— Да он безумен! — воскликнул канцлер.

Граф Соломонов улыбнулся и ответил:

— Мне нормально. Одна помощь в боевых действиях — и я имею пять могущественных артефактов. А вы сами знаете, что это значит для моего рода.

— Знаю… — ответил Виктор Степанович и задумался.

С этими предметами в дальнейшим у Соломонова только прибавится могущества и власти. И то, что он поддерживает Дмитрия, делает тем самым и сильнее и нового императора. А это нехорошо.

— Позвольте спросить, есть ли шанс договориться, чтобы вы послушали голос разума и обратили свой взор к тому же Григорию или Федору Романовым? — осторожно поинтересовался Виктор Степанович.

— Пять артефактов, Разумовский, пять! — повел бровью Соломонов.

— Понимаю, — протянул Виктор Степанович и поднялся со своего места. — Думаю, этот разговор можно закончить.

Бывший канцлер вернулся в свой автомобиль под сопровождением охраны. Голова была полна мыслей, и не самых радужных.

Разумовский не ожидал, что новый император будет покупать людей настолько дорого, но это было отчасти и ему на руку. Нужно подумать, как это использовать в свою пользу.

Рядом с Виктором Степановичем сидел его личный помощник, и тот обратился к нему, сбивая с мыслей:

— Как все прошло, господин?

— Информация о том, что император покупает верность артефактами из сокровищницы, должна быть слита сначала верным людям, а потом… вы сами знаете, как будет потом, — велел канцлер.

— Да, мы все сделаем, — кивнул помощник. — Можете не сомневаться. Слухи расползутся быстро.

Виктор Степанович кивнул — в работе своих людей он не сомневался. Он долгие годы налаживал схему взаимодействия, и после ухода с государственных должностей, все они отправились за ним, и сейчас продолжают служить лично Разумовскому. Раз Дмитрий Романов использует сокровищницу, ситуация у него складывается очень плачевно. Значит, других вариантов для «подкупа» он попросту не нашел.

Артефактов в сокровищнице, по сведениям бывшего канцлера, находится около сотни. И на несколько десятков взяток их у Дмитрия еще хватит. Поэтому эта игра может затянуться… Император может перетянуть на свою сторону еще нескольких сильных игроков. А это значит, что Виктор Степанович должен ускорить опустошение хранилища.

— Нам стоит как-то воздействовать на графа Соломонова? — спрашивает помощник у Разумовского.

— Нет, это не тот человек, на кого мы сможем влиять. Он скрытный и в то же время интересный. Зачем распылять нам свои силы?

Все, что сейчас можно сделать, это поскорее разорить сокровищницу, а там хранятся артефакты невиданной силы.

— Вы правы. Лучше сосредоточиться на более важной задаче, — кивнул помощник.

Разумовскому даже стало жалко, что вскоре артефакты оттуда вынесут, ведь у него когда-то и самого был план добраться в сокровищницу и заиметь пару вещей. Проблема императорского рода была в том, что они имели эти артефакты, но пользоваться ими не могли. Предметы были слишком сильными… Однако Романовы и не собирались отдавать их тем, у кого это получалось. Ведь в этих вещах была скрыта большая власть и сила. Но сейчас все изменилось. И те, у кого окажутся эти артефакты, станут новыми фигурами на шахматной доске.

— Что делать с разведкой? — спрашивает помощник.

— Пока ничего, — хмуро отвечает Разумовский. — Конечно, от Лаврентьева я подобной подставы не ожидал, но пока действовать рано. Занимаем выжидательную позицию.

— Как скажете.

Виктор Степанович отвернулся к окну.

Лаврентьев был противник отнюдь не слабый. Все время, работая в госструктурах, они находились в неком противостоянии и соревновании. И только в последние годы Виктор Степанович выбился вперед. В основном из-за своих нечестных манипуляций. Лаврентьев же предпочитал более открытую игру. Но это не делало его более слабым противником.

После смерти прошлого императора разведке и службе безопасности пришлось на время объединить свои силы, но сути давнего скрытого противостояния между двумя сильными личностями это не меняло.

А потому, чтобы избавиться от главы разведки или же каким-то образом перетянуть его на свою сторону, придется хорошо подготовиться.

Я ехал с приема, который сегодня проходил в поместье Рокотовых. Показался там на десять минут, недолго переговорил с главой рода о насущных делах и вернулся в машину.

Алина сидела рядом со мной и по-прежнему улыбалась.

— Господин, вы правда рассматриваете поездку в Персию? — с энтузиазмом спрашивает она.

— Да, я правда хочу туда поехать, — отвечаю я.

— Это же настоящее безумие! — восклицает она.

— Но это будет правильно. Жаль, что я не могу так надолго оставить свою империю.

— Значит, не поедите? — с надеждой в голосе спрашивает Алина.