Дракон, заживо погребенный (СИ) - Байм Елена

Офелия улыбнулась. Глубоко вздохнула и это был ее прощальный вздох.

Я зарыдал. Навзрыд. Прижимая ее начавшее остывать тело.

Я дурак! Столько дел натворил! Пострадали все влюбленные в меня женщины! Я недостоин…

28.

Спустя два месяца.

Я лежал в кровати и смотрел в потолок. Чувствуя в глубине души лишь апатию. Мое тело, ранее полное силы, казалось, было приковано к мягкому ложу невидимыми цепями. Я отказывался есть, не мог спать, начал страдать каждую ночь бессонницей.

А если и закрывал глаза, то меня мучали кошмары и страшные сны. Такие, что я просыпался с криком и вспотевшими ладонями. Я исхудал. Побледнел. Осунулся.

Управляющий говорил, что если я и дальше продолжу так себя мучать, то скоро снова попаду в склеп.

А ведь все началось с того, что по возращению в замок, я решил познакомиться со своим старшим сыном. Уинфредом Кромвельсом.

Из письма Элеоноры, я понимал, что Седрик – бывший муж Офелии, был в курсе, что Уинфред – не его сын. Поэтому заявился к ним без предупреждения.

Седрик сразу же принял меня, без обиняков. Заявил, что понимает мое состояние и совершенно не против, если я расскажу, кто настоящий отец.

Позвал сына, оставил нас наедине у себя в кабинете, чтобы я смог с ним поговорить и все объяснить. Рассказать, что не виделся с ним, и не воспитывал, потому что до недавних пор вообще не знал о его существовании, и думал, что у меня есть только Ксавьер.

Когда Уинфред вошел в кабинет, растерянный, с непониманием, я задержал дыхание, а когда выдохнул, то понял, как сильно рад. Что у меня такой взрослый сын! Красивый и статный, очень похожий на своего дедушку – герцога Честера Бирека.

Бездна! Даже мой дракон при виде его почувствовал наше родство и испытал прилив гордости. Я подошел и хотел его крепко обнять.

Но Уинфред от меня отстранился.

- Вы кто? И о чем хотели поговорить со мной? Отец сказал, чтобы я пришел. Но я впервые вас вижу. И не понимаю, что вы хотите сказать мне?

А у меня сердце выпрыгивало из груди. От счастья. От его близости. Это же так здорово, что у меня есть сын!!!

Но стоило мне представиться и сказать, что я герцог Кэлвин Бирек, как Уинфред нахмурился, а потом и вовсе меня обвинил, что это я виновен в смерти его матери.

Что из-за меня она страдала всю жизнь, что я намеренно ее бросил беременной. Потому что дракон всегда чувствует свое дитя.

А сейчас, когда он вырос, а у меня кроме немощного сына никого нет, то сразу вспомнил про старшего. И что лучше бы, чтобы я не приходил. И никогда не появлялся бы в его жизни.

И что если я предложу все сокровища своего рода, он меня вс е- равно никогда не назовет отцом, а назовет – коварным убийцей. Который сделал из него сироту, поскольку я виновен в скоропостижной гибели его матери. И громко хлопнув дверью, ушел.

С грустью в сердце я вернулся домой. Решил дать молодому дракону смириться и принять правду о своем рождении.

А когда через неделю вновь к ним пришел, то оказалось, что Уинфред на следующий день сбежал из дома. И с тех пор от него нет вестей.

Я каждый день к ним прилетал. Но ни весточки, ни намека. Я обратился в гильдию, отдал тысячи золотых, чтобы разыскали и рассказали, что с моим сыном. И где он.

Но ничего не нашли. Ни одной зацепки. Его следы терялись в Лонгории, и на этом все.

Я места себе не находил. Но мой дракон утешал, что он не чувствует его мертвым. А значит, надо его отпустить. Смириться с его ненавистью. И не искать.

Я умом понимал это, а сердцем – нет. Продолжал оплачивать безнадежные поиски. А потом просто лег и перестал вставать.

А сегодня с утра получил письмо. От Седрика.

Рубиновый дракон написал, что его сын принял решение остаться в Лонгории. И попросил передать, чтобы я его не искал.

Он не вернется, поскольку не испытывает ко мне ничего, кроме ненависти. И что если я действительно его отец, то должен это принять.

Я и принял. Лег в постель, и вот уже месяц как нахожусь в жуткой апатии.

Я ничего не хочу. Ем сквозь силу, весь день смотрю лишь в окно. И меня поддерживают лишь воспоминания.

Смотрю на старый дуб, возле которого в последний раз виделся с той, которую, кажется, полюбил. Добрую и такую милую девушку - Алису.

Я ведь когда вернулся, первым делом побежал к ней. Но ее не нашел. Томас сообщил, что она в тот же день уехала. Не дождалась. Да и зачем я ей! Старый! Убогий! Испортивший всем жизнь. Жалкий герцог! Потерявший всех.

Сначала Алису. А потом старшего сына.

И продолжал грустить. О ней. О нем.

29.

За последнюю неделю тысячу раз представлял в своей голове, как возвращаюсь, она ждет меня перед тем дубом. Встаю перед ней на колено, признаюсь в страстной любви. Ее синие глаза удивленно расширяются, она улыбается и тянет мне руку.

Я ее ловлю. Ее маленькую ладонь. Прикасаюсь к ней нежно губами.

И она еле слышно отвечает мне:

- Я … я тоже… люблю… - и я сразу же на нее набрасываюсь.

Целую ее, долго, жадно, от накопившихся чувств. Она отвечает. Сначала робко, затем все смелее, смелей. Ее тонкие руки обвиваются вокруг моей шеи, я задыхаюсь, но не от нехватки воздуха, а от переизбытка любви.

Начинаю целовать ее шею, чувствуя, как ее дыхание становится вмиг прерывистым. Алиса закрывает глаза, позволяя мне ввести ее в мир наслаждения.

Мы вместе опускаемся на мягкую траву. И в этот момент все вокруг нас исчезает. Остаемся лишь мы. Вдвоем…

И тут вдруг раздался громкий стук в дверь. Вошел мой управляющий Томас, и с загадочной улыбкой мне сообщил, что пришли важные гости. Ко мне. И не собираются уходить.

Я сказал, чтобы выпроводил. И отвернулся к стене. Не хочу никого видеть, ни с кем говорить. Закрыл глаза. И только погрузился в свои видения, как услышал шаги и до боли знакомый голос. Такой родной …

- Отец, мы так за тебя волновались, что решили приехать пораньше. Знакомься, моя жена – Адель Рочестер.

От такой неожиданности, я резко поднялся. Вскочил. Обнял своего горячо любимого младшего сына. И заплакал. Не как мужчина, пуская скупую слезу, а душевно, с надрывом.

- Мальчик мой! Мой сынок!

Я чувствовал, как рад меня видеть мой сын. И как я сам не догадался к ним приехать! Вместо этого впал в меланхолию, забыл, что есть ради кого продолжать жить!

Перевел взгляд на Адель. Невольно посмотрев на слегка округлившийся живот. И впервые за последнее время улыбнулся. Широко – широко!

И с этого дня в мой замок вернулась жизнь. Звонкий смех.

Адель оказалась замечательной девушкой, лучше невестки и не сыскать. Но порой я все равно к ней приглядывался.

Она была копия той, что я видел последний раз в таверне, перед тем как принял из ее рук яд. Ее волосы, ее тело. Но вот движения и, самое главное, взгляд – были другие. Не те.

Каждый день наблюдал, как смотрит на нее Ксавьер, как она отвечает ему взаимностью. И радовался, что они смогли сберечь любовь и пронесли ее через все испытания. А я … не смог.

И вот сегодня, только лег на постель, уставший после инспекции по своим деревням (у меня скоро будут два внука, надо проверить торговлю и собрать сборы), и как мне начал сниться странный сон. Я видел девушку, сидящую на кровати, в ночной сорочке, ко мне спиной. И вдруг она повернулась и с обидой в голосе прошептала:

- Если бы ты пришел… Я ждала тебя…

Я проснулся в холодном поту. Пошел в купальню, прыгнул в горячую воду. И как только пришел в себя, понял, какой же я дурак.

Сразу же подорвался. Надел свой самый нарядный камзол. Затем велел заложить карету и поехал в поместье барона Рочестера.

Когда я приехал, было раннее утро. Барон в это день совершенно не ждал гостей.

Увидев меня, удивился.

Я же, как мальчишка, собрал волю в кулак, и произнес.

- Я приехал забрать Алису! Я хочу, чтобы она стала моей женой!