Ключ к счастью попаданки (СИ) - Машкина Светлана

— Не понимаю, при чём тут я. Скромная, тихая крестьянка, которая ни на что не претендует.

— С той минуты, как ты встанешь на ступеньку лестницы, ведущей во дворец, жить тебе останется не больше пары месяцев. Не знаю, от чего ты умрёшь — от внезапной простуды, бледной немощи или несварения желудка. Тебя отравят, Ульна.

— Лекарям не нужны конкуренты? — догадалась я. — Поэтому мало кто готов объявить себя настолько одарённым, чтобы лечить людей.

Граф грустно кивнул. Но это же безобразие просто! Люди, имеющие потрясающие способности, не могут помогать другим людям, потому что бояться за свою жизнь.

— А во дворец — это обязательно?

— Для благородных — нет. Они сами делают свой выбор. Но ты крестьянка. Ульна, тебя никто не спросит.

— Вы можете меня не отпустить, — предложила я в поисках лазейки.

Граф отрицательно покачал головой и поднял к глаза к потолку.

Понятно, граф хоть и граф, но кто он такой, чтобы менять порядки, установленные столетиями. Наверное, когда-то их придумали благородные, чтобы держать в узде простолюдинов и не давать им просочиться в свои ряды. Потом один из жрецов объявил этот порядок желанием великих богов, а боги не стали возражать.

Я смотрю, они тут вообще мирскими делами не слишком напрягаются.

— Ничего, придумаю другое дело, — проворчала я.

Я хотела всё-таки пойти пешком в замок, но граф отговорил. Пообещал, что со дня на день приедет его личный слуга, с отчётом и свежими продуктами.

Ржание лошади в лесу я услышала издалека, и поспешила переодеться в свою одежду. Граф, и тот до сих пор не мог привыкнуть к моему внешнему виду и частенько отводил глаза, что уж говорить про слугу.

К тому времени я почистила фартук, отстирала платье и грубую рубашку с длинными рукавами, сорочку. Увы, трусов женщинам здесь не полагалось. Наверное, благородные дамы носили что-то типа панталон, но крестьянки обходились только двумя рубашонками под основным платьем. Ничего, как только смогу — исправлю себе ситуацию. Бюстгалтеров не было тоже, но моему тощему тельцу всё равно не на что было их надевать. Как говорили в школе — смажь зелёнкой и забудь.

Граф увидел меня в родном платье и округлил глаза:

— Твоя семья настолько бедна? Ульна, почему твой дед не обратился ко мне — своему господину? Я не позволяю крестьянам скатываться в нищету, всегда помогаю, если они просят графской милости! — возмутился граф.

— Нет, то есть небогата, конечно, но мы не нищие, — залепетала я, не зная, как объяснить.

Меня вполне могли одевать и получше, но зачем, я всё равно не отличаюсь ни телом, ни лицом, мне далеко до местных румяных красоток, а уж про ум и говорить нечего. Зачем наряжать убогую забитую девку? Всё равно, что корявый пенёк обмотать шалью и лентами — лучше не станет. Уж лучше вложиться в содержимое сундуков, хоть какая-то надежда выдать меня замуж.

— У тебя точно есть достойное приданое? Одежда, обувь, всякие нужные в хозяйстве вещи?

— Да, граф. Даже скотина есть. Ещё дед обещал добавить двух поросят от последнего отёла, — скромно подтвердила я. — Клянусь.

Граф хмыкнул и отмахнулся. Кстати, про клятвы! Давайте уже решим все вопросы здесь, на месте, чтобы потом не бегать по нотариусам или кто там у вас их заменяет.

— Граф, простите мне мою наивность, но должны ли вы и я как-то закрепить наши обещания? Вы — в том, что берёте меня под опеку. Я — в своём послушании.

— В смысле? Сходить к жрецу? В нашем случае — нет. Я благородный человек и не откажусь от своих обещаний.

— Ну, тогда чтобы вы во мне не сомневались.

Граф Венсан громко расхохотался.

— Ульна, ты неотразима! Ты первая девушка, которая удивляет меня третий день! Иногда ты кажешься мне умной, иногда — прелесть, какой глупенькой. Иногда раздражаешь слишком опасными мыслями, но скучно рядом с тобой не было ни разу. Ты — моя крестьянка. Как ты можешь не исполнить то, что мне обещала?

— Не знаю, — я пожала плечами. — Я же никогда не нарушала вашу волю, откуда мне знать, можно это сделать или нельзя?

— Нельзя. Просто поверь мне на слово.

Я поверила. Кто его знает, какая сила кроется в клятве господину, но в словах графа было столько уверенности, что не хотелось проверять.

Если слуга и удивился моему присутствию, то вида не показал.

Вывозить графа решили на телеге. В замке было несколько выездов, но все слишком широкие для лесной дороги. Мы со слугой накидали на дно перин и подушек, сверху накрыли господина тёплым мягким одеялом.

В первом по пути селе граф приказал старосте отвезти меня домой.

Возвращаться было страшновато, я бодрилась изо всех сил. Как меня встретят Пекас и Феня?

Глава 22

Въезжать в деревню на телеге не стала — зачем добавлять бабам тему для пересудов. Хотя, наверное, после всего, что произошло, телегой больше или меньше — не принципиально. Я попросила возницу остановить довольно далеко от околицы и пошла пешком. К своему дому подходила с опаской — кто его знает, нет ли здесь обычаев закидывать невесту-отказчицу коровьими лепёшками или ещё чем похуже. Вдруг некоторым мало просто осуждения, а хочется физической

расправы? Хоть я теперь и под защитой господина, только граф Венсан далеко, в замке, а мои милые добрые земляки в каждом дворе. Калитка привычно скрипнула, я вошла во двор. За широким деревянным столом, который служил нам с Феней для всяких хозяйских надобностей, сидела большая компания. Мужчины, женщины, несколько подростков. Я с удивлением узнала свою несостоявшуюся свекровь и двух её дочерей. Может, удастся незаметно проскользнуть в дом? Не знаю, что у Пекаса с Феней за праздник, но я на него явно не приглашена. Гости вроде как заняты сами собою, старательно жуют угощение, хрустят луком и разливают по кружкам напитки. Веселья незаметно, но и не грустит никто. Словно просто пообщаться собрались. Феня сидит ко мне спиной, а лицо Пекаса, как обычно, нахмурено. Стол стоит довольно далеко от калитки. Если незаметно зайти за угол, можно с той стороны дома залезть в окно спальни. Или вообще в сарае спрятаться, подождать, пока все разойдутся. Я почти добралась до угла, когда услышала за спиной испуганный крик. Пришлось обернуться. — Здрасте, — сказала я и зачем-то присела в книксене. Чего меня приседать потянуло? Сто лет не смотрела исторических фильмов, а тут — нате вам! Вспомнила! Самое подходящее приветствие в крестьянском дворе! Впрочем, учитывая, сколько всего я пережила за последние дни — удивляться нечему. — Сгинь, сгинь, дух бродячий, — забормотала маменька Саввы. — Сгинь, страх и нежить подземная! Изыди, оболочка пустая, бестелесная! Оскорблять-то зачем? Я просто поздоровалась. — Аааааааа! — как обычно хором заверещали сестры бывшего жениха. — Ведьма! Ведьма из земли вышла! Прямо из завалинки, сама видела! Их крик сработал, как дeтoнатop — теперь орали все, кажется, даже Пекас с Феней. И все ломанулись к выходу. Знала бы — распахнула бы заранее ворота. Людей не больше десятка, но паника — плохой советчик, как бы не подавили друг друга. Тем более среди

гостей я заметила парочку кругленьких женщин, очень похожих на беременных. Не хочу я становиться причиной их ранних родов! К моей большой радости, никто не пострадал. Правда, Феня и Пекас тоже убежали на улицу — сработал стадный рефлекс, но это ничего. Побегают, побегают, и вернутся. Лишь бы жреца не притащили, а то ещё с ним до вечера придётся объясняться. Я успела поесть остывших кушаний и привычно отметить, что блюда могли бы быть и вкуснее, если их правильно приготовить. С удовольствием выпила большую кружку взвара. Надо же, оказывается, я по нему успела соскучиться. Уже подумывала, не пойти ли прилечь на свою лавку, когда в калитку заглянул Пекас. — Ты кто? — тихо спросил он. — Деда, ты чего? Ульку свою не узнал? Единственную внучку? Или забыл, о чём мы с тобой в лесу договаривались? Пекас сделала несколько шагов вперёд. Остановился, внимательно осмотрел меня с головы до ног. — Помню. Но ведь ты умерла. Пришла моя очередь открыть рот. — Почему умерла? Когда? Что ты выдумываешь? Хочешь сказать — ты со мной с покойницей договаривался? — Тьфу на тебя, — сплюнул дед. — Как есть Улька. После того, как с лестницы скувыркнулась, как раз такая, полоумная, и стала. И говорила так же — что сорока в лесу трещит. Дед махнул кому-то рукой. В калитку, вжав голову в плечи и мелко семеня, как женщина-лотос с изуродованными ступнями, просочилась Феня. Пекас закрыл калитку и кивнул на дом. Согласна. Давайте обсудим наши личные семейные дела без посторонних ушей. Уверена, что кто-нибудь тоже отошёл от испуга и горит желанием узнать, откуда я появилась. Пекас плотно закрыл дверь, мало того, прикрыл изнутри ставни на двух окнах. Оставил только одно, чтобы проникал свет. Самое узкое и низкое окно, под которым невозможно было спрятаться ни взрослому, ни ребёнку.