Дракон, заживо погребенный (СИ) - Байм Елена

Огляделся, пытаясь восстановить дыхание. Реально, нет никого из слуг. Только лестница. На которой были расставлены вдоль перил десятками мерцающие свечи.

Я сделал первый шаг. Пламя свечей танцевало в такт моего сердцебиения. Я остановился и прислушался. Дракон уловил шевеление. В хозяйской спальне. Я сглотнул, ощущая, как горло пересохло от волнения.

Я продолжил подниматься по лестнице. Понимал, что Офелия была не просто женщиной из моего прошлого, но и драконницей, умной, расчетливой, погубившей столько людей.

Я понимал, что рискую, но видимо взыграли прошлые чувства. Первая любовь… Перед тем, как ее казнят, я хотел видеть ее. Посмотреть в ее глаза.

Вот и второй этаж. Дверь в спальню была распахнута.

Собравшись с духом, я вошел. Внутри царила полутьма, лишь несколько свечей освещали комнату, создавая атмосферу таинственности.

Я сделал шаг внутрь и замер, моя Офелия лежала на кровати, в кружевной откровенной сорочке. Такая красивая, такая манящая, несмотря на наш с ней солидный возраст.

Ее длинные волосы рассыпались по подушке, она приподнялась. При виде меня ее губы изогнулись в томной улыбке, и она позвала меня.

И ее голос звучал, как сладкий яд.

- Кэлвин, ты пришел. - произнесла она, и в ее голосе слышалась нотка манящей мелодии. - Я ждала тебя. Я соскучилась.

- Я тоже скучал.

Я сделал шаг вперед. Терзаемый противоречиями.

- Офелия, ты пыталась убить моего сына. Зачем? - прошептал я. Мой голос был хриплым от сдерживаемой ярости.

Сказал, а сам не мог отвести от нее глаз, такая сладкая, такая пьянящая…

Офелия лениво потянулась, ее тело заманчиво изгибалось под тонкой тканью, словно змея, готовящаяся к броску. Ее улыбка стала шире, но не добрее.

- Убить? - ее голос был похож на шелест шелка, но в нем был яд. - Я лишь хотела забрать свое. То, что принадлежит мне по праву. Твоя жизнь, твои богатства, твое будущее – все это принадлежит мне. Вернее, моему сыну. А ты и твой сын были помехой.

Я застыл. Ее слова были как яд, отравляющий мою душу.

- Помехой? - повторил я, мои кулаки сжались до побелевших костяшек. - Он моя кровь, моя надежда! Ты не имеешь права прикасаться к нему!

Офелия рассмеялась, звук ее смеха был подобен звону разбитого стекла.

- Имею, Кэлвин. Я имею право на все, что ты любишь. Помнишь, как ты сам мне говорил, что готов подарить мне ключи от своего сердца и замка. Ты думал, что так просто можешь бросить меня?!

Ты думал, что я просто женщина, которую ты оставил? Ты ошибался.

Когда я от тебя ушла, то оказалось, что носила под сердцем ребенка.

Я ждала тебя каждую ночь, каждый день. Надеялась, что ты придешь и упадешь на колени. Будешь умолять, и я прощу. Вернусь. Мы поженимся, станем воспитывать нашего сына.

А ты не ехал. А когда я пришла, наплевав на свою гордость, то оказалось, что ты заделал ребенка другой!!! И пока я тосковала, убивалась по безграничной любви к тебе, ты предавался утехам.

За это я тебя прокляла! И все твое отродье! Думаешь, как умерла твоя жена? Просто упала с лошади? Ты заблуждаешься. Ей помогли. Всего за тысячу золотых.

Офелия села на кровати, ее движения были плавными и завораживающими, как тогда. Кружево сорочки скользило по телу, открывая больше, чем скрывая.

Я почувствовал, как мое тело отзывается на соблазн, но разум кричал об опасности.

- Ты играла с огнем, Офелия, - сказал я, стараясь, чтобы голос звучал твердо. - И ты обожглась.

- Огонь – это моя стихия, Кэлвин, - прошептала она, а ее взгляд приковал меня к месту.

- А ты – моя добыча. Ты пришел сюда, потому что не можешь жить без меня. Потому что даже после всего, что ты знаешь, ты все еще хочешь меня. Мое тело...

Она протянула ко мне руку, ее пальцы были изящными, украшенными перстнями с камнями. Я почувствовал, как ноги сами понесли вперед, к кровати, к ней.

Я боролся с собой, с древним влечением, которое она пробуждала. И тут я закрыл глаза и вспомнил Алису. Хрупкую милую девушку. Которая, в отличие от Офелии, не обладала таким огнем, таким темпераментном, была скромна и строга. И к ней я тянулся более, чем к бывшей любовнице.

Придя в себя от наваждения, я нахмурился и произнес:

- Я пришел, чтобы положить конец твоим играм, Офелия. И чтобы узнать, зачем ты это все сделала. И что еще не успела.

Офелия улыбнулась, ее глаза сверкнули огнем...

27

- Ты хочешь знать? - ее голос стал еще тише, почти шепотом. - Ты хочешь знать, какую ты причинил мне боль?

Она поднялась с кровати, ее тело было так близко, что я мог почувствовать тепло ее кожи.

Я знал, что это ловушка, но не мог отступить. Я должен был узнать. Я должен был защитить своего сына.

И, возможно, в глубине души, я все еще хотел верить, что в ней осталось хоть что-то от той женщины, которую я когда-то безумно любил.

Но сейчас, глядя в ее глаза, я видел лишь холодную, безжалостную драконницу. И снова, и снова прокручивал в голове ее слова.

Носила под сердцем ребенка? Была беременна?

Холодом обожгло спину. Я захрипел:

- Ты была беременна? У нас мог бы быть сын?

- Почему мог? – она ухмыльнулась. – Он есть. Только не у нас, а у меня. И совершенно скоро станет твоим наследником. Признаюсь, я была крайне удивлена, когда ко мне вернулась моя служанка Марта, и рассказала, что герцог-то жив!

Драконница расхохоталась.

- А ведь мне такого труда стоило разыграть эту сложную партию. Сначала заставить свою племянницу обратить внимание на твоего племянника. Затем подловить и руками младшей дочери Рочестер отравить твоего сына. Знаешь ли, я до сих пор баронессе не простила, что она тогда переспала с тобой. На нашем ложе. Одна дочь – я посчитала достаточной платой за грех.

И все прошло идеально. Только беда, Ксавьер не умер, а стал калекой. И тогда я послала свою служанку, чтобы завершила начатое до конца.

Потом убедила, что кузену моя племянница не нужна, переключила ее на императора. Его сестра, дурочка, разболтала мне все секреты. И я ими воспользовалась. Внушила племяннице мысль, что твоему кузену надо отомстить и помогла отправить отравленное кольцо в шкатулке. И да, тебя тоже отравила я. Вернее Адель, но моими руками.

Наивная, пришла к магу просить средство, чтобы лишить человека памяти, а я подсыпала туда яд. Но видимо не учла сочетание, и вместо того, чтобы умереть, ты уснул. И лучше бы не просыпался.

Потому что станешь свидетелем, как умрет твой любимый сын. И всем твоим имуществом будет управлять старший сын – Уинфред Кромвельс. Он твоя кровь! Его признают твоим наследником. Но ты не увидишь этого, ты умрешь!

Она вытащила из-за спины нож и бросилась на меня. Я не успел среагировать.

Но вдруг она обмякла и затряслась. Изо рта пошла белая пена.

- Марта, дрянь, подменила бокал.

Нож выскользнул из руки, и она упала. Я ее поддержал.

Офелия взглянула на меня нежным любящим взглядом.

- Кэлвин… любовь меня… я так долго тебя ждала… жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах…

Она закашлялась. Я не отпускал. Гладил ее шелковые длинные волосы.

Офелия закрыла глаза:

- Это все Руби… Руби Вейз… Она решила помочь своей влюбленной в тебя подруге, и подложила под тебя служанку, написав той письмо от тебя. А потом послала мне анонимку, что ты развлекаешься дома с другой…Я пришла и застала… Была очень зла… А недавно узнала, что ты не так уж виновен. Это все Руби… но я отомстила и ей… ее дочь скоро умрет.

Я молчал. Слушая бред. Ведь я знал, что у бывшей императрицы нет дочери. Вообще нет детей.

- Кэлвин, если сможешь, прости меня. – я провел рукой по ее щеке.

Видя в ее глазах раскаяние, я почувствовал и свою вину. Если бы тогда я не был слабаком и боролся бы за свое счастье, мы могли быть жить счастливо. А я реально пустил ситуацию на самотек. И в итоге пострадали невиновные люди.

- Прощаю. И ты прости. Я виноват.