Ключ к счастью попаданки (СИ) - Машкина Светлана

Глава 24

На всякий случай отошла подальше, за другую сторону стола. Кто его, Пекаса, знает, вдруг он сейчас за тяжёлые предметы схватится?

— Деда, ты чего за богов говоришь? — спросила я осторожно. — Может и простят, они милосердные и людей жалеют, — предположила я.

— Это ты по скудоумию своему ничего не знаешь, поди, даже имён не назовёшь! — разозлился дед. — Ну-ка, перечисли.

Я молчала. Как я могу перечислить, если не знаю, кого! Надо потом поговорить с Феней и выучить всех, а то правда нехорошо получается.

— Деда, но ты-то знаешь. И Феня тоже. Она раскаялась, вдруг боги её пожалеют?

— Нет!

— Это ты за них уже решил?

Пекас ломанулся ко меня, явно не для того, чтобы обнять, но Феня повисла на его ногах.

— Послушай, послушай Ульну!

Феня вскочила на ноги, протянула руки вверх:

— Великие боги! Простите мне грех мой, и примите мои дары. Каждый месяц я буду приносить вам то, что смогу. Летом молиться и украшать ваши ноги цветами, зимой молиться и украшать вышитыми тканями.

«А ещё обмажу вас мёдом и вареньем» — мелькнуло у меня в голове. Но я быстренько выбросила сарказм из головы. Услышат ведь.

Феня стояла, задрав вверх руки и голову, мы с Пекасом наблюдали за ней. Вдруг Пекас молитвенно сложил руки на груди. Простил? Неужели простил?

Я тоже сложила руки. Интересно, сколько надо ждать ответа и будет ли он вообще? А если будет — сможем ли мы понять, что это ответ, а не случайное природное явление.

Понять оказалось просто. Фенины плечи охватил тонкий, не толще лески, бледный малиновый обруч. Световой обруч стал ярче, от нервного перенапряжения Феня мелко задрожала. Обруч в одно мгновение крутнулся вокруг Фени, взметнулся к потолку и исчез.

— Простили, — прошептала Феня. — Позволили грех замолить.

Пекас опустил руки, хотел что-то сказать, но я укоризненно на него посмотрела. Не стыдно? Правильно, лучше промолчи, можно подумать, ты всё моё детство капитаном дальнего плаванья ходил.

В эту ночь я уснула, едва голова попала на подушку. Но тело успело отметить, что диванчик в охотничьем домике намного мягче, шире и, вообще, приятнее.

Утром я рассказала почти всё, что случилось в лесу. Утаила только конфликт с конём — Пекас не одобрит. Про мужскую одежду, которую носила, тоже не сказала — Феня и без того ещё не до конца в себя пришла, чего её шокировать. Ну и всякие мелочи вроде котлет и то, о чём просто забыла сказать.

— С приданым, прежде чем разбираться, надо дом тебе выбрать, — решил Пекас. — Может тебе доски да гвозди лучшим приданым будут. То, что собрано, конечно забери. Остальное надо подумать — чего больше пригодится.

— Оно уже озвучено, разве можно добавить что-то ещё?

— Забрать нельзя, а добавить можно. Немного, конечно, тебя же в наказание отселяют, но кое-что подложим, — объяснила Феня.

На краю деревни, друг за другом, стояли три заброшенных дома. Пекас приготовил фонарь, чтобы проверить чердак и подпол, Феня взяла старых тряпок и ведро воды, чтобы хоть немного смахнуть пыль.

— Иначе ничего не увидим. — объяснила она. — Или пропустим чего важное.

Мне вручила деревянный ящичек, украшенный узорами по бокам и крышке, кстати, очень талантливыми узорами. В ящичке лежали таблички с именами всех богов и здесь он служил своеобразной иконой. Так как в доме буду жить я, то я, прижимая к груди ящичек, должна буду первой выйти из родного дома и зайти в новый.

— Мы же все три посмотрим, во все так заходить? — уточнила я.

Феня кивнула, аккуратно отливая в плошку щёлочи, которая заменяла жидкое мыло.

Мыло! Вот что надо обязательно попробовать сделать! Но, сначала, определиться с домом.

Готовые к серьёзной проверке, как троица придирчивых ревизоров, мы вышли из дома. показалось, или на улице что-то непонятно гудит?

Я задрала голову — нет, это ветер поднимается и колышет пышные кроны высоких деревьев.

Как положено, прижала к себе сундучок и первая вышла из калитки. За мной — Пекас и Феня.

Увидев встречающих, Феня задушено пискнула.

Возле дома собралась толпа народа. Нет, не полдеревни, и даже не четверть, но всё равно много для троих. Удивительно, но были и женщины всех возрастов, и даже дети. Они что, нас с рассвета ждут?

Каждый сжимал в руке камень, некоторые аж несколько штук. Хорошо подготовились. На тонюсенькую девчонку и двух немолодых людей. Совершенно безоружных, если не считать ящичка, ведра с водой, фонаря и тряпок.

Предводителем выступал — ну почему я не удивилась — Савва. Всю семью привёл, вот девчонки-сёстры рядом стоят, каждая по каменюке сжимает.

Сейчас они отомрут, и нам конец. Граф! Ваше сиятельство! Миленький мой защитник! Где ты? До замка далеко, а нескольких попаданий вполне хватит, чтобы защищать было уже некого. Потом, возможно, ты накажешь виновных, но нам от этого будет не легче.

Помощи ждать неоткуда. Я дёрнула Пекаса за рукав и глазами показала на Феню. Он понял — умный у меня дед. Чуть повернул корпус, прикрывая Феню собой, взял меня за узел фартука, чтобы было ловчее и легонечко дёрнул, показывая, что стоит поспешить.

Выход один — он быстро толкает Феню в калитку, потом сам, потом затаскивает вовнутрь меня. Закрываем калитку, подпираем тем, что попадётся под руку — и бегом в дом. Там закрыться будет проще. Во всяком случае можно в погреб сигануть — если изнутри лаз хорошенько прижать, то открыть его будет почти невозможно.

А там, глядишь, или староста поймёт, что после нападения ему сильно непоздоровится, или толпа растеряет свой пыл. Ну не подожгут же, в самом деле. Даже если получится оправдаться моим ведьминством, то на Пекаса и Феню нет никакого компромата. За такой грех боги покарают однозначно, быстро и жестоко.

— Бей ведьмачку! — скомандовал Савва.

Пекас успел толкнуть в калитку Феню, когда застучали камни. Но не по нашим телам, а по притоптанной до состояния асфальта, сухой земле. Дождя не было с того дня, как я упала с лестницы.

Глава 25

Камни до нас не долетели — все упали примерно в метре от меня. Как можно промазать с такого расстояния? Здесь собралось самое криворукое население деревни?

— А! Ой! Мама! Уууу! — дружно застонала толпа.

Всем стало не до нас — каждый вскрикивал и тряс рукою, а кто-то и сразу двумя. Ближе всех ко мне стояла старшая сестра Саввы, та, которая якобы видела, как я вылезла из земли. Девочка трясла обеими руками. Ладони были красными, как от ожога. Пузырей, может, и не будет, но поболит долго.

Те, кто ещё не успел бросить камень, или держал запасной, стали медленно опускать их на землю. Ага, молодцы, мало на дороге камней, ваших как раз не хватает.

— Сюда несите, — сказала я.

И, чтобы не слышать больше глупых обвинений, сообщила:

— Его сиятельство граф Венсан взял меня под своё попечительство.

Из толпы раздались недоумённые возгласы. Чего я, собственно, стесняюсь? Они меня чуть не убили, а я миндальничаю!

— Теперь я — под его крылом и его опекой! Обижая, унижая, злословя или обзывая меня — вы оскорбляете моего покровителя. Обожжённые руки — не самая страшная плата за вашу жестокость. С этой минуты никто не назовёт меня Улькой, эй ты, поди сюда, девка. Я — Ульна. Надеюсь, вы меня услышали. Камни, кстати, во двор заносите и складывайте вдоль забора.

Услышали, да. Под внимательным взглядом Пекаса люди подходили, складывали внутри двора камни и уходили.

— Прости, прости, прости, — говорил каждый, кто пошёл мимо меня.

Но не каждый раскаивался — это я видела по глазам. Кто-то смотрел виновато, кто-то злобно и завистливо.

Не хотела я говорить про графа всей деревне, но что поделаешь — пришлось.

Когда последний селянин покинул наш двор, Пекас спросил:

— Куда нам столько камней?

— Пусть забор укрепляют, — сказала я. — Да на всякий случай, как метательные снаряды.

Очень надеюсь, что «всякий случай» никогда не состоится.